Палачи и жертвы

- Ура, как хорошо! Приглашаем вас к нам домой на обед. Поняли, понимаете? Ну, очень хорошо.

Иностранный гость действительно немного понимал по русски. Его звали Алан, он тоже был норвежец, являлся земляком Хейердала, но родственных связей с этой семьей не имел. Поэтому был крайне удивлен такому назойливому гостеприимству со стороны местной русской семьи. Вначале выдал на лице своем недовольную мину, но приглашение принял, нельзя обижать людей, тем более, как он понял, его хотят познакомить с их молодой дочерью.

И вот Виталий Палыч на своей "шестерке" привез Алана к себе домой. Стол был уже накрыт. Стояло лето, стол ломился от изобилия свежих фруктов и овощей. Посреди стола на подносе красовался жареный поросенок, фаршированный яблоками, орехами и черносливами в пузе, залитый сверху майонезом. Ну и конечно же, большой графин чистой русской водки. В комнате стоял прекрасный оргазмический запах для гурманов. Алан, как любой европеец, любил пить за счет других. За свой счет иностранцы всегда трезвенники. Ему представили Татьяну, которая вышла к нему как молодая княжна, вся такая официальная, строгая, чуть надменная. Но вскоре ей Алан понравился, потому, что он не обращал на нее никакого внимания, а просто ел и пил, принялся насыщать себя. Как говорится, ''а Васька слушает да ест''. Женщина по-своему претворяет в жизнь закон обратной реакции. Крутиковы по-отечески ухаживали за ним, пичкая в его большую тарелку мясо, картошку, салат, наливая водку.

- Ну что Алан, вкусно?

- О, ошен, ошен вкусно. Вери гуд, экселент.

Он нажирался всеми яствами, что было на столе. Он прямо нырял в кушанья как ныряют в воду, и делал это второпях, будто куда-то спешил.

- Не торопитесь, сэр Алан, жуйте спокойно, медленно. Пусть хорошо переварится пища, - мягко сказала Маргарита Петровна, чрезмерно рано войдя в роль тещи.

Через минут 40 Алан был уже готов. Он икал, ковырялся с зубочисткой во рту, и налитыми глазами пристально смотрел на Татьяну. Она, ничуть не смущаясь, тоже ела, и по наказу матери улыбалась ему. Наконец, Алан не выдержал и сказал:

- Мей би я не мношко поковорит с Татьяной.

- Конечно, конечно, милый Аланчик, конечно, родненький. Мы цивилизованные люди, мы не какие нибудь азербайджанцы. Мы все понимаем, все!

Через минуты две Алан оказался в отдельной комнате с Таней. Он был сильно пьян, ему казалось, что он находится в своем родном Ставангере. Таня была похожа на одну из его норвежских девиц. Хрупкая, как фарфор. Комната была большая, с огромной кроватью и трюмо. Это была Танина комната. На подоконнике играл магнитофон, пела Аллегрова. Алан смотрел на Таню одним глазом, второй глаз у него закрылся от хмели. Он шатаясь подошел к Тане, привлек ее к себе и начал целовать в шею. От нее пахло французскими духами. Он возбудился еще больше, Таня не сопротивлялась. Через минуту они уже лежали в постели и с комнаты в гостиную доносились Танины стоны:

- О Боже, Алан, ты что делаешь, ну что ты делаешь, а...

Было ясно, что Алан неплохо справляется со своей обязательной программой. Через час он вышел оттуда еще больше пьяный, будто он там не сексом занимался, а пил. Таня осталась там отдыхать, он ей понравился. Да и вообще она стеснялась пока выходить к людям.

Дома, в освещенной от солнца комнате (и птички пели на улице), была только Маргарита Петровна. Виталий Палыч уже ушел по делам, не стал мешать молодым, все прекрасно понимая, а Валерки и вовсе не было дома. Так что матушка Тани осталась одна ухаживать за норвежским гостем и будущим зятем. Она улыбнулась Алану, когда он шатаясь вышел из комнаты ее дочери, налила ему крепкий чай. Алан справился о ее муже, о Виталии, и узнав, что его нет дома, уже внимательно посмотрел на Маргариту Петровну, на будущую свою русскую тещу. Теща была в ударе. Ей не было и 50-ти лет, где-то 47, 48, но она строго ухаживала за собой, особенно за лицом, начиная с ног. Систематически стриглась, красилась, наводила марафет. Короче говоря, теперь и она понравилась Алану. Он выпив чаю, взглянул на ее пышный бюст и белые руки, приблизился к ней, и притянул ее за талию к себе.

- О, Алан, вы что, Таня увидит, тише.

Она слабо сопротивлялась, но Алан понял, что этот бастион он сейчас возьмет, ибо у него опять появилось желание. Его член встал трубой и уперся о ее живот. Она это почувствовала и покраснела.

