На лугу

Татыйаас сначала не обращала внимания на настойчивые взгляды Аяна. Парень смотрит на женщину, что ж тут такого? Молод, весел, вот и глядит играючи, шутя. После она была удивлена тем, что парень явно выделяет её среди других женщин, и при этом она заметила, что в его взгляде не было ни заигрывания, ни шутки, а было что-то другое. Но она держалась как и прежде, не придавая этому никакого значения. Да и могла ли она всерьёз думать об Аяне?! Когда Татыйаас выходила замуж, Аян был ещё мальчишкой, только и умел, что носом шмыгать. Она всегда при встрече с Аяном вспоминала того мальчишку с загорелыми до черноты ногами.

И только теперь вот, на уборке сена, Татыйаас как будто впервые увидела парня, который сильными руками свободно управлялся с рычагами трактора и играючи подкидывал вилами полстога сена. В нём не было ничего от того подростка. Это был зрелый, крепкий, сильный мужчина, глядевший на неё восхищёнными глазами. С этого момента ей хотелось ещё больше нравиться ему. Каждое утро Татыйаас просыпалась с таким чувством, будто собиралась на большой ысыах, радостная и возбуждённая. А как же, ведь наступал день, когда ей предстояло быть с Аяном рядом, целый день под его ласкающим взором! То, что называется любовью, наверное, с этого и начинается. Кто станет стараться, чтобы понравиться нелюбимому человеку? Разве давеча днём Татыйаас заговорила с Аяном, чтобы подзавести Кээтии, которая всё время дулась на неё? Конечно, нет. Чужому не скажешь, а себе самой можно в этом признаться. Татыйаас всей душой потянулась к парню, ей захотелось ощутить прикосновение его сильных, мускулистых рук. Да, так это было, именно так. Потому она и взялась за руль, потому она не спешила оторвать щеку от его щеки, когда тряхнуло трактор на бугре. Она остановила парня, когда он хотел её поцеловать, лишь потому, что боялась: люди увидят. Если люди не видят, то, выходит, можно? Кто знает… Аян после этого весь вечер ходил словно оглушённый. Что же он подумал? Как бы там ни было, он не похож на легкомысленного человека.

Женское счастье… А дни мчатся мимо. Если Татыйаас будет уступать всем дорогу, то и вправду скоро станет «молодящейся старухой». Есть же русская поговорка: «Сорок лет — бабий век». Если это правда, то Татыйаас ещё только десять лет остается. Только десять лет! Как мало! О-о, как скоро!.. Нет, хватит прятаться, избегать ласковых слов, опускать глаза. Хоть в эти оставшиеся десять лет она познает женское счастье. Полюбит. И её будут любить. Она не отступится от своей любви ради глупых, ревнивых девчонок. Татыйаас увидела Аяна словно наяву, прямо перед собой. Стоит ей наклониться, и она коснётся его щеки. О-о, Аян, осчастливь меня, прошу!

Татыйаас открыла глаза. Всё исчезло, только мрак перед глазами. Ну, хорошо, пусть Аян, как ей того хочется, осчастливит её. Они создадут семью, народят детей. А сам Аян будет счастлив? Лет через десять Татыйаас уже начнёт увядать. Настанет для неё то время, когда, как говорит Матурона, сердце хочет, а сил уже нет… И вот тридцатилетний мужчина, в самую пору своего расцвета, будет сторожить молодящуюся старуху! Ну, допустим, из-за детей или из-за уважения к прошлым годам Аян не разрушит семью. Но такая жизнь, жизнь по принуждению, не будет ли и для него, и для неё мучением?

Да… Если заглянуть дальше, ничего хорошего не предвидится. Будущее, выходит, не очень светлое… даже… Об этом Татыйаас раньше не задумывалась.

«А может, не надо заглядывать вперед. Говорят же: будущее само покажет; говорят и так: будь что будет. Нет, нельзя так… Нельзя лишать счастья парня… Ну, что ж, прощай, Аян? Не знаю, как себе самой ответить. А он и подавно, как сейчас в себе разберётся?!

Женское счастье… Постой-ка, а что это такое — женское счастье? Тёплое гнёздышко, муж, младенец в колыбели? Почему так мало? Нет, ты ошибаешься, Матурона. Глубоко ошибаешься. Счастье, о котором ты говоришь — неполное счастье. Ведь есть же ещё родная земля, где увидела ты белый свет, есть близкие тебе люди, есть работа, есть совесть… Если люди не интересуются тобой, если нет работы по сердцу — нельзя причислять себя к счастливым. Вот так-то. Любовь… Она для людей всё равно что солнце для растения. Ты только в одном права, Матурона: без счастливой любви нет полного счастья. И мне, может быть, встретится любовь… А как же Аян? Или пройдёт эта блажь у него, кончится вместе с летом?! Кто знает… Нет, видно, это счастье не для меня. У парня ума нет по молодости, так придётся мне отойти в сторону. Пусть не тревожится Кээтии».

Так путано думала Татыйаас, уставившись в темноту. Чем больше думала, тем больше винила себя. Ей захотелось сказать хоть одно искреннее тёплое слово девушке, чтобы смягчить её душу.

— Кээтии… Кээтии!..

В темноте никто не откликнулся.

На другой день, когда отправились в поле, Татыйаас не стала садиться в кабину, шла за санями и потом всё сторонилась Аяна. Тот удивлённо посматривал на неё. Никто из них не сказал ни слова. Но всё чаще стал раздаваться голосок Кээтии. Девчонка прямо-таки маячила перед парнем, когда грузили сено.

После обеда поломался трактор, и Аян ушёл в посёлок.

Вечером, после работы, женщины искупались в озере, за узкой косой — там мягкое песчаное дно. Татыйаас вышла из воды первой и направилась к опушке леса. Хоть и вечерело, но жара ещё не спала. Женщина сняла с себя купальник и повесила его сушить на ветку ивы. В тоненьком ситцевом платье присела около небольшой копны тёплого пряного сена и стала расчёсывать свои длинные волосы. Вдруг за спиной у женщины послышались шаги.

Татыйаас оглянулась удивлённо. Перед ней стоял Аян, смущённо переступая с ноги на ногу. За спину его был перекинут мешок.

— Как ты меня напугал, — сказала Татыйаас.

Парень стоял неподвижно, неотрывно глядя в лицо женщины. От этого взгляда Татыйаас не знала, куда деваться. Скрестив руки, она обхватила ладонями плечи и вся как-то сжалась.

— Чего встал как вкопанный? Либо проходи, либо сядь, — сказала она, опустив глаза и натягивая тонкое платьице на колени.

Аян сбросил мешок и тотчас сел возле копны.

«Сама вроде пригласила его, — в душе выругала себя Татыйаас и удивилась: — Хотела ведь сказать «проходи»! А получилось вон что, совсем другое сказала».