Этот мальчик

— Ну и что, что страшно. Что же, всю жизнь бояться, что ли? Я ведь взрослая. Надо идти.

Я поднял ногу повыше и переступил через порог.

Я стоял на крылечке и смотрел на луну. Луна была, как маленькое окошко на небе, завешенное красной тряпкой. Свет был красный и ничего на земле не освещал. Только тучу было видно, тёмную, серую. Она поворачивалась и налезала на луну. Не было ни одной звезды.

Темно и тихо. Туча наползла на луну. Ничего не видно. Ну вот и всё. Можно домой идти. Пойду теперь домой — ничего тут нет. Хотел уже домой поворачивать, но тут заметил недалеко от дома светлую полосу. Это оказалась дорога. Сухую пыльную дорогу ночью в темноте видно. Я осторожно выставил вперёд руки и стал подвигаться по дороге. Сначала медленно, боялся запнуться обо что-нибудь, потом быстрее, быстрее вперёд.

Вот ночью по белой дороге идёт человек — это я. И я совсем не боюсь. Чего бояться. Всё равно все спят.

Я шёл дальше и не думал останавливаться и поворачивать обратно. Я шёл, как большой взрослый человек, а вовсе не маленький. И нечего мне было бояться.

В деревне залаяла одна собака. Наверно, она меня почуяла. «Лай, лай, правильно делаешь, что лаешь. Чуешь: человек идёт ночью по дороге в страшной темноте».

Вот, значит, собака ночью не спит. А я думал, все спят.

Вдали что-то чернело. Я вспомнил, что там растут кусты, они и чернеют.

Птица поёт. Так негромко чирикает. Ещё, ещё птица. Как будто птицы сидят у себя дома и негромко разговаривают. Одна как будто спрашивает, а другая отвечает. Значит, птицы ночью тоже не спят. Они, может быть, что-нибудь ночью обсуждают потихоньку.

Кусты кончились. Под ногами что-то зашуршало. Я остановился и присел пониже разглядеть что. По краю дороги идут два ёжика.

Я дотронулся до одного ёжика. И он побежал в траву, другой за ним скрылся. Куда это ёжики пошли, интересно? На охоту, что ли?

Потом я шёл мимо стога сена. Потом... что-то большое стояло у дороги.

А это, оказывается, была лошадь. Она совершенно не шевелилась. Лошадь стоя спала.

Вдруг я остановился. Навстречу мне по дороге кто-то шёл. Я решил лечь в траву, чтобы человек меня не заметил и не напугался. Но я только так думал, а сам не двигался с места от испуга. Человек приближался. Я испугался, что он на меня в темноте натолкнётся и, может, даже упадёт. И я тихонько запел: «А-а-а-а, о-о-о-о...»

И тут я услышал:

— Это ты, мой маленький? Ох и напугал ты меня! Куда ты?

— Я тебя и встречаю, — сказал я.

— Значит, ты чувствовал, что я иду. Я волновалась, торопилась, не стала оставаться ночевать. Пошла к тебе.

— Мама, тут у стога лошадь спит. Ты её не бойся. А по дороге ёжики шли. И птицы ночью не спят.

— Ты не сбился в темноте?

— Нет, дорога в темноте светит.

— Тебе не повезло сегодня. Уж очень тёмное небо. Сейчас дождь пойдёт. Давай скорее руку.

— Смотри, наш дом стоит, как тёмный пароход с чёрной трубой.

Дунул ветер. Деревья закачались, и пароход наш как будто закачался на чёрных волнах.

Вот мы вошли в тёмную открытую дверь. Мама засветила свечку, электричество, она сказала, выключили перед грозой. Мы увидали друг друга и засмеялись.

— Теперь спокойной ночи. А скоро нам с тобой в дорогу собираться. Кончается наше лето. Тебя в школу записали. Надо домой, за дело приниматься.

— Давай поплаваем, — сказал я, — раз наш дом, как пароход.

— Счастливого плаванья, — сказала мама.

Мы погасили свечу.

По стёклам потекли косые капли. Начался дождь.

Наутро мама хвалила меня за храбрость и называла умницей много раз. «Есть, — говорит, — у тебя характер».

Я был ужасно рад этому. Мне казалось, что я уже герой, и хватит с меня, можно больше совсем ничего не делать такому замечательному герою. С тех пор ничего хорошего не делал и хвалить меня было не за что.