- О Марго, я фас любить, ошен любить.

Она еще больше покраснела, и тихо, очень медленно повела его к себе в спальню. Обычно так за уздечку ведут лошадь. Телом она оказалась лучше, чем можно было думать. А самое главное, когда она легла в кровать и задрала юбку наверх, на ней не было трусиков. Приятно изумленному Алану Маргарита Петровна лишь сказала:

- Счастливые трусов не носят.

Теперь уже со спальни Маргариты Петровны доносились звуки.

- О, Аланчик, тише, успокойся, о,...я сама, сама.

- О Марго, я любить тебя, любить...

- Тише, Аланчик, а,...ты что,...ай,...

Минут через 30 Алан вышел оттуда весь потресканный. Его в гостиной комнате ждал Виталий Палыч, который уже успел приехать домой. Он улыбнулся и встретил его чуть ли не с приветственными возгласами, предложил выпить, и Алан, естественно, не отказался. Он принял на грудь еще 100 граммов, посмотрел на хозяина квартиры и подумал: ''может и его изнасиловать''. А хозяин смущенно улыбался ему, и клал в тарелку салат и картошки. Алан взгрустнул. Цели и мотивации уже нет, все достигнуто, все сделано, никакого стимула. Вдруг на пальце Виталия Палыча он увидел красивый перстень. Одинокий бриллиантовый камень блестел на золотой оправе.

- Потарить мне это кольцо, мей би? Мне она нушна. Мей би?

Виталий Палыч ничуть не смутившись, снял с пальца кольцо и уверенно, по отечески надел его на безымянный палец Алана.

- Аланчик, родной, не спрашивай ничего, бери все что хочешь. Ты же человек, ты не просился в жизнь, ты родился не по своей воле, ты пришел в жизнь даром, ну вот и живи без всяких условностей. Возьми от жизни все! Но на всякий случай запомни, где брал. Ты же не раб, ты европеец, и тем более ты - мой зять. Обручального кольца уже не надо, считай, что это твое обручальное кольцо. Понимаешь?

Алан любовался кольцом, надетым на свой средний палец, облокотившись об стол, скоро начал собираться уходить.

- Фсе, окей.

- Ну вот и хорошо. Так, а теперь когда нам тебя ждать? Может заехать к тебе в посольство? Ты говори, что нам теперь делить, теперь уже все общее. Говори, не стесняйся, будь даже наглым, наглость это счастье. А то в жизни все пройдет мимо. В основном ноги (он пальцами изобразил ноги), они шагают, ходят, идут, бегут, и главное все мимо. Будь наглым.

- Посфонить в посольство, сафтра.

- Ну вот и условились (кивая головой). Пойдем, я тебя отвезу.

- No, dont must!

- Ну и ладненько. Ну пока, до завтра.

В квартире Крутиковых на следующий день обсуждали норвежского гостя, промывая ему косточки. Маргарита Петровна, сидя на кухне, недовольным видом вытирала полотенцем чистые тарелки. Рядом стоял ее супруг, Виталий Павлович.

- Ну что Витя, ты добавил мочу в пиво Алана?

- Да, добавил. И щепотку говна в салат тоже засунул ему. Он поел, и ни хрена не понял. Вот идиот!

- Да Бог с ним, лишь бы Танька ничего не заподозрила. Она, по - моему, втюрилась в этого скандинавского ублюдка.

- Странно, вроде бы говна я запихнул в столичный салат немало, и все же от него не пахло. Я волновался, думал, что Алан поймет, но все обошлось. Хе-хе (улыбаясь), по кайфу даже, пригласить гостя, и угостить мочой и дерьмом. Я не боюсь дотронуться до навоза, дерьма, а то дерьмо обзовет меня трусом. Я же не трус!

- Да, дурак он, этот Алан, вечно молчит. Даже в молчании его есть грамматические ошибки. А изо рта его все таки говном разило...

- Да тише ты, Танюшка идет.

На кухню вошла сонная Таня.

Тур Хейердал усиленно исследовал азербайджанскую землю. Он упорно искал интересующие его корни, смотрел в свои дневники. Побывал в Гобустане (пригород Баку), потом уехал в Шеки (горный район Азербайджана), потом опять вернулся в Гобустан. Поселок Гобустан находится рядом с Каспийским морем, и Хейердал начал сравнивать кое-какие свои наблюдения и заметки. Года три назад побывав на Мальдивских островах в Индийском океане, и будучи на острове Пасхи в Тихом океане, он долго думал, а не применить ли этот эксперимент уже в море, причем в маленьком, отрешенном от океана водоеме. Он готовил невероятный природный эксперимент. И вот момент настал. Через два дня Тур Хейердал вызвав к себе Алана, сказал: