Честный Томас

Чтобы понять ее, предположим, что каждой звезде в этом море звезд соответствует один человек на Земле.

А теперь предположим, что каждый человек на Земле, живущий за пределами Шотландии, соответствует звезде без миров. Речь этих звезд подобна пронзительному тонкому воплю, который будет длиться вечно, пока звезда не выгорит в пепел или не взорвется. На этих звездах жизни нет. Представьте себе, что все люди за пределами Шотландии умерли. Теперь возьмем всех людей нашего королевства и расселим их по всем пустым землям...

Теперь отбросим всех, кто живет не в графстве Бервик. На этот раз они будут представлять собой звезды, чьи миры - это просто мертвые скалы, говорящие сухим языком камней.

Теперь уберем всех, кроме жителей Эрсельдуна. Бервикширцы тогда будут представлять собой миры живые, но жизнь на них - всего лишь плесень на стенках заброшенного колодца. У каждого из этих миров есть свой язык, но состоит он всего из нескольких слов. И если признать жителей Эрсельдуна мирами, где есть жизнь, возможно, только ваша семья будет соответствовать мирам, где имеется жизнь, способная понять язык, ее создавший. Горстка людей, рассеянных по огромной пустынной Земле, горстка миров, рассеянных в бескрайней звездной пустыне. А между ними летает раса Королевы, сохраняя в своих ячейках Язык, прежде чем ночь его поглотит.

Место, называемое Домом, было очень древним. Старше некоторых звезд. Странствуя по звездной пустыне, Дом переносил в себе язык множества миров. Некоторые языки, вроде языка серебряного фонтана, сохранялись внутри существа, которому принадлежали. Некоторые были преображены старыми Королевами в чистые капли и помещены в глубокие хранилища. Я обследовал извилистые ходы Дома так далеко и глубоко, как мог, пока они не становились совсем узкими и не доступными мне. Но каждая комната, в которую я входил, содержала новые удивительные знания. Я держал в руках ценности, из-за которых воевали и погибали целые континенты. Я читал поэзию народов и рас, мудрость которых достигала необычайных высот, когда наш мир еще пребывал в хаосе и безмолвии. Я касался покатого черепа какого-то моего предка, жившего до Потопа.

Так, путешествуя меж звезд, проводили мы с Королевой многие месяцы, вкушая Слова друг друга. Она поведала мне, что была одинока, что немногие расы решались покинуть родину ради Дома. Я пел ей мои баллады, которые она смутно воспринимала своими перистыми усиками, и пытался передать их на ее Языке. Она показала мне, как происходит у них спаривание и как она растит своих детей, как скармливает им язык, который научит их разным работам.

Я же показал ей один-два приема, которыми земные женщины могут доставить удовольствие мужчине. Губы ее были жесткими, но полый язычок оказался теплым и нежным. Она сказала, что человечье семя бьет резче и сильнее, чем семя самцов ее рода, и на вкус оно жгучее, как жизнь. Она научила меня смеяться на своем языке, и Дом ее весь благоухал розами и медом.

Несется конь в кромешной мгле,

Густая кровь коню по грудь.

Вся кровь, что льется на земле,

В тот мрачный край находит путь.

Мои глаза не могли ничего разглядеть в том мире, где мы оказались, кроме грязи - серой грязи с желтыми проблесками - и темных туч, нависших над головой. Вонь там стояла такая мерзкая, что Королева велела особым фейри вдувать нам своими трубочками свежий воздух прямо в рот. И все же мир этот был для меня хорош и красив, потому что он пах двадцатью тремя запахами жизни и я там был с моей Королевой.

Ее крылья оказались слишком слабыми, чтобы она могла оторваться от поверхности, а потому она отпустила стражников и позволила мне нести ее на руках. Пальцы мои гладили ее мех и сморщенную коричневую кожицу ее талии, и крылышки ее трепетали, щекоча мою голую грудь...

Жизнь приникала к поверхности этой планеты, как вьюнок к склону утеса во время бури. Крохотные существа ютились кучкой вокруг ям с булькающей горячей грязью, а там, где грязь остывала, они гибли.

