Рождение империи

Двери распахнулись, и в комнату вошли две женщины-служанки. В одной руке у каждой из них была золотая тарелка, в другой – хрустальный бокал, наполненный красным вином. Вслед за ними появился высокий мужчина в белом парике.

Когда служанки поставили все на стол, он поклонился – вернее сказать, учтиво кивнул.

– Ваша светлость, – произнес мужчина с улыбкой, – для меня высокая честь принимать вас. Мое имя Чиерма. Я – здешний мажордом. Когда вы отдохнете, будет подан обед, после которого вы можете удалиться в свои апартаменты. Если вам что-то понадобится во время пребывания здесь, без всяких колебаний обращайтесь ко мне или любому из слуг.

Чиерма выжидающе посмотрел на герцога. У него был длинный заостренный нос, кончик которого, казалось, двигается во все стороны, как у мыши, и водянистые голубые глаза, в которых читалось плохо скрываемое презрение к гостям.

– Отлично, – сухо произнес Паймер. – Надеюсь, это будет полный обед. Потому что мы проголодались.

Улыбка Чиермы заметно поблекла.

– Именно так и никак иначе, ваша светлость, – ответил он столь же сухо, после чего отвесил церемонный поклон и удалился, закрыв за собой двери.

– Что-то он мне не нравится, – произнес Идальго, как только они остались одни.

– Парик у него просто ужасен, – заметил как бы невзначай Паймер. – С первого взгляда видно, что за ним плохо ухаживают, и сидит он на голове как куча дерьма.

– По-моему, этот Чиерма опасен.

– Ты считаешь, он нам может чем-то угрожать? – удивленно спросил Паймер.

– Не знаю. Повторю: лично на меня он произвел впечатление весьма опасного человека.

Герцог надул губы.

– В таком случае я воздержусь от комментариев в адрес его парика в присутствии более многочисленной аудитории.

Паймер собрался пригубить вино, но Идальго остановил его, выхватил у старика бокал из рук и сделал первый глоток. Выждав секунду-другую, он отдал бокал герцогу.

– Поверь мне, мой дорогой Идальго, – серьезно произнес герцог, – единственное, чего Комитет Безопасности не посмеет со мной сделать, так это отравить.

– Но ведь они ненавидят вас, ваша светлость, – возразил Идальго.

– Знаю, что ненавидят, и наверняка бы предпочли, чтобы в качестве посланника Лерена отправила сюда кого-то другого. Однако мятежники никогда не рискнут начать войну против империи – по крайней мере сейчас. К тому же, даже если бы они и решили использовать мою смерть как предлог для начала военных действий, им пришлось бы изобрести нечто более зловещее и кровавое, нежели банальное отравление.

Паймер с Идальго допили вино, и в этот момент, сияя улыбкой, в гостиную вернулся Чиерма. Правда, взгляд его водянистых глаз по-прежнему оставался ледяным.

– Если вы все еще голодны, то обед ждет.

– Ведите нас, – распорядился Паймер, и они проследовали за мажордомом в более просторный зал с узкими стрельчатыми окнами под сводчатым потолком, что напомнило герцогу старую архитектуру Омеральта.

Пылал камин, отбрасывая по всему помещению пляшущие тени. Большую часть пространства занимал длинный стол, накрытый на пять персон. Кроме камина, зал освещался свечами в двух тяжелых подсвечниках. Чиерма подвел Паймера и Идальго к двум приборам на одной стороне стола.

– В отсутствие императрицы Лерены и ее сестры мой герцог привык сидеть во главе стола! – возмутился Идальго.

– Ничуть не сомневаюсь, что в Хамилае так оно и есть, – пожал плечами Чиерма. Хотя его тон нельзя было назвать язвительным в полном смысле этого слова, было видно, что он доволен тем, что сумел-таки нанести гостям оскорбление.

– Я с удовольствием познакомлюсь с теми, с кем разделю трапезу, – поспешил ответить Паймер, прежде чем Идальго успел ответить колкостью на колкость. Старику меньше всего хотелось, чтобы первая ночь их пребывания в Ривальде была омрачена стычкой с дворецким.

– Я – один из них, ваша светлость. – Чиерма склонил голову в поклоне. – Другие двое будут здесь с минуту на минуту.

– Понятно, – сухо ответил Паймер. Вот сейчас он по-настоящему оскорбился и счел нужным это показать. Ни при каких обстоятельствах герцог не сел бы есть за одним столом с челядью, за исключением разве что Избранных.

Однако все-таки Паймер промолчал. Какое-то время все трое просто стояли у своих стульев, причем хамилайцы демонстративно избегали смотреть в глаза дворецкому. К счастью, тот не встал позади стула во главе стола. Случись такое, дело наверняка кончилось бы скандалом и дипломатической нотой.

Послышались шаги. Двери распахнулись: в зал вошли несколько мужчин и одна женщина.

В первую минуту Паймер решил, что наступил тот самый кровавый конец, о котором он упомянул в разговоре с Идальго: все мужчины оказались затянутыми в кожу кавалеристами. Их грозный вид слегка портили, как ни странно, только палаши, довольно комично болтавшиеся ниже колен. Герцог узнал в них свой почетный эскорт.

Кавалеристов вел офицер. Выглядел он так надменно, что даже Паймеру при всем желании было до него далеко. Впрочем, остальные кавалеристы тоже не пытались скрывать презрительных ухмылок.

«Вот и все, – подумал про себя герцог. – Сейчас меня выведут во двор и отрубят голову или сделают что-то подобное. Правда, мой рыжий парик пока на мне…»

Затем старик перевел взгляд на женщину и тотчас выбросил из головы мысли о скорой кончине. Нет, раньше он ее никогда не встречал, но все-таки с первого взгляда определил, что это его родственница. При желании она вполне могла бы выдать себя за одну из племянниц герцога.

Ага, оказывается, ему предстоит отобедать с представительницей ривальдийских Кевлеренов – тех самых, с которыми императрица поручила вступить в контракт. Но каково место этой женщины в королевской семье? По выражению лица Идальго Паймер догадался, что тот тоже понял, кто перед ними.

В следующее мгновение герцог увидел, что его Избранный недоуменно поднял брови. В чем дело, подумал Паймер, бросив взгляд в сторону тех, что приближался к нему. Одна представительница Кевлеренов и несколько недружелюбного вида солдат… и что?

И тут до Паймера дошло.

Женщина была одна! Где же ее Избранная?..

Кавалеристы заняли места по периметру зала, вытянулись в струнку и положили руки на сабли. Офицер и женщина-Кевлерен подошли к столу. Каково же было изумление обоих хамилайцев, когда место во главе стола заняла не женщина, а сопровождавший ее офицер.

Командир кавалеристов был средних лет, высок ростом и широкоплеч. И хотя он уже довольно заметно раздался в талии, а черты лица слегка оплыли, бравая выправка по-прежнему выдавала в нем настоящего военного.

– Я тысяцкий Маркелла Монтранто, – произнес офицер. Голос его звучал глухо, как будто дыхание давалось ему с трудом. – Ваша светлость, от имени Комитета Безопасности Ривальдийской республики я приветствую вас в нашей недавно освободившейся стране. Надеюсь, что пребывание здесь доставит вам немалое удовольствие, а также окажется полезным с точки зрения укрепления дружбы между двумя нашими странами.

Паймер демонстративно посмотрел сначала на женщину, потом на Монтранто.

– Благодарю за теплые слова. Я целиком и полностью разделяю ваше мнение, – произнес он.

Наступила пауза. Офицер смотрел на герцога с таким видом, будто ждал, что Паймер добавит к сказанному что-то еще, но тот молчал.

– Что ж, в таком случае, – промолвил Монтранто, – прошу к столу.

Он хлопнул в ладоши, и тотчас появились слуги.

Паймеру показалось, что прислуга демонстрировала неподобающую спешку. Быстро поставив на стол тарелки для каждого гостя и отодвинув от стола стулья, слуги столь же быстро удалились.

Для герцога явилось неожиданностью, что Идальго выждал несколько секунд, позволив ему сесть первым. Он даже покраснел, словно его застали врасплох за чем-то постыдным, однако медленно опустился на стул. Когда Идальго тоже занял свое место, снова появились слуги: они принесли супницу и глубокие тарелки, которые поставили на мелкие, разлили в них густой овощной суп и покинули зал.