В октябре

Сквозь запыленное окно Аганька увидела, что кучер Архип сидит у стола, попыхивая "носогрейкой" и ухмыляясь в широкую бороду, Андрюшка скачет перед ним, мечется из угла в угол каморки, приплясывая, выкрикивая на разные голоса:

- Ой, больно, больно! Папынька! Я устал! Будет, что ли?

- Вали, вали еще! - весело прикрикнул Архип и затрясся от смеха.

Андрюшка кинулся к ведру с водой, зачерпнул воды чашкой, напился и опять принялся кричать на разные голоса.

- Ну, будет! - сказал наконец Архип. - Садись обедать.

Андрюшка повыл еще немного потише, сел за стол, откашлялся и, отрезав хлеба от пайка, принялся за еду, весело глядя на отца. Кучер закрыл форточку.

Аганька, давясь от смеха, побежала от кучерской к сторожке. Дверь в сторожку заперта. Окно плотно занавешено, и, как ни старалась Аганька, ничего не могла разглядеть. Напрасно прислушивалась Аганька: в сторожке было тихо... Аганьке стало страшно. Она кинулась бегом к дому.

Обрывок газеты

- Эй, девушка! Стой! - крикнули от ворот. - Открывай!

За сквозной калиткой стояли трое юнкеров с ружьями. Серые их лица были строги. Аганька подбежала, чтобы открыть калитку. На засове замок...

Один из юнкеров стукнул прикладом в железный лист ворот. Ворота загудели.

- Открывай!

- Да ключ-то у дворника.

- Зови дворника сейчас!

Аганька кинулась к сторожке. Ферапонт Иванович, насупленный, сердитый, вышел сам, без зова, на стук в ворота из сторожки, позванивая ключами на большом кольце. Ничего не спрашивая, он отомкнул калитку. Юнкера вошли во двор.

- С вашей крыши стреляют. Полковник приказал осмотреть чердак. Зови хозяина или председателя домового комитета.

- Хозяин в Париже. Комитета у нас нету.

- Кто же у вас?

- Федор Иванович, управляющий.

- Зови его на двор.

Федор Иванович скоро явился на зов дворника. Пожимая руку старшего юнкера, он представился:

- Федор Иванович Ширяев, управляющий.

- С вашей крыши стреляют.

- Этого не может быть, господин прапорщик, - ответил Федор Иванович, прижимая руку к сердцу. - Чердак у нас всегда на замке. Мой сын сражается вместе с вами.

- Ключ вот, - показал Ферапонт Иванович.

- Полковник приказал осмотреть чердак и забить его наглухо.

- Пожалуйста! Пожалуйста!.. Аганька, что вертишься на дворе? Марш домой!.. Ферапонт, проводи.

Дворник пошел впереди по крутой каменной лестнице с треугольными ступенями на поворотах. За дворником шел Федор Иванович. Юнкера спотыкались на узких ступенях, следуя за управляющим.

- Уж и темень тут у вас! - проворчал старший в звене юнкер.

- Старинка. Деды строили. О свете и просторе не думали. Надо бы взять фонарь...

- А что, братцы, - сказал юнкер, шедший позади, - как они нас оттуда ахнут?..

Федор Иванович чиркнул спичкой и осветил испуганные глаза юнкера, шедшего за ним.

Все остановились, только Ферапонт Иванович подымался по-прежнему не торопясь, ступая уверенно по знакомым ступеням.

- Отмыкать? - спросил он сверху. - Да вы, господа юнкера, не бойтесь... с той поры, как трубы чистили, ни разу чердак не отпирался.

- Отмыкай! - приказал Федор Иванович.

Загремел засов, и дверь завизжала в петлях. На чердаке было тихо. Федор Иванович поднялся на верхнюю площадку.

- Мир и тишина, - сказал Ферапонт.

Сквозь запыленные "слухи" струился внутрь чердака неверный свет. Да и на дворе уже смеркалось. Чердак был завален и заставлен разным хламом. Из двери потянуло холодной чердачной трубной гарью.

Федор Иванович чиркнул спичкой и осветил пространство за дверью.

- Пыль, хлам, и больше ничего. Пожалуйте, господа!.. А если бы кто был на крыше, мы бы услыхали: железо загромыхает...

Юнкера приблизились, осторожно заглядывая внутрь чердака через плечо Федора Ивановича.

Водя спичкой понизу, Ширяев говорил:

- Извольте видеть: на пороге пыль чуть не с вершок. За порогом пыль. Если бы кто вошел, следы были бы как на первой пороше. И уж от трубочистов-то следы задуло пылью... Изволите видеть.

Федор Иванович присел и протянул руку со спичкой подальше - и вдруг смолк. Спичка обожгла ему пальцы и погасла; при ее вспышке Федор Иванович увидел на полу чердака свежий обрывок газеты с заголовком: "Русские ведомости". Среда, 25 октября 1917 года".

- Ну-ка, посветите еще, - попросил старший юнкер.

Руки у Федора Ивановича дрожали. "Расстреляют!" - мелькнуло у него в голове. Спички ломались о коробку, не зажигаясь.

- Да чего смотреть больше! - скучая, сказал задний юнкер (он так и не поднялся на площадку). - Ясно, ничего нет.

- Закрой дверь, - сказал отрывисто старший юнкер.

Быть может, и он успел рассмотреть предательский обрывок газетного листа, но не хотел пугать своих товарищей. Федор Иванович попятился от двери. Ферапонт прикрыл дверь, загремел засов и звякнул замок.

Федор Иванович чиркнул. На этот раз спичка зажглась. Водя дрожащим огоньком перед дверью, окованной полосовым железом, Федор Иванович приговаривал:

- Изволите видеть: дверь из двухвершковой сосны да еще окована. Крепко жили старики. Хлам... а и хлам берегли. И ход на чердак особый, прямо со двора, изволите видеть!

На дворе старший юнкер, строго глядя в глаза Федора Ивановича, приказал:

- Чердак забить. Ключ держите у себя. Вы ответите...

- Очень хорошо-с! Ну, а как наши дела вообще?

- Дела отличны. Кремль и город в наших руках. Прибыл полк казаков. На нашу сторону перешла и их артиллерия...

- Дай бог! Дай бог! - торопливо крестясь, бормотал Федор Иванович.

Юнкера тихо направились по дорожке к воротам. Ширяев смотрел им вслед. Юнкера остановились перед распахнутой Ферапонтом калиткой, о чем-то тихо совещаясь. Старший, а затем и тот, что не решился подняться к чердачной двери, вернулись, и старший сказал Федору Ивановичу:

- Я оставляю у вас на дворе часового. Так будет и для вас и для нас спокойнее.

Третий юнкер остался во дворе, у входа на чердак, двое ушли.

Федор Иванович приказал Ферапонту:

- Возьми десяток шестидюймовых гвоздей и заколоти чердак.

- Чего это дверь-то портить? - возразил Ферапонт.

- Делай что велят.

- Слушаю, сударь.

Ферапонт снял с кольца ключ от чердака и протянул Федору Ивановичу.