Страница 3 из 24
Так как мы видим, что сновидения порождаются раздражением некоторых внутренних частей тела, то разные раздражения необходимо должны вызывать различные сны. Вот почему пребывание в холоде порождает страшные сны и вызывает мысль и образ чего-то страшного (ибо движение от мозга к внутренним частям и от внутренних частей к мозгу бывает взаимно); и так как гнев порождает жар в некоторых частях тела, когда мы бодрствуем, то слишком сильное нагревание тех же частей, когда мы спим, порождает гнев и вызывает в мозгу образ врага. Точно так же если естественная красота вызывает желание, когда мы бодрствуем, а желание порождает жар в некоторых других частях тела, то слишком большой жар в этих частях, когда мы спим, вызывает в мозгу образы прекрасного. Короче говоря, наши сновидения – это обратный порядок наших представлений наяву. Движение в бодрствующем состоянии начинается на одном конце, а во сне – на другом.
Призраки, или видения. Труднее всего отличить сновидения человека от его мыслей наяву, когда мы по какой-нибудь случайности не замечаем, что спали, как это легко может случиться с человеком, которого тяготят страшные мысли и сильные укоры совести, а также с человеком, который спит не раздеваясь и не в постели, например с тем, кто дремлет, сидя в кресле. Ведь если какое-нибудь необычайное и необъяснимое явление представится тому, кто раздевается перед сном и старательно готовится ко сну, то он вряд ли примет это за нечто иное, чем сон. Мы читаем о Марке Бруте (которому Юлий Цезарь спас жизнь и который был также фаворитом последнего и тем не менее убил его), что он в ночь накануне сражения при Филиппах, данного им Августу Цезарю, видел ужасное явление, о котором историки обычно рассказывают как о видении. Но, принимая во внимание обстоятельства, можно легко догадаться, что это был лишь короткий сон. В самом деле, сидя в своей палатке, задумавшись и будучи в ужасе от своего безрассудного деяния, он легко мог, вздремнув в прохладе, видеть сон о том, что его более всего ужасало. Тот же страх, по мере того как Брут постепенно просыпался, неизбежно должен был также заставлять явление постепенно исчезнуть. Брут же, не уверенный в том, что он спал, не мог иметь никакого основания считать это сном или чем-либо иным, а не видением. Такие случаи нередки, ибо даже совершенно бодрствующие люди, если они робки и суеверны, начинены всякими страшными сказками и, находясь одни в темноте, подвержены подобного рода иллюзиям. Они верят, что видят бродящих по кладбищу духов и привидения умерших людей, между тем как это лишь их фантазия или же проделка некоторых лиц, пользующихся подобным суеверным страхом, чтобы пройти ночью переодетыми в такие места, посещение которых они желали бы оставить в тайне.
Вследствие незнания, каким образом отличить сновидения и другие яркие фантастические образы от того, что мы видим и ощущаем наяву, и возникло в прошлом большинство религий язычников, поклонявшихся сатирам, фавнам, нимфам и т. п. В настоящее время такое незнание порождает у невежественных людей их мнения о русалках, привидениях, домовых и могуществе ведьм. Ибо, что касается ведьм, я полагаю, что их колдовство не есть реальная сила, и тем не менее я думаю, что их справедливо наказывают за их ложную уверенность, будто они способны причинять подобное зло,– уверенность, соединенную с намерением причинить это зло, будь они на то способны. Их колдовство ближе к религии, чем к искусству и науке. Что же касается русалок и бродячих привидений, то я полагаю, что такие взгляды распространялись или не опровергались с целью поддерживать веру в полезность заклинания бесов, крестов, святой воды и других подобных изобретений духовных лиц. Не приходится, конечно, сомневаться в том, что Бог может сотворить сверхъестественные явления (u
Искоренение таких предрассудков должно было быть делом школьных учителей, но последние скорее потакают такого рода воззрениям (doctrine). Ибо (не зная, что такое представление или ощущение) они учат по традиции: одни говорят, что представления возникают сами по себе и не имеют никакой причины, другие – что они обычно порождаются волей и что добрые мысли вдуваются в человека (внушаются ему) Богом, а злые мысли – дьяволом или что добрые мысли влиты (вселены) в человека Богом, а злые – дьяволом. Некоторые говорят, что ощущения получают образы вещей и передают их общему ощущению, а общее ощущение передает их воображению, а воображение – памяти, а память – способности суждения, точно речь идет о вещах, переходящих из рук в руки, и все это с большим количеством слов, которые ровным счетом ничего не объясняют.
Понимание (Understanding). Представление, которое вызывается в человеке (или в каком-нибудь другом существе, одаренном способностью иметь представления) словами или другими произвольными знаками, есть то, что мы обычно называем пониманием, и оно обще и человеку, и животному. Ибо собака, как и многие другие животные, по привычке будет понимать зов или порицание своего хозяина. Понимание же, составляющее специфическую особенность человека, состоит в понимании не только воли другого человека, но и его идей и мыслей, поскольку последние выражены последовательным рядом имен вещей, соединенных в утверждения, отрицания и другие формы речи. О понимании этого рода я буду говорить ниже.
Глава III
Последовательности или связи представлений
Под последовательностью, или связью мыслей, я понимаю то следование мыслей друг за другом, которое называют (в отличие от речи, выраженной словами) мысленной речью.
Когда человек думает о какой-нибудь вещи, то непосредственно следующая за этим мысль не является совершенно случайной, как это кажется. Мысли не следуют безразлично одна за другой. Напротив, подобно тому как мы не имеем никакого представления о том, чего не было когда-то целиком или частично в нашем ощущении, точно так же мы не имеем перехода от одного представления к другому, если мы никогда раньше не имели подобного перехода в наших ощущениях. Это имеет следующее основание. Все представления суть движения внутри нас, являющиеся остатками движений, произведенных в ощущении. И те движения, которые непосредственно следуют друг за другом в ощущении, продолжают следовать в том же порядке и после исчезновения ощущения, так что если предыдущее движение снова имеет место и является преобладающим, то последующее в силу связанности движимой материи следует за ним таким же образом, как вода на гладком столе следует в том направлении, в котором какая-либо капля ее водится пальцем. Но так как за одной и той же воспринятой вещью в ощущении иногда следует одна вещь, а иногда другая, то с течением времени случается, что, представляя себе одну вещь, мы не можем сказать с уверенностью, каково будет наше ближайшее представление. Одно лишь можно уверенно сказать, а именно что это будет нечто следовавшее за имеющимся у нас представлением в то или иное время ранее.
Неупорядоченная связь мыслей. Связь мыслей, или мысленная речь, бывает двоякого рода. Первого рода связь не упорядочена, не скреплена определенным намерением и не постоянна. В ней нет захватывающей мысли, которая владела бы следующими за ней мыслями и направляла бы их к себе как к желательной и страстной цели. В таком случае мысли, как говорят, блуждают и кажутся не подходящими друг к другу, подобно тому как это бывает во сне. Таковы обычно мысли тех людей, которые не только находятся вне общества, но и ничем определенным не озабочены. Хотя в таком состоянии их мысль работает так же, как и в другое время, но без всякой гармонии, как звуки, которые издает расстроенная лютня или настроенная – под руками того, кто не умеет играть. Но и в этой беспорядочной скачке мыслей часто можно открыть определенное направление и зависимость одной мысли от другой. Например, казалось бы, что может быть нелепее – при разговоре о нынешней гражданской войне задать вопрос (как это сделал один собеседник) о ценности римского сребреника. Однако для меня связь вполне очевидна.