Напоминание

Хозяин отеля... Маленький, пухленький...

застенчивый и такой живой...

...СССР потерял в В.О.в. св. 20 млн.

чел...

А за что их? За что тогда? За что теперь? ЗА ЧТО?

Руки затряслись мелкой дрожью, перед глазами пелена, все плывет. За что?

Сергей выронил лист, мелькнула последняя фраза.

...Победа СССР в В.О.в. - великий подвиг сов. народа...

Значит все-таки победа? Как он об этом забыл? Но зачем? Только для других. Для тех кто еще жив и хочет жить.

Не для него. Ему зачем? Никого не осталось, никого. За что их? Почему не его? Но если бы его, то тогда то, что сейчас чувствует он, чувствовали бы те, кто ему дорог. Эгоист! Но как жить? Зачем жить?

Никого ведь нет...

Как бы противореча его мыслям в комнату вошла Катя.

- Ты что, Сережа? - голос ее дрогнул.

Он поднял глаза, она стояла, протягивая ему костюм. На ее лице был испуг. Он отогнал все мысли, попытался спокойно улыбнуться, хотя сердце все еще щемило и рвало на части.

- Ничего. Все в порядке.

Он взял костюм и принялся переодеваться.

Ее присутствие его не смущало - какое может быть смущение перед врачом? Она заметно успокоилась, но тут наткнулась на лежащие на кровати листы бумаги и в глазах ее появилось беспокойство.

- Что это?

Сергей безразлично глянул на листы.

- Это? Ты хочешь знать? А Виктор тебе не рассказывал?

- Нет. Да. То есть хочу, но не рассказывал.

- Может он делал правильно, а я поступлю подло, но я расскажу тебе. Расскажу, потому что сам хочу знать то, что мне не говорят. Хочу знать то, что мне знать не следует. Я расскажу тебе, если ты захочешь, но учти, ты можешь пожалеть о том, что узнала это.

- Пусть.

- Ты уверена?

- Да, не тяни.

- Это, - Сергей поднял с кровати листы.

- правда, вернее сказать это - часть правды. Это одна из причин, по которой меня ловят, и - одна из причин, по которой ловят Виктора. В нашем обществе могут казнить только за то, что ты знаешь это, - Сергей потряс листами. - так что подумай, прежде чем прочитать. Стоит ли?

Он положил две страницы на кровать между собой и Катериной. Она смотрела на бумагу с непонятным выражением на лице, ее пальцы потянулись к листам, замерли, а потом решительно ухватились за бумагу и потянули ее к себе.

Она принялась читать. Сначала жадно, потом замерла, вернулась к началу, стала читать по новой и очень медленно. Взгляд ее рассеивался, концентрировался на бумаге, опять рассеивался, затуманивался и возвращался к тексту. Только через полчаса она осилила первый лист, выдранный им из словаря, посидела, молча взялась за второй, который был закладкой. Сергей подвинулся и смотрел теперь ей через плечо. Пока она изучила лист, он успел раз пять прочитать стихотворение. Когда-то оно показалось ему странным и не совсем понятным, теперь... Теперь он чувствовал, что все равно ощущает его не так, как сам автор, но стихотворение стало ближе, чем тогда. Катерина дочитала, взгляд ее замер, так и сидела несколько минут. Наконец она протянула ему два листа, он сложил их сунул в дневник, а дневник убрал в один из внутренних карманов своего костюма.

- Ну что?

Она помотала головой и ничего не сказала. В глазах ее стояли слезы.

Больше они практически не разговаривали. Он остался в ее номере, просидел до вечера на кровати, потом, уступая ей место перебазировался в огромное мягкое кресло. Она потушила свет. Сергей не знал спит она или нет, но сам не спал. Сон не шел. Сергей думал, много думал. Он вспоминал тот странный сон про Бога. Что это было? Плод больной фантазии? Галлюцинация? Чья-то дурная шутка, еще более дурацкая чем те, что снились ему уже много лет? А может это был Бог? Нет, он сказал, что не Бог. Он сказал, что не надо верить, то есть надо, но не в него, а в себя. Верить в себя?

Это хорошо, когда что-то из себя представляешь, а когда ты уже ничто... Он ничто? Да, почти так. Он больной кусок плоти с больным рассудком, с больным сознанием и воспаленными нервами. Он не может верить в себя, все что у него осталось - боль и отчаяние. С этой мыслью он и отключился...

...Он открыл глаза. Земля раскачивалась из стороны в сторону где-то там, внизу. Нога болела, голова болела, самого его мутило. Он долго соображал, прежде чем додумался, что висит на чьем-то плече. Кто-то шел через лес и нес его на плече, тащил его бесчувственного, тащит теперь, когда он пришел в себя. Интересно кто его тащит?

- Витя? - Сергей сам поразился своему хриплому голосу, напоминавшему даже не голос, а хриплый звериный стон.

Тот, кто тащил его остановился, замер.

- Витенька, это ты?

Плечо двинулось от облегченного вздоха.

Сильные руки обхватили безвольно висящего Сергея. Он задохнулся, земля и небо поменялись местами, все завертелось. Когда пейзаж замер, Сергей понял, что сидит на земле. Рядом стоял и молча курил тот, кто волочил его на плече - Виктор.

- Это ты, - обрадовался Сергей. Он хотел подняться, но вдруг замер. Он вспомнил при каких обстоятельствах он расстался с Виктором в последний раз. Он вспомнил лицо, которое стояло перед глазами, свое бегство, которое нельзя оправдать ничем, Виктора с автоматом, он вспомнил выстрел.

- Витя, я...

- Не оправдывайся, - Виктор зашвырнул окурок в кусты и опустился на землю рядом. - Ты не сбежал... не успел... А потом, если бы ты видел свои глаза... В них было такое, такое... В общем я выстрелил, потому что должен был... Но только по ногам, потому что знаю - ты бы не струсил, не побежал бы со страху. И потом ты мне друг.

- Спасибо.

- Серега, скажи мне, что случилось?

Почему ты побежал? Ты ведь не смерти боялся, не боли, нет. Чего? Что случилось?

Он смотрел на Сергея внимательно, силясь понять, не так, как обычно. Обычно Виктор видел этого человека насквозь. А теперь он ждал объяснения, ждал долго, пока Сергей пытался сформулировать свои мысли и чувства в доступные слова.

- Извини, - выдавил Виктор выслушав рассказ.

Он поднялся, отряхнулся, помог подняться Сергею. Сергей поднялся морщась и кряхтя, встал на здоровую ногу.

Вторая была грубо замотана разодранным рукавом от гимнастерки. Виктор посмотрел на него, подставил плечо. Сергей оперся на плечо друга.

- Пошли, - предложил Виктор.

Сергей кивнул, и они заковыляли.