Страница 16 из 42
Стрелецкий подошел к полке и взял толстую книгу:
- Но вот профессор Сергей Белокуров, знаменитый библиофил!.. Это его книга "К истории духовного просвещения в Московском" государстве XVI-XVII веков", тире, "Церковные или светские книги были в библиотеке московских государей XVI века", вопросительный знак... [подлинное название книги профессора С.Белокурова] Название косноязычное, но не в нем суть... Так вот, этот умник профессор не поленился, перерыл всю литературу, относящуюся к библиотеке Ивана Грозного, и "доказал", что никакой библиотеки у того не было, что Зоя-Софья ничего с собой не привезла и что все доказательства существования культурной сокровищницы русского народа это либо бред сумасшедших, либо фальсификация истории...
Тася уже с негодованием смотрела на книгу Белокурова. Ей так понравилась загадочная история библиотеки Грозного, что каждого, кто развенчивал эту чудесную тайну, она уже считала своим врагом.
Волошин же взял в руки книгу Белокурова и внимательно стал ее листать:
- Интересно! Надо почитать, Настенька...
- А я и читать ее не стану! - сердито сказала Тася.
- Правильно, Тасенька! - воскликнул Стрелецкий. - Это желчный реакционный писака, не любящий русский народ... Вы, юноша, вот это лучше почитайте! - Стрелецкий указал на другую старинную книгу. - Это один из сборников летописей Троице-Сергиевской лавры... - Он быстро раскрыл книгу на нужной ему странице. - Вот: "При державе великого князя Василия Ивановича..." Это отец Грозного "...повелением его прислан из грек монах Максим... Бе же сей Максим Грек велми хитр еллинскому, римскому и словенскому писанию. На Москве егда же узре у великого князя в царской книгохранительнице книг много и удивися и поведа великому князю, яко ни в греческой земле, ни где он толико множество книг не сподобися видети..." [воспроизводится подлинный документ]
Стрелецкий отложил книгу. Его взгляд горел, пожалуй, так же ярко, как костер, на котором жгли протопопа Аввакума.
- Так гласит древняя летопись. А профессор Белокуров покопался в писаниях Максима Грека и с кислым видом объявил: "Да... действительно, переводил для великого князя какие-то книжонки, а фактической справки по вопросу о библиотеке не представил..."
Тася была возмущена до глубины души:
- Не понимаю! Почему наши издательства выпустили такую чушь!..
Волошин пододвинул ей книгу Белокурова и, ехидно улыбаясь, указал на год издания: "1899"...
Тася покраснела и чуть не швырнула в него ненавистную книгу.
- Но в фальсификаторы попал не только древний летописец, но и профессор Юрьевского университета Дабелов. В 1820 году в городе Пернове он случайно нашел часть списка библиотеки Грозного. Этот список, по свидетельству ливонца Ниенштедта, составил пастор Веттерман в Москве в шестнадцатом веке... Но профессор Белокуров без всяких доказательств объявил этот список подделкой... [здесь приведены подлинные факты и имена]
Голос Стрелецкого звенел, Тася смотрела на него с восхищением. Она чувствовала, что уже любит этого старика, как родного отца... Даже спокойный, уравновешенный Волошин залюбовался гневным и страстным лицом Стрелецкого.
"Хорош старичок!.. Сурикова бы сюда или Репина", - подумал он.
- Кто же, в таком случае, фальсификатор, друзья мои? - спросил Стрелецкий. - Белокуров умер... Мертвые сраму не имут... Но его последыши остались... Кто они? Слепые кроты или жабы, равнодушные ко всему истинному. Они меня сумасшедшим объявили... Они травят меня... Но не в этом дело... Простите, я отвлекся...
Стрелецкий подошел к письменному столу, поднял какую-то пожелтевшую тетрадь и сказал торжественно:
- Вот неполная копия перновского списка книг и свитков, входивших в библиотеку Грозного. Вот здесь значится антология византийской поэзии "Киклос", составленная в пятом веке Агафием, юристом и поэтом. Это та самая пергаментная книга, которую вы спасли на Кузнецком мосту. А против нее стоит пометка: "дарена..." и далее неразборчивое слово. То ли эту книгу кто-то подарил Грозному, то ли он кому-то ее подарил, и таким образом она дошла до нас... - Стрелецкий взял со стола древнюю пергаментную книгу и поднес ее к Тасе и Волошину. - Теперь вы понимаете, друзья мои, почему так заволновался я, когда от следователя ко мне на экспертизу попала эта книга?..
Тася и Волошин смотрели на старого профессора широко открытыми глазами.
- Нам нужно во что бы то ни стало найти старушку, принесшую в букинистический магазин антологию Агафия, - раздельно и четко, как клятву, произнес Стрелецкий. - Что вы знаете о ней?
- Ничего... - ответил молодой бригадмилец.
- Ничего... - подтвердила Тася.
- Как же все-таки ее можно найти? - с надеждой поглядывая то на Тасю, то на Волошина, спросил Стрелецкий.
- Объявление в газете? - неуверенно спросила Тася.
- Нет! - решительно возразил Волошин. - Такие старушки не читают объявлений... - Он встал. - Мы подумаем, профессор...
Стрелецкий проводил их до выхода. Прощаясь, он сказал:
- Вы оба комсомольцы, и потому я очень надеюсь на вас... - Голос его дрогнул. - Я сорок лет ищу эту библиотеку, а до меня ее искали многие русские ученые. Помните это, друзья мои...
Они молча вышли из высокого дома на тихую Волхонку. Волошин взял Тасю под руку; не сговариваясь, они все так же молча прошли за ограду кремлевского сквера и тихо, не спеша пошли вдоль могучих стен древней русской твердыни...
Высоко в темном небе парила огненная кремлевская звезда. Как маленькие круглые луны, висели в сквере фонари.
Тася и Волошин сели на скамью возле больших цветочных ваз.
От грота у Кремлевской стены, где веселилась и играла молодежь, долетали громкие голоса, а с другой стороны, у Манежа, тихо шелестели шины троллейбусов и машин.
Первой заговорила Тася:
- Подумать только! Вот здесь, где-то в земле, под Кремлем, сотни лет хранятся величайшие ценности человеческой культуры, а найти их никто до сих пор не мог... И вдруг Кузнецкий мост, какая-то старушка с кошелкой, византийская книга, и мы с вами уже вовлечены в разгадку этой удивительной тайны...
- Да! Это история, которую могли бы превратить в великолепный роман Вальтер Скотт, Стивенсон, Хаггард... - задумчиво произнес молодой бригадмилец. Вдруг он весело рассмеялся: - А здорово все-таки профессор отделал этого... Белокурова. Прямо камня на камне не оставил. Да и у вас был такой вид... Белокуров бы не пожалел, что лежит в могиле.