Ночной пасьянс

- Товарищ Зубарев? - спросил Скорик.

- Да. Что вы хотели? - мужчина поднял плешивую, с последним сероватым пушком голову, и за стеклами очков Скорик увидел потускневшие, давно истратившие голубизну глаза.

- Я насчет кое-каких книг. Хотел посоветоваться.

- Подождите, вот закончу с гражданкой.

- Хорошо, - Скорик вышел, но ждать не стал: Зубарев был найден.

Скорик двинулся к третьему магазину на улице Дружбы, где был только отдел букинистической книги: шел и думал, что убийство Шимановича - одно из тех преступлений, которые в их среде числятся, как совершенные в условиях неочевидности, когда нет никакой зацепочки, ни одной устойчивой версии и надо проверять каждое, даже самое нелепое предположение.

Еще издали он увидел, как из магазина вышел лейтенант в белой каскетке и зашагал вдоль по улице. Обогнав его по другой стороне, Скорик перешел дорогу и стал ждать на углу у киоска "Союзпечать". Лейтенант заметил его, сблизились. Остановились.

- Ну что? - спросил Скорик.

- Ничего. Третий день пасусь. В основном общие слова "знаем, чудак такой, за хламом охотился", "у него-то и библиотеки нет", "мы с ним дела не имеем, у него рупь в кармане", "бывает здесь, но давно не видели"... А у вас что?

- Почти то же самое. Зубарева установил. Директор магазина на проспекте Шевченко.

- Это я уже тоже знаю. Его не было неделю, бюллетенил...

- Ну что, пошли? Вы куда?

- В облкниготорг. А вы?

- Сбегаю еще на Центральный рынок. Там возле молочного павильона частники из районов продают керамические горшки и миски. Иногда возле них старушки устраивают книжный развал - старье с чердаков сволакивают: подшивки газет, журналы допотопные. Шиманович туда тоже заглядывал. Я позавчера там был. Его знают...

Они расстались...

Заведующую облкниготоргом Скорик не застал, секретарша сказала, что Галина Васильевна ушла в Дом политической книги, там ревизия. Спустившись с третьего этажа новенького панельного дома, он поехал в Дом книги - в другой конец города.

На огромной стеклянной двери висела табличка: "Извините, у нас переучет". Скорик вошел в большой торговый зал. Девушка, стоявшая на стремянке возле высоких настенных книжных витрин, оглянулась, сказала недовольно:

- Закрыто, у нас переучет. Вы что, читать не умеете?

- Умею, - ответил Скорик. - Мне нужна Галина Васильевна.

- Она в подсобке.

В подсобке сидело несколько женщин, просматривали какие-то бумаги.

- Здравствуйте! - поздоровался Скорик.

Женщины подняли головы.

- Я хотел бы видеть Галину Васильевну.

- Я Галина Васильевна, - поднялась полная женщина с высокой белой башней взбитых волос.

Они вышли в торговый зал. Скорик показал удостоверение, назвался.

- Что вас интересует? - спросила завоблкниготоргом.

- Зубарев. Что вы можете сказать о нем?

- Зубарев?! - она удивилась. - Даже не знаю, что сказать... Три года у нас, никаких претензий не имеем. Книжное дело знает. Отчетность всегда в порядке... Ну что еще? - она пожала плечами.

- А откуда к вам пришел?

- Он подполковник, в отставке. Пришел из политучилища, там работал на кафедре русского языка и литературы. Член партбюро у нас.

- Я бы хотел с ним поговорить.

- Если не секрет, какая-нибудь неприятность в магазине?

- Нет, нет... По другому делу... Вы не могли бы попросить его зайти ко мне?.. Скажите, что поступила жалоба от покупателя, мы проверяем, хотим, чтоб он помог.

- Хорошо... Когда?

- Сегодня. Часа в три. Красноармейская прокуратура, седьмая комната... Как его имя и отчество?

- Дмитрий Николаевич... Я сейчас позвоню ему...

Из Дома книги Скорик поехал к себе.

Было без пяти три, когда в двери постучали.

- Войдите! - откликнулся Скорик.

Вошел Зубарев, Скорик узнал его, встал.

- Входите, Дмитрий Николаевич. Садитесь.

Зубарев сел и молча поднял глаза на Скорика. Сейчас, без сильных стекол очков голубизна глаз уже не казалась такой выцветшей.

