Палачи и жертвы

Вы сейчас прочтете (если вам будет охота) то, что было, уже произошло и кануло в прошлое. Героиня этой истории концовку жизни провела на Кавказе, была в Баку. Я сам ее лично видел.

Ее зовут Ольга Целых. Она была русская по паспорту. Так она говорила про себя. Ей было тогда около 30-ти лет, и уже дважды разводилась. Ольга любила мужчин, т.е. любила изматывать их, выжимать из них соки, энергию, может еще что-то, а потом бессовестно расставалась с ними. Душа у нее была решето. Все и всех пропускала. Пустая и любвеобильная была Ольга Целых. Откуда она была родом и кем были ее родители, никто не знал. Я рискну сказать, что она сама даже этого не знала. Формально она даже вообще не существовала. И все-таки в ней что-то было. Кроткая, нежная, женственная, любила подчеркивать свою слабость и мужскую силу. И не жаловалась на свою судьбу. Она, как магнит, притягивала к себе мужчин. Но пообщавшись с ней месяц, другой, от силы пол - года, мужчины вдруг разбегались от нее так, как будто в темной комнате резко включают яркий свет, и по углам в разные стороны разбегаются тараканы. Не оборачиваясь мужчины убегали от нее. Шапку под мышку, и бегом, прочь! Это было дико, необъяснимо, но было. Познакомившись с ней поближе, каждый мужчина находил в Ольге что-то отталкивающее, неприятное. Но что, вот это вопрос. Уже потом выяснялось, что Ольга клептоманка, она болела клептоманией. Залезала в карманы мужиков, когда их костюм висел на стуле, и брала оттуда все, что попадется. Неважно что, лишь бы что-то. И главное, ей было абсолютно все равно с кем флиртовать: с ученым, шофером, художником или сварщиком. Ей нужен был мужчина, к которому она могла бы прислониться, положить головку на плечо, поделиться, посмеяться, поплакаться, а потом что-то спереть у них с кармана. Знакомилась она с мужчинами, как правило, на всесоюзных курортах. Она любила курорты. Короче говоря, ей было скучно без мужчин, и она нередко отказывалась от услуг известного поэта в пользу какого-то слесаря. И наоборот. Она была далека от предрассудков, всяких расчетов, вычислений. И все же в конечном итоге, она оставалась одна, совершенно одна. Да, еще. При встрече, дабы не выглядеть глупой, Ольга каждый раз дарила мужчинам на память книгу. Брала она эти книги, непонятно где. Может, тоже крала, не знаю. Она считала, что книга, это лучший подарок, хотя, естественно, сама их не читала.

Стояло жаркое лето 1960-го года. Никита Сергеевич Хрущев недавно побывал в Париже на конференции. Приехал оттуда уставшим, выжатым, как лимон, утухшим. Захотелось отдохнуть, махнуть куда - нибудь на море. Рядом стоял Микоян.

- Анастас, я много слышал про Каспий, про Баку. Ты там был, как вообще, хорошо там отдыхать? А?

- Без проблем товарищ Хрущев. У меня в Азербайджане неплохие позиции. Сделаем.

Сказано, сделано. Теперь они уже стояли на скалистом берегу правительственной дачи в Загульбе, в пригороде Баку. Это сущая экзотика. Кругом сосны, по их ветвям прыгают коричневые белки. Внизу плещется и сияет синее море. А на берегу янтарный золотистый песок обжигает ноги так, что в жилах кровь подпрыгивает. А под вечер, о, это что-то. Настоящий рай! Синее небо состоит сплошь из ярких, остроконечных звезд, причем они расположены так близко, что кажется их можно рукой достать. Луна грустная, иногда улыбается. Слышен стук колес поездов, которые едут сравнительно не далеко, но их слышно. Ну, короче говоря, умереть не хочется.

Разумеется, что в дни отдыха Хрущева на этой даче посторонним вход туда был запрещен. Только свои. Местная власть, ЦК, и все, больше никого.

- Скучно что-то, зевнув, сказал Хрущев Ахундову (главе Азербайджана), разглядывая пустынный берег Каспийского моря. Действительно, никого. Из под веток сосен видны были только военные с автоматами, охраняющие вход на территорию пляжа. И вдруг, что это...Хрущев и другие протерли глаза. На берегу с солнечным зонтиком в руках прогуливалась молодая женщина в купальнике. У нее была такая аппетитная фигурка, что Хрущев начал облизываться как кот. Беленькие бедра, пышная грудь, длинные волосы. Настоящая русалка. Хрущеву передали бинокль. Он еще лучше стал ее разглядывать, и даже заметил родинку на ее плече.

