Экспресс 'Надежда'

- Нам обоим очень неловко перед вами, синьор.

Монах скорчил постную мину и вдруг озорно подмигнул и звонко расхохотался. Псевдо-вавилонянин вздрогнул и перестал жевать. Хмурый субъект за соседним столом продолжал невозмутимо терзать вилкой котлету.

- Пустяки! - Глаза у монаха так и искрились от удовольствия. - Мало ли что бывает между друзьями. Мне с вами хорошо, синьоры.

"Самое время смываться, - подумал Иван. - Сейчас начнутся сантименты". Сообщил буднично:

- Пойду, пожалуй. Что-то ко сну клонит. До свидания, синьоры.

Насчет сна он приврал. Спать не хотелось. После разговоров с комманданте и отцом Мефодием не давало покоя тревожное чувство неудовлетворенности и упрямая решимость любой ценой добиться своего. И поп, и комманданте в разных выражениях высказали одну и ту же мысль: с "Надежды" ему не уйти. И увильнули от прямого ответа на вопрос, зачем он здесь и что вообще представляет собою эта чертова "Надежда".

Чего они хотят от него? От всех остальных на экспрессе? Иван мысленно представил себе зал столовой. Многие столы, правда, пустовали, и все же человек тридцать-сорок набиралось наверняка. Публика была разношерстная, и вряд ли всех волновали те же вопросы, что и его. Истеричку, поднявшую скандал из-за спаржи, например. Любителя жареных кроликов. Или того типа с кислой рожей и рыбьими глазами.

Миклош - другое дело. И еще, пожалуй, итальянец. Хотя вряд ли. Он еще осмотреться не успел.

Иван прошел по пустынному, как всегда, коридору, остановился возле своей двери. Коридор продолжался вправо и влево, пустой и безмолвный.

"Тюрьма, - тоскливо подумал Иван. - Комфортабельная, со всеми удобствами. Без намека на охрану и надзирателей. И все же тюрьма".

Его вдруг осенило, почему коридор всегда пуст. Они специально делают так, чтобы пассажиры экспресса "Надежда" не общались друг с другом наедине. В столовой - пожалуйста, а тет-а-тет - ни-ни. Поэтому и в зимнем саду ни души, когда ни приди. И в библиотеке. Любопытно... А что если...

Он оглянулся. Вход в столовую был рядом, в каких-нибудь тридцати шагах. Из-за двери слышалась музыка. Еще не решив окончательно, что он намерен делать, Иван вернулся и распахнул дверь. В зале не было ни души.

Час от часу не легче. Он шел по коридору, машинально считая шаги и стараясь осмыслить случившееся. Поравнялся со своей дверью. Тридцать два шага. Разумеется, Миклош с итальянцем могли за это время покинуть ресторан и разойтись по своим комнатам. И вовсе не обязательно, чтобы они прошли мимо него. Коридор продолжается и в противоположную сторону. Сколько прошло времени с тех пор, как он оставил ресторан? Три минуты? Ну пусть пять. Получается, они ушли из ресторана сразу же вслед за ним? Вряд ли. Миклош был явно настроен поболтать с монахом. И тот только-только распробовал кьянти. Что же они - все разом побросали еду и ринулись как на пожар? Чушь какая-то. Но факт остается фактом: зал, когда он заглянул в него вторично, был пуст.

Иван покачал головой и вошел в комнату. Вначале он подумал, что ошибся дверью, но тут же убедился в обратном. Планшет над кроватью, пилотская куртка на дверце шкафа, на столе возле торшера раскрытый томик Хемингуэя... Комната принадлежала ему. Но тогда...

- Что вы тут делаете? - резко спросил Иван.

Человек встал с кресла.

- Закройте, пожалуйста, дверь.

Иван рванул на себя дверную ручку и вызывающе уставился на непрошеного гостя.

- Руперт. - Это был застольный сосед дамы-истерички. На этот раз выражение его лица было не таким постным, как во время обеда, но скепсис на нем проступал явно

- Что?

- Руперт, - уныло повторил скептик. - Приблизительно так звучит мое имя по-русски. Себя можете не называть. Я вас знаю.

- Что вы тут делаете? - повторил Иван.

- Жду вас.

- Меня?!

- Вас, - кивнул скептик.

- Зачем?

Гость поскучнел.

- Чтобы ответить на ваши вопросы.

- Та-ак. - Иван растерянно потер подбородок. - Давайте присядем, что ли. Чаю хотите?

- Чаю... - бесстрастно повторил Руперт. - Это обязательно?

- Что обязательно? - переспросил Иван.

- Хотеть чаю.

"Чокнутый, - подумал Иван. - Или прикидывается".

- Ни то ни другое, - гость был невозмутим. - Просто у нас это не принято.

- У вас это где? - До Ивана только теперь дошло, что унылый читает его мысли. Это было страшновато, но любопытно. Не имеет значения. - Гость опустился в кресло. - Задавайте вопросы.

"А ты нахал, братец, - мысленно усмехнулся Иван. - Можно подумать, я пришел к тебе, а не наоборот".

- И это неважно. - Гость вскинул на него блеклые, неживые глаза. - Вас интересует, куда вы попали и зачем?

"Почти слово в слово", - отметил Иван.

- Верно, - кивнул Руперт. - Почти слово в слово. Итак, куда вы попали.

- Экспресс "Надежда", - он помолчал, видимо, подбирая нужные слова, - это лаборатория, испытательный полигон, музей и... зверинец. К сожалению, в вашем языке нет слова, которое объединяло бы все эти понятия.

- А в вашем? - не выдержал Иван. Гость дернул щекой.

- В нашем есть. Но об этом позднее. Вопрос второй: зачем вы здесь.

- Можете не отвечать. - Иван сел в кресло и вытянул ноги. - На этот вопрос вы уже ответили. Музейный экспонат, обитатель зверинца, подопытное животное. Так?

- Приблизительно. - На лице Руперта промелькнуло чтото похожее на сочувствие. - У вас ведь тоже есть лаборатории и ведутся эксперименты над живыми существами. Примерно то же и здесь. Другие масштабы, методология, задачи и цели. Суть та же.

- Понятно, - буркнул Иван. Не нравился ему этот добровольный консультант. То ли внешностью, то ли фактом непрошеного вторжения. Так и подмывало взять за шиворот и выставить в коридор. - Вы сказали "приблизительно". Самолюбие мое щадите?

- Самолюбие, самолюбие... - В голосе собеседника проклюнулось беспокойство. - Извините, не понимаю.

- И не надо. - Иван почувствовал себя увереннее. - Продолжайте.

- Я, собственно, закончил. - Руперт поерзал в кресле, поправил узелок галстука. - Если вас интересует что-то еще...

- Интересует. - Иван облокотился на стол, не сводя глаз с собеседника. Теперь лицо Руперта уже не казалось отталкивающим. И постная мина, если вглядеться, была результатом неуловимого смещения пропорций: не то нос длинноват, не то щеки слишком опущены. И что самое странное, - лицо это, действительно, было знакомо Ивану. - Многое интересует. Но сначала вопрос приватного, если хотите, порядка. Вы-то сами как здесь очутились?