Страница 123 из 139
— Ей плохо! — ахнула Ингитора и присела рядом, прикоснулась к влажной руке Одды. — Одда, ты слышишь? — вполголоса позвала она. — Это я, Ингитора!
— Сказать по правде, женщина поможет ей лучше, чем я, — устало сказал позади неё Асвард. — Я уже не знал, что делать, здесь нет даже воды.
— Что с ней? — Ингитора повернулась к нему. — Она так испугалась?
— Знаешь, где я ее нашел? Я ее почти выловил из озера — смотри, у нее ноги мокрые. Она… она хотела утопиться. Я ее тащил на берег силой, а она кричала, что лучше умрет, но не хочет, чтобы ее ребенок родился и жил рабом…
Ингитора вздохнула и сжала вялую руку Одды. К несчастью, под самый конец бедная женщина все же поняла, что носит ребенка конунга.
— Надо ее вынести отсюда! — спохватилась Ингитора. — Асгаут!
— Нет, флинна, я сам. Она испугается, если ее возьмет кто-то чужой.
Асвард наклонился, бережно поднял Одду на руки, бормоча что-то утешительное. Одда вздрогнула, открыла глаза, дернулась.
— Не бойся, моя маленькая, тебя никто не обидит, — бормотал Асвард, осторожно вынося ее из тесного погреба. — Все хорошо.
В темноте Одда не могла разглядеть, кто вокруг нее, и она снова закрыла глаза, с облегчением опустила голову на плечо Асварду, зная, что возле неё тот человек, которому она может довериться.
Одду перенесли в спальный покой. Ингитора привела к ней нескольких женщин из сидевших в хлеву. От испуга и потрясения у Одды начались роды. До срока ей оставалось еще два месяца, но это внушало надежду — семимесячные дети выживают чаще, чем даже восьмимесячные. Весть об этом происшествии облетела всю усадьбу. Сидя у костра на дворе, фьялли то и дело оглядывались на хозяйский дом, прислушивались к женским голосам.
— У Черной Шкуры не было детей, а уж сколько жен у него было — не сосчитать! — говорилось в кругу у костра.
— Да откуда же ему иметь детей? Он ведь был не человек, а оборотень! У оборотней, слава светлым асам, не бывает детей. А то бы их столько развелось!
— И так на этом Квиттинге от троллей некуда ступить!
— И родит она тролленка! Оборотня! Подменыша!
— Это четыре колдуна, те, что губят людей возле Тролленхольма, наколдовали ей ребенка! Это колдовской ребенок!
— И зачем нашему конунгу понадобился этот оборотень!
— Убить его, пока не наделал бед!
— Я вам! Поговорите! — оборвал говорунов Асгаут. — Торвард конунг приказал, чтобы эта уладка и ее ребенок были в целости. И никто их не тронет!
Ингитора тоже не знала покоя этой ночью — ей было жаль Одду, жаль ребенка, и в то же время при каждом звуке слабого, бессильного стона ее пробирала тревога — как бы ребенок в самом деле не оказался оборотнем. Вот сейчас он появится, а у него будут острые троллиные ушки. Или маленький хвостик. Тогда его придется убить.
А может быть, прав был Торвард? Может быть, напрасно она старается сохранить жизнь тому, кто будет всю жизнь мстить им?
— Да это девочка! — вдруг услышала она голос одной из женщин, хлопотавших возле Одды. — Посмотрите, это девочка. И у нее все как у людей!
Слыша слабый крик младенца, Ингитора сама чуть не заплакала от радости. Этот крик показался ей тонким, жалобным, почти жалким, но это был голос человеческого существа. Девочка, крохотная и слабенькая, была совсем как все младенцы — ни троллиных ушек, ни хвостика. И тут же все прежние страхи показались Ингиторе глупыми и постыдными. Эта девочка ни в чем не виновата! И Ингиторе хотелось защитить ее от всех бед и тревог, среди которых она появилась на свет.
— Какая она слабенькая! — говорили меж тем женщины, передавая девочку друг другу. — Попросим добрых дис, чтобы она выжила.
— Надо скорее дать ей имя. А то еще…
— Имя? Но кто возьмет ее на руки? У нее, бедняжки, нет отца.
Ингитора выскочила из спальни и тут же наткнулась на Асварда. Он сидел на полу, прислонясь спиной к стене, и, кажется, дремал, склонив голову. Услышав рядом с собой движение, он встрепенулся.
— Это ты, флинна? Что там? Как она? Я все проспал…
— Девочка! — ликуя, крикнула Ингитора. — Это девочка! И она вовсе не оборотень! Настоящая человеческая девочка!
— Это хорошо! — Асвард немного оживился, протер ладонью моргающие заспанные глаза. — Хорошо, что девочка. Она не так быстро потянется к мечу, когда вырастет…
— Надо дать ей имя. Асвард, ты не хочешь сделать это?
— Отчего же нет? — Асвард встал и потянулся. — Если уж я не дал ей погибнуть еще до рождения, отчего же не дать ей имя? С одной стороны, мне немного чести нарекать ребенка рабыни, но все-таки…
— Все-таки это дочь конунга. Идем же!
В спальне Асвард взял девочку на руки, окропил ее водой с можжевеловой веточки, спешно раздобытой где-то расторопным Ингви.
— И тем нарекаю тебе имя… — выговорил по обычаю Асвард и запнулся. Второпях он не спросил, как назвать дочку Одды.
В замешательстве Асвард посмотрел на Ингитору, прикидывая, не назвать ли девочку ее именем — красивее имени он не знал.
— Далла! — шепотом подсказала Ингитора, вовремя вспомнив имя матери Бергвида. — Далла!
— Нарекаю тебе имя Далла! — послушно повторил Асвард. — Далла дочь Бергвида и Одды.
— Я знаю, ОНИ этого хотели бы… — прошептала Ингитора. Если бы ее сейчас спросили, кто это ОНИ, она затруднилась бы ответить. Бергвид и Одда. Стюрмир и Далла. Все духи предков, неизменно сопровождающие живых. И самой Ингиторе хотелось, чтобы в новорожденной девочке продолжилась не только кровь Бергвида, но и память о самом лучшем, что сохранялось в самой глубине его души.
Ингитора посмотрела на бусы из зеленого стекла, которые подняла на палубе «Черного быка» и с тех пор носила с собой. Она отмыла их от крови, и теперь они блестели чистыми стеклянными боками, как молодая трава под дождем. Все-таки хорошо, что она догадалась их взять! Это будет хорошим подарком для маленькой Даллы — памятью обо всем том, что оставили ей в наследство непростые судьбы ее предков.