Рождение империи

Хотя его отношения с Идальго продолжали улучшаться, а все, кто знал их обоих, не сомневались, что эти двое по-прежнему терпеть не могут друг друга, Паймер прекрасно знал истинное положение дел. Он ничего не сказал своему Избранному о том, что увидел на второй день своего пребывания в столице, не поинтересовался, с кем Идальго совсем недавно разговаривал во внутреннем дворике. В этом отношении воображение уводило герцога в заоблачные выси. Что было еще хуже, Избранный ни разу не осмелился вступить с ним в какие-либо разговоры.

Неожиданно для себя Паймер обнаружил, что в Беферене он постоянно испытывает страх.

Герцогу хотелось побыстрее вернуться домой, однако подобное желание могло осуществиться не раньше, чем он сделает здесь одну вещь. Впрочем, не одну, а две, поправил он себя. Думать об этих двух вещах ему отчаянно не хотелось.

На одиннадцатый день пребывания в столице герцога пригласили встретиться с Харкером. Паймер с маячившим за его спиной Идальго ждал, когда слуга отведет их в библиотеку, где до сих пор проходили все официальные встречи. За эти дни у него возникло устойчивое убеждение, что Комитет Безопасности являет собой некое пугливое животное, а его глава – единственный официальный посредник для общения с ним.

К удивлению Паймера, их отвели вовсе не в библиотеку. Вместо этого они оказались в той части дворца, в которой хамилайцам еще не приходилось бывать. Герцог и Идальго дошли до конца длинного темного коридора, где их ждал Крофт Харкер. За его спиной стояли два стражника, охранявшие простую на вид дверь. Фонарь отбрасывал желтый свет на лицо Харкера, придавая ему призрачное, зловещее выражение.

– Благодарю вас, ваша светлость, за то, что приняли наше приглашение.

– Всегда к вашим услугам, – откликнулся Паймер, коротко кивнув.

Его раздражала необходимость постоянно отвешивать поклоны этим юным типам, однако дипломатический этикет заставлял герцога расшаркиваться перед Харкером таким вот постыдным образом. Никуда не денешься. Он – официальный посланник великой державы, а Харкер – глава государства, куда Паймера направили с особой миссией.

– Комитет Безопасности принял решение удовлетворить вашу просьбу. Вам предоставляется право увидеться с вашими родственниками.

Герцог кивнул, словно услышанное ничуть не удивило его. Лишь увидев стражников возле двери, он понял, кто именно может находиться по другую ее сторону.

– Вы будете моим сопровождающим? – спросил герцог у президента.

Тот иронично улыбнулся.

– Вашим эскортом.

– Разумеется.

Харкер кивнул одному из стражников, и тот поспешил открыть дверь.

Неожиданно герцог почувствовал чье-то присутствие в коридоре и быстро оглянулся. Там стоял один из предателей-Акскевлеренов. Паймер узнал того человека, с которым разговаривал Идальго.

Он бросил быстрый взгляд на своего Избранного, однако тот смотрел куда-то в сторону.

– Комитет Безопасности, принимая во внимание всю деликатность данного визита, предпочитает, чтобы вы один прошли в эту дверь, ваше высочество, – произнес Харкер извиняющимся тоном.

– Комитет Безопасности мне не доверяет?

Лицо Харкера приняло откровенно сконфуженное выражение.

– Что вы! Конечно же, он доверяет вам! Безоговорочно доверяет! Просто дело в том, что… – тут президент нахмурился, пытаясь подыскать нужное слово, – дело в том, что теперь ни у кого из ваших Кевлеренов больше нет Избранных. Учитывая их чувства, нам показалось, что будет разумнее, если вы встретитесь с ним без сопровождающих, один.

– Один, но в вашем обществе, – поправил Харкера Паймер. Тот развел руками, как будто соглашаясь с его словами.

– А как же Идальго? – спросил герцог, уже заранее зная, каким будет ответ.

Ривальдийский Акскевлерен откашлялся.

– Меня попросили показать вашему Избранному кое-что в городе.

– Так мы идем? – спросил Харкер, открывая дверь.

Никаких сомнений у Паймера уже не оставалось. Его хозяева снова не дают пространства для маневра, а ведь по поручению императрицы Лерены он должен обязательно встретиться с ривальдийскими Кевлеренами.