— Давай, — говорю, — Вася, поговорим о наших харакрах. Какие у нас с тобой недостатки, какие хорошие черты.

— У тебя ужасный характер, — говорит Вася. — Ты всё время подговариваешь меня из школы сбегать.

— Это у тебя ужасный характер. Что тебе ни скажешь, куда ни позовёшь, ты всегда ломаешься.

— Потому что я не хочу убегать с уроков, а ты меня подговариваешь.

— Не хочешь, так не убегай, никто тебя не гонит.

— А ты пристаёшь, — говорит Вася.

— Пристаю, потому что знаю: всё равно сбежишь. Но ужасно спорить любишь: не хочу, не буду, не пойду. Надо тебе исправляться. Но вообще ты парень хороший. Всегда со мной ходишь, настоящий друг.

— Ты тоже настоящий друг, — говорит Вася. — Потому я с тобой и хожу.

Первый раз в жизни мы с ним не поссорились. Даже на душе легче стало, когда узнали, что мы с ним друзья что надо.

Теперь я твёрдо решил быть в школе внимательным. Всё замечать, мимо ушей ничего не пропускать.

Вот смотрю внимательно по сторонам. И приходит в наш класс ученик из другого класса. И говорит, что он у нас теперь будет октябрятским вожатым. Говорит, что он любит играть с малышами, то есть с нами.

Вожатый спел нам песню. Танец станцевал. Потом играл с нами в паровоз. Я даже запомнил стих, который в игре говорили в такт шагам:

Потом вожатый разделил всех ребят на группы, которые звёздочками называются. Теперь у звёздочек будут соревнования: кто больше сделает полезных дел. Первое полезное дело было такое: кто больше поможет стареньким на своей лестнице.

И вот я звоню в квартиры на нашей лестнице, чтобы кому-нибудь сделать полезное дело. Ходил, ходил. У кого ни спрошу, все говорят: нет старых. Что же мне делать?

И тут же сразу придумал. Моя же собственная бабушка может меня здорово выручить. Буду ей теперь помогать.

Но Вася, наверно, победит в этом соревновании: у него на лестнице живут одни старики.

Но оказалось, мне совсем некогда делать полезные дела, помогать бабушке. Надо в школу ходить, уроки делать.

Совершенно времени ни на что не хватает.

Мама мне тогда посоветовала написать режим дня, он воспитывает волю и помогает всё успевать.

Я уже написал режим. Только не знал, что делать от девяти до десяти часов вечера. А мама говорит:

— В это время полезно поскучать.

Я не хотел, чтобы режим был скучный, и этого не написал. Я всё делал по режиму и весь день ждал, когда это кончится. Тогда я гладил нашу собаку Пташку. Ей это нравилось, она меня к себе переманивала, подстерегала, когда я её позову. Ей-то уж режим был совсем ни к чему. Пташка стала моим лучшим другом. Пока я играл с собакой, пришло мне в голову вот что: обратиться к ребятам всего земного шара, чтобы не гоняли они больше ни собак, ни кошек. Ведь из злой и грязной собаки можно сделать верного друга. И с ним не замечаешь, как бежит время. И с каждым днём он привязывается к тебе всё больше. А ведь раньше Пташка была голодная, никому не нужная собака.

По режиму сижу и пишу сочинение. Про какое-нибудь дерево задали написать. Но не пишется. Гляжу в окно, там много деревьев, а что писать, не знаю.

Спросил у папы, а он говорит:

— К этим деревьям, Славик, ты не имеешь личного отношения. Что же про них напишешь? По-моему, это задание для тебя преждевременно.

— Ну вот, преждевременно, а задали...

— Я могу рассказать тебе про своё дерево, если хочешь.

— Давай, — говорю, — выручай.

— Маленьким я жил в деревне у бабушки. Однажды ранней весной я выкопал на опушке леса маленькую берёзку. Я знал, что скоро уеду в город к моим родителям навсегда, а берёзка останется бабушке на память.

Я выкопал яму и посадил деревцо у окна, чтобы любоваться им из дома.

Летом весёлые листочки трепетали на ветках, значит, берёзка моя прижилась.

А потом я уехал.

И вот приехал туда уже совершенно взрослым человеком поклониться бабушкиной могиле.

Дома нашего уже не было и в помине. Его снесли на дрова. Крапива и лопухи покрывали то место, где он раньше стоял. Мне было интересно, как выросла берёза за эти годы. Но я не нашёл берёзы. Неужели её сломали вместе с домом?