- Дмитрий Николаевич, - Скорик сел. - Вы три года работаете в системе книготорга. Сейчас книжный бум, вокруг налипло много разного народа, есть и "штатные", постоянные люди, кое-кто на этом греет руки, мешает вам. Вы согласны?

- Мешают, - коротко ответил Зубарев.

- И этих "штатных" вы не можете не знать.

- Знаю, надоели. Уже обращался в милицию. Безрезультатно.

- А такая фамилия вам не знакома? Шиманович?

- Я был хорошо знаком с Богданом Григорьевичем. Вы напрасно причисляете его к этой публике.

- Когда последний раз вы навещали Шимановича?

- Дома я у него никогда не был, обычно он заходил ко мне, довольно часто.

- А когда последний раз вы его видели?

- Уже в гробу, на похоронах.

- Вы были на похоронах?

- Да. На новом кладбище. Даже фотографировал эту печальную процедуру. Думал, кому-нибудь из родственников захочется иметь на память. Но он, как оказалось, совершенно одинок. Если вам для следствия нужны эти фотоснимки, могу предоставить. Вы, как я понимаю, ведете следствие, ищете убийцу. Далеко продвинулись?

- Откуда вы знаете, что он убит?

- Знакомый адвокат, тоже книжник, бывший коллега Богдана Григорьевича сказал.

- А когда вы видели последний раз Шимановича живым?

- Четырнадцатого, в пятницу, за день до его гибели.

- По какому поводу вы встретились, где?

- Он пришел в магазин около семи, перед самым закрытием... Принес восемь рублей - долг. За книгу "Справочник Апостольской церкви за 1935-38 годы". Кроме того, возвратил мне сборник речей адвоката Кони, книга оказалась дефектной, кто-то выдрал целый блок страниц, а я недоглядел.

- Дмитрий Николаевич, один деликатный вопрос. Поскольку вы знаете тех, кто постоянно крутится возле магазина, не подскажете ли, на кого стоит обратить внимание?

- Думаю, от них толку мало. Богдана Григорьевича они считали чудаком, ведь "Фаворит" Пикуля и подобная литература его не привлекали. Они знали, что ни денег, ни ходовых книг он не имел, его интересовало другое, на чем не "наваришь".

- И все-таки?

- Запишите несколько фамилий, - с сомнением сказал Зубарев, и продиктовав, добавил: - Как я понимаю, вы пригласили меня не для разбора какой-то жалобы?

- Вы правильно поняли, - улыбнулся Скорик. - Не обижайтесь.

- Бога ради!

- Возле каждого букинистического крутится, видимо, свой контингент, регионы у них распределены?

- Всюду одни и те же физиономии. Мигрируют. Сегодня они у меня, завтра - у другого магазина. И так далее. На следующей неделе все сначала...

- Вы нам очень помогли, - сказал Скорик, сворачивая разговор.

- Не думаю. Впрочем, вам видней, - сказал Зубарев...

45

Кабинет Кухаря, большой, вельможный, с хорошей, по заказу сделанной мебелью, сиял чистотой, как выставочный павильон накануне открытия. Красивые, разведенные по углам набивные бежевые шторы висели на широком, в тон мебели, карнизе, блестел наборный - белый, светло-коричневый и темно-коричневый, - покрытый лаком паркет. Стены обшиты тонированной сосной. И как завершение ведомственного натюрморта - три телефонных аппарата: зеленый, желтый и красный.

"Во что же это обошлось? - усаживаясь в издавшее вздох кресло, обтянутое оранжевым нежным кожзаменителем, подумал Сергей Ильич. - По какой статье пошли деньги?" - но спрашивать не стал, не хотел злить хозяина кабинета, к которому пришел с просьбой.

И тут Кухарь без предисловий прямо спросил:

- Тебя что, Минька прислал?

- Минька? - притворно удивился Сергей Ильич, понимая, о чем речь. Что значит прислал?

- Гад он! - Кухарь вышагивал по кабинету. - Свинью мне подложил! Мог бы и не размазывать эту кашу, - и Кухарь подробно поведал всю историю. Что скажешь? - запыхавшись, он остановился у столика, на котором стояло три бутылки с "Боржоми", налил стакан и залпом выпил. - Допустить, чтоб обгадили доброе имя Тимофея?! Брат он мне, понимаешь!