Мы дали им новый язык, из мира, чья звезда взорвалась много Королев тому назад. Здесь он возродится и научит этих существ растить внутри себя новые полости, где можно будет запасать пищу на время засухи. Может быть, когда Королева навестит их в следующий раз, ее встретят тысячи голосов жизни, вместо нынешних двадцати трех.

А потом я увидел нечто, похожее на падающую звезду. Она пробилась сквозь облака, и мир мой рухнул. Распался.

Это был другой Дом фейри, и шесть самцов явились к нам с посланием от их Королевы. Моя Королева поговорила с ними немного, а затем велела мне отнести ее обратно Домой, и они последовали за нами. Когда мы вновь оказались среди звезд, она удалилась вместе с ними в срединную комнату, а мне велела подождать где-нибудь. Я не мог ревновать ее к ее роду, но создавал слова и пережевывал их снова и снова. В молчании.

Наконец она послала за мной. Комната пахла чем-то новым, посеянным и взрастающим.

"Томас Соединитель, - сказала она. - Пришла пора тебе вернуться в свою собственную страну".

Но я к тому времени уже семь лет говорил ее языком и перечитал множество томов, хранившихся в каждом из ее миров. Я знал, что она собирается умирать, и рот мой пересох.

"Не бойся", - сказал мне ее запах умиротворяющим ароматом луга.

Я вновь и вновь вкушал мысленно ее слова и в конце концов понял их смысл. Для своего народа она была стара. Раньше мне это не приходило в голову. Самцы исполнили свой брачный полет, чтобы она смогла обменяться речью - с другой, себе подобной. Теперь где-то в глубоких подвалах, под бдительным присмотром рабочих фейри, зрело яйцо с новой Королевой.

"Когда она вползет в эту комнату, она меня съест, - промолвила моя Королева. - Меня и множество моих детей, а те, кого она не съест, умрут. Затем она создаст кокон и проспит дюжину твоих лет. Когда же затем она проснется, то будет владеть моей памятью, моими воспоминаниями и моим языком".

"Нет!" - сказала она, почуяв запах моего страха.

Я выхватил кристаллическое существо из его ячейки и порезал себе руку, так что моя кровь смешалась с моими словами и добавила к ним свой язык.

"Я не допущу этого... Я буду сражаться... Я не дам ей... Я..."

"Ты отправишься теперь же", - сказал резкий запах Королевы. Но потом, пожалев меня, она одарила меня последним долгим словом прощания, роскошным, как сотня пиров, проникновенным, как тысяча песен.

"Когда новая Королева проснется в Доме среди звезд, она будет помнить тебя, Томас Соединитель, потому что из всех языков, которые отыскала я среди звезд, твой был сладчайшим".

Таково было ее слово, которое я унес с собой из Дома, когда Дом ее вновь полетел к звездам. Я отвернулся в тот миг, потому что не мог на это смотреть, но ее слово я ношу в бутылочке на шее... хотя оно чуть выдохлось от времени. В его ячейках хранятся все миры, которые мы посетили, все слова, которыми мы обменялись, и память о том, как льнули наши тела друг к другу.

После того, как Дом фейри поднялся ввысь, я отыскал в пожухлой траве ржавую рукоятку старого ножа и полусгнившие колки арфы. Стояла зима, и земля была твердой и холодной.

Но вот пред ними сад встает.

И фея, ветку наклонив,

Сказала: "Съешь румяный плод

И будешь ты всегда правдив".

Королева говорила мне, что время искривляется, когда путешествуешь среди звезд, а я рассказал ей то, что знал: истории о феях и фейри. Для меня прошло семь лет, а в королевстве Шотландском - сто пятьдесят. Никого из тех, кто знал меня и кого знал я, не было в живых. Церковь Святого Джайлса в Эдинбурге снесли и выстроили заново, на этот раз со стройными колоннами и стрельчатыми арками вместо закругленных.

Но в Эрсельдуне почти все осталось прежним. Я вернулся к своим балладам, перевел старую историю о Тристане и Изольде, которые, выпив любовный напиток и полюбив друг друга, погубили свои юные жизни. С помощью своего языка я читал в сердцах мужчин и женщин и говорил правду. На языке Королевы лгать невозможно, и я позабыл, как это делается.