- Кто это Анастас?

- Неизвестно, Никита Сергеевич.

- А как она прошла сюда? Кто ее впустил к морю?

??.....

Все пожимали плечами. Начальник охраны уже стал отдавать распоряжения для выяснения личности этой особы.

- Назад, не надо! И так скучно. Что-то хочется, а кого, не знаю. Пусть гуляет, отдыхает пока. Просто вот смотрю я на нее, да и вообще на женщин. Странная все-таки жизнь. Для них запрета нет никакого. Вот впустили ее на море. А ведь запрещено, ну нет, она улыбнется пару раз, и все - часовой растает перед ней, если еще не кончит. Это всегда было так. Странно и непонятно.

Хрущев вздыхал и говорил.

- Вот смотришь на проституток. Они выжимают сперму у мужчин, кушают, пьют за их счет, удовлетворяются, а потом еще и деньги у них берут. Ну не странно ли это? А?

Микоян и Ахундов виновато улыбались.

- Да и в целом в жизни женщинам все достается легко и просто. Супруг мучается на работе, переживает, трудится, борется, его ругают, оскорбляют, ему грозит увольнение, тюрьма или даже расстрел, но он в конце концов все таки приходит к власти, добивается своего. Нередко служебная лестница приводит и на эшафот, к виселице. Все мы это знаем. А жена все это время, все эти годы готовит ему дома только борщ. И в результате лавры пожинает она не меньше мужа. Нет здесь логики. В 55-м году я беседовал с самим Эйзенхауэром. Он приезжал в Москву. Помните? Так я с ним говорю о мировых проблемах, об атомной бомбе, о возможной войне, ну там, еще покруче. А прихожу вечером домой, а жена моя Нина Петровна бьет меня по голове своей сумкой, швыряет в меня горшок и орет, что почему я ей днем не позвонил. Мол, я ей был нужен. Оказывается, я должен был прервать беседу с Эйзенхауэром и выслушивать по телефону тупой каприз Нины. И главное я молчу, мне нечего сказать жене. Да, это страшно!

Микоян и Ахундов выслушали это все заискивающе, с пониманием, поддержкой. Никита Сергеевич двинулся в сторону этой незнакомки. ''Пойду, поболтаю, посмотрим, что народ думает про меня, про мою политику', и поплелся в сторону берега.

- Барышня, вам помочь или не мешать?

- Ну что вы, здесь так скучно. Кругом никого. Даже неприятно.

Хрущев начал ее разглядывать. Она была красива. Особенно он запомнил ее глаза. Это были глаза тигрицы или пантеры. Когда она пристально посмотрела на Никиту Сергеевича, даже Луна спряталась за облака, и море начало волноваться. Под летний вечер, при луне, на берегу моря женщина выглядит по-особому. Хрущеву она понравилась. Последний раз он такие глубокие глаза видел на Донбассе, когда работал шахтером. Там была одна жгучая украинская баба. Хрущев предаваясь воспоминаниям, отчетливо вспомнил ее лицо. Его разбудил голос незнакомки:

- Вы о чем-то задумались?

- Нет-нет, что вы, мадам. Кстати, разрешите представиться. Никита, просто Никита, для вас даже Нико. А вас, простите, как величать?

- Оля.

- Как хорошо, Оля, как хорошо.

Ему действительно стало хорошо. Море было такое ласковое, спокойное, пахло молоком, сиренью, остывшим песком, травой, издали хрипло доносилась азербайджанская народная мелодия. Они начали прогуливаться по берегу

- Оля, а вам ни о чем не говорит имя Никита?

- Нет, а что?

- А ничего, просто спросил. Простите, а что вы читаете?

- Да так, балуюсь.

Она протянула ему книгу, где на обложке он заметил только слово "Эзотерика". Он вдруг вспомнил, что уже очень давно ничего не читает.

- А можно я это почитаю, я быстро читаю. И сразу же верну.

- Конечно, конечно. Пожалуйста. Я вам ее дарю.

- Спасибо. Может, выпьем что нибудь, Оля.

- С удовольствием, Нико.

- Тогда пошли ко мне. А незнакомок я целую робко. Вот так вот.

- Да? А эти люди тоже с вами, или как?