Герцог решительно шагнул вперед. Харкер последовал за ним. Паймер услышал, как стражник закрыл дверь и повернул ключ в замке.

Он оказался в просторном помещении с высоким потолком, освещенном тусклым светом фонарей, оставлявшим в полумраке большую его часть. Беспорядочно расставленные стулья, подушки, письменные столы. В комнате находились шесть человек – четверо взрослых и двое детей. Шесть пар глаз смотрели на вошедших. Усталые, равнодушные, едва ли не презрительные взгляды. Лица – типично кевлеренские; правда, у всех – ввалившиеся щеки, грязные нечесаные волосы, землистого оттенка кожа. И все же Паймера узнали.

Словно по мановению волшебной палочки Кевлерены преобразились. Глаза удивленно расширились. С лиц исчезло угрюмое выражение. Все шестеро, даже дети, с готовностью вскочили со своих мест. Краем глаза Паймер заметил, что Харкер сделал шаг назад. Вид у него был такой, будто он случайно угодил в логово льва.

– Доброе утро, кузены, – непринужденным тоном произнес герцог. – Рад наконец-то увидеться с вами.

Лерена решила оставить при себе Верклоффа – соглядатая, которого она послала к Юнаре и которого сестра вернула обратно.

После некоторых размышлений императрица пришла к выводу, что он ей нравится. Кроме того, Лерена убедилась, что у Юнары были некие «секреты», которые могут принести пользу империи. Однако больше всего она была довольна тем, что снова обзавелась любовником, регулярно ублажавшим ее в постели.

Это являлось той частью жизни императрицы, о которой она почти забыла, взойдя на трон. Мысли о любовных утехах напомнили ей о необходимости найти себе достойного ее высочайшему положению мужчину, который поможет обзавестись наследником, продолжателем императорской династии. Лерена уже обсуждала с Ганиморо возможных кандидатов на подобную роль, и женщины пришли к заключению, что все нынешние Кевлерены мужского пола либо слишком стары, либо слишком скучны.

Имелись, конечно, и отдельные многообещающие почки на второстепенных ветвях семейного древа, но их нужно было еще вырастить и рассмотреть более пристально, прежде чем принять соответствующее решение. Короче, спешить пока не стоило. В запасе у Лерены оставалось еще несколько лет. Кроме того, она вполне заслуживала скромных забав до обзаведения наследником… и вообще на дворе стояла весна.

Правда, как-то утром Ганиморо напомнила императрице, что весна подошла к концу. Последний великий праздник – Парад Близких Родственников – должен был состояться через несколько дней. Это было одним из немногих торжеств, которое Лерена самозабвенно любила, грандиозный парад, великий и всеми любимый праздник, возникший еще до того, как был заложен Омеральт… Кевлерены просто приспособили его под свои нужды. В нем принимали участие все гильдии, союзы, клубы и сообщества, независимо от того, как они проявили себя в течение года.

В соответствии с традицией парад начинал один из пехотных полков, причем части хамилайской армии выбирались каждый год новые. В этом году подобной чести удостоился полк легкой пехоты из Ферберина, мундиры которого отличались не меньшей живописностью, чем флаги, вывешивавшиеся в тот день на всех столичных зданиях. В полку даже имелся довольно приличный духовой оркестр, призванный поднимать боевой дух воинов.

Парад Близких Родственников начинался от здания Зала Историй, затем его путь пролегал на юг, через главную городскую улицу, потом процессия сворачивала ко дворцу, чтобы голова ее могла сомкнуться с хвостом. К тому времени, когда парад достигал императорской резиденции, во дворах уже были накрыты ломящиеся от яств и напитков столы.

Однако самым главным в праздничной процессии было присутствие Кевлеренов. Каждого из них сопровождали Избранные, старшие Акскевлерены и многочисленные питомцы из личных зверинцев. Это был единственный день в году, когда город наполнялся звуками, издаваемыми всевозможными животными: лаем, рычанием, писком, шипением, щебетом, свистом и карканьем. Для многих горожан подобное являлось единственной возможностью увидеть иных живых существ, кроме привычных голубей и скворцов, вивших гнезда на крышах домов и головах статуй, или немногочисленных крыс, осмелившихся выбраться из канализации.