Страница 40 из 101
На следующей странице была фотография доктора Вернона Биллингса, исчезнувшего старшего пастора. Он выглядел немного старше шестидесяти и был сфотографирован с небольшого роста женой и тремя детьми е супругами. Брюс говорил, что исчезла вся эта семья. Пастор Биллингс напоминал Генри Фонда крепкого сложения, с улыбающимся, покрытым морщинами лицом; он выглядел, как те люди, с которыми Бак любил общаться. Бак перелистнул альбом дальше и нашел фотографию Стилов. Вот Рейфорд в своей летной униформе. Он выглядел почти так же, как сейчас, только добавилось седины в волосах и решимости в лице. А вот и Айрин. Он впервые увидел ее фотографию. Она казалась оживленной, веселой. Если верить причудам фотопсихологии, Айрин была более предана своему супругу, чем он ей: она слегка наклонилась к нему, а он сидел выпрямившись и несколько напряженно.
Была там и фотография Реифорда-младшего с подписью внизу: "Рейми, 10 лет". Около имен его и его матери стояли звездочки, а у Рейфорда ее не было. Также не было звездочки и у имени Хлои, о существовании которой свидетельствовала за неимением фотографии запись: "Восемнадцатилетняя студентка Стэнфордского университета, Пало Альто, Калифорния (фотография отсутствует)".
Бак заглянул в примечания, где разъяснялось, что звездочка указывает на членство в церкви. Остальные, как можно предположить, были простыми прихожанами.
Бак взглянул на часы. Без десяти восемь. Он посмотрел через окно на место стоянки. Вторая машина Стилов уже была там, рядом с автомобилями Рейфорда, Бака и Брюса. Он прикрыл глаза рукой, заслонившись от солнца, и увидел в машине Хлою. Десяти минут было явно недостаточно для серьезного разговора, но, по крайней мере, можно поздороваться и вместе войти в церковь.
Когда Бак вышел из дверей, Хлоя как раз вылезла из машины и направилась к церкви.
- Привет! - бодро приветствовал ее он.
- Хэлло, Бак, - ответила она, явно без энтузиазма.
- Цветы по-прежнему на помойке? - начал он, надеясь получить хоть какой-то ключ к ее настроению.
- Они и в самом деле там, - ответила она, прошла мимо него и сама открыла дверь.
Он последовал за ней через вестибюль в зал.
- Думаю, они еще заняты, - сказал он, когда она направилась к двери Брюса и постучала.
По-видимому, Брюс сказал ей то же самое, потому что она тут же закрыла дверь с извинениями. Очевидно, Хлоя предпочла бы быть где угодно, только не здесь, и смотреть на кого угодно, кроме него. Она явно недавно плакала, лицо ее было красным, покрытым пятнами. Ему стало больно за нее. Что-то подсказывало ему, что это не просто настроение, но черта характера, к которой надо привыкать. Очевидно, у нее случились какие-то неприятности, и это было связано с ним, с Баком. Он ничего не мог поделать, пока не узнает, в чем дело. Оставалось только ждать. Хлоя уселась, скрестив руки и ноги, высоко подняв голову.
- Посмотри, что я нашел, - сказал Бак, протягивая ей старый церковный альбом, но она даже не притронулась к нему.
Бак открыл альбом на букве "Б" и показал ей фотографии семейств Брюса и доктора Биллингса. Неожиданно она смягчилась, взяла альбом в руки и принялась рассматривать его.
- Жена Брюса, - сказала она мягко. - Посмотри на этих детей!
- Здесь есть фотография и вашей семьи, - сказал Бак.
Хлое понадобилось много времени, чтобы добраться до буквы "С", потому что она листала альбом страницу за страницей, как будто разыскивала кого-то из знакомых.
- С ним я ходила в колледж, - показала она. - С ней я вместе училась в четвертом классе. Миссис Шульц была моей учительницей физкультуры. Когда Хлоя, наконец, добралась до фотографии своей семьи, она уже была переполнена впечатлениями; ее лицо искривилось, из глаз закапали слезы.
- Это Рейми, когда ему было десять лет, - с трудом проговорила она.
Бак инстинктивно положил руку на ее плечо. Она прошептала:
- Не надо...
- Прости, - сказал он.
В этот момент дверь кабинета открылась.
- Мы закончили, - объявил Рейфорд.
Он обратил внимание на то, что Бак держался робко, а на Хлою было страшно смотреть. Но все-таки он тешил себя надеждой, что она еще не успела взяться за Бака.
- Посмотри-ка, папа! - сказала она, вставая, и передала ему альбом.
У Рейфорда перехватило горло, когда он увидел фотографию. Он мучительно вздохнул. Все это было слишком трудно выдержать.
Рейфорд закрыл альбом и передал его Баку. В этот момент из кабинета донесся голос Брюса.
- Что вы там рассматриваете?
- Вот это, - сказал Бак, показывая ему обложку и собираясь положить альбом на прежнее место в шкафу. Но Брюс потянулся за ним.
- Это альбом двухлетней давности, - добавил Бак.
- Спустя месяц после того, как мы начали посещать эту церковь, уточнил Рейфорд.
Брюс раскрыл альбом там, где была помещена фотография его семьи, молча посмотрел на нее в течение нескольких секунд, потом спросил:
- Ваша фотография тоже здесь, Рейфорд?
- Да, - просто ответил Рейфорд.
Бак заметил, что он зовет Хлою войти в кабинет.
Брюс перелистал альбом, нашел фотографию Стила и кивнул, улыбаясь. Он забрал альбом к себе в кабинет, положил его на стол под Библией и записной книжкой и открыл собрание молитвой.
Брюс начал не очень эмоционально, но постепенно его охватило вдохновение. Он переходил от Откровения к Книге пророка Иезекииля, потом возвращался обратно, сопоставляя изречения пророков с тем, что происходило сейчас в Нью-Йорке и других местах Земли.
- Слышал ли сегодня кто-нибудь о двух пророчествующих в Иерусалиме?
Бак отрицательно покачал головой, Рейфорд сделал то же самое. Хлоя не сказала ничего. Сегодня она вообще ничего не записывала и не задавала вопросов.
- Репортер сообщил, что небольшая группа головорезов, состоявшая из пяти-шести человек, попыталась напасть на них. Все они получили ранения, некоторые заживо сгорели.
- Сгорели? - спросил Бак.
- Источник огня никому не известен, - отозвался Брюс, - но мы-то с вами знаем это, верно?
- Разве нам это известно?
- Посмотрим, что написано в одиннадцатой главе Откровения: "И дам двум свидетелям Моим, и они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней, будучи облечены во вретище. Это суть две маслины и два светильника, стоящие пред Богом земли. И если кто захочет их обидеть, то огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит быть убитую.