Рождение империи

– Нет, – громче повторил принц.

Доктор нервно облизнул губы.

– Возможно, мне удастся спасти ребенка, – осторожно сказал он.

– Алвей… – простонал Мэддин.

– Мне очень жаль, ваше высочество, – более уверенно произнес Вайлен, – но я ничего не могу сделать для вашей женщины. Но, возможно, мне удастся спасти ребенка, – еще раз сказал он и бросил взгляд на Кадберна.

– Тогда спасайте его, – незамедлительно ответил Избранный.

Мэддин шагнул вперед.

– Его высочеству лучше не присутствовать при этом, – обратился Вайлен к Кадберну.

– Понимаю, – ответил Акскевлерен. – Вам нужна моя помощь?

– Нет. Мне поможет капитан… А вы оставайтесь со своим господином. – Он кивнул на Клазьера, который до сих пор лежал без сознания. – Уберите его отсюда.

Авьер позвал двух матросов, чтобы те унесли негодяя в помещение для арестованных. Кадберн вывел Мэддина из каюты.

– Отведите его на палубу, – приказал Вайлен, и Избранный кивнул, стараясь не смотреть на Алвей и лужу крови вокруг нее.

Как обычно по утрам, Нетаргер пришел к Юнаре, чтобы обсудить с ней планы на день и расписание дежурства слуг.

Он увидел, что герцогиня все еще спит. Лицо женщины было бледным от усталости, волосы слиплись от крови. Рядом с ней лежал бездыханный Онари; смятые простыни вокруг него напоминали красные крылья. В груди Нетаргера вспыхнула искра гнева, но он успел потушить ее, не позволив разгореться ярким пламенем. Он – Акскевлерен, такой же, как и Онари. Их удел – служение Кевлеренам…

«А некоторые из нас должны служить больше, чем другие», – подумал Нетаргер, подходя к кровати и складывая руки Онари на груди. Глядя на лицо ребенка, он вспомнил свое собственное далекое детство… а еще подумал о том, что однажды придет день, когда его постигнет такая же участь. Избранный подошел к другому краю кровати и посмотрел на свою госпожу. Она – самая прекрасная женщина в мире, подумал Нетаргер. Они вместе вот уже многие годы, и он любит ее всем сердцем.

И столь же сильно ненавидит. Именно в этом и заключается судьба Акскевлерена.

Нетаргер нежно коснулся лба Юнары. Герцогиня открыла глаза.

– Мне снился такой ужасный сон! – слабым голосом произнесла она.

– Мне очень жаль слышать об этом, ваше высочество, – сказал Избранный. – Вам бы лучше встать с кровати…

На мгновение Юнара нахмурилась, вспомнив о том, что произошло этой ночью. Взглянув на нее, Нетаргер увидел, как на ее лице отразились ужас и боль.

Она повернула голову и посмотрела на Онари. В глазах герцогини заблестели слезы.

Утром ветер стал более свежим, принеся с собой низкие серые облака и высокие волны.

«Англаф» качался на волнах. По палубе разлетались брызги. Мэддин и Кадберн промокли, их волосы слиплись от соли. Матросы вернулись к своим обязанностям, время от времени поглядывая па них и пытаясь угадать, о чем сейчас думают генерал и его Избранный. Они просто представить себе не могли, почему один из их товарищей совершил столь ужасное преступление, осмелившись поднять руку на спутницу самого Мэддина Кевлерена.

Как только взошло солнце, капитан Авьер подошел к Кадберну и отвел его в сторону.

– Женщина генерала мертва…

– Алвей Селфорд, – сказал Кадберн. – Ее имя Алвей Селфорд. А ребенок?

Авьер с усилием сглотнул комок в горле.

– Это был мальчик.

– Был?..

Капитан угрюмо кивнул.

– Думаю, вам следует посмотреть на матроса, который убил ее.

Кадберн ответил непонимающим взглядом.

– Думаю, вам обоим следует посмотреть на этого человека…

Кадберн вернулся к Мэддину и легонько дотронулся до его плеча. Принц обернулся.

– Капитан хочет нам кое-что показать.

Мэддин кивнул и вместе со своим Избранным последовал за Авьером на нижнюю палубу.

В кормовой части судна находилась небольшая каюта с крошечным зарешеченным окошком, снаружи запиравшаяся на замок. Вход охранял матрос с огнестрелом и абордажной саблей. Авьер жестом приказал стражнику отойти в сторону, посмотрел в окошко, затем пригласил Мэддина и Кадберна последовать его примеру. Вначале подошел принц, а Акскевлерен с нетерпением ждал своей очереди.

Наконец Мэддин фыркнул и отошел в сторону.

Матрос по имени Клазьер сидел на корточках, опустив голову. Его руки и ноги были связаны. Вначале Кадберн не понял, что именно хотел показать им капитан, но затем пленник поднял голову. Избранный заметил сломанный нос и засохшую кровь над верхней губой и под подбородком.

– Что это?.. – спросил он, и в этот момент увидел глаза Клазьера – ярко-желтые, без зрачков и белков.

Глаза существа, которое уже не было человеком.

– Он просто переполнен магией, – с благоговейным ужасом произнес Кадберн.

Хотя Акскевлерен слышал немало историй о подобных вещах, ему впервые довелось увидеть такую картину. Совершенно забыв о присутствии Авьера и матроса, он повернулся к Мэддину и произнес:

– Юнара.

Принц печально кивнул.

– Этот матрос собирался убить не Алвей…

– Разве она могла воспользоваться магией на таком расстоянии?..

– Мы находимся всего лишь в сутках пути от Сомы. Не слишком большое расстояние для того, кто владеет Сефидом, даже для человека с более скромными, чем у Юнары, способностями… А если магическую силу направить в конкретную точку… – Выражение его лица сделалось каменным. – Юнара знала, что делает.

Сидя на кровати рядом с бездыханной Алвей, Мэддин долго держал на руках крошечное тельце мертвого ребенка – существа, лишь отдаленно напоминающего человека. Но это была его плоть и кровь, его сын, который родился мертвым…

Однако всю свою скорбь Мэддин истратил не на него, а на Алвей, погибшую, но по-прежнему живущую в сердце принца.

Кровать застелили новыми простынями, и теперь уже было невозможно догадаться, каким образом молодая женщина приняла свою ужасную смерть.

Когда солнце достигло зенита, в каюту вошел Кадберн.

– Тучи рассеялись, а ветер немного успокоился, – сообщил он.

– Значит, нам пора, – ответил Мэддин.

Он еще раз поцеловал Алвей, положил рядом с ней ребенка и вышел из каюты.

Кадберн остался, чтобы проследить за тем, как матросы положат мать и ребенка в саван из парусины, добавят в него груз и чашьют, оставив небольшое отверстие.

Когда все было готово, тела покойных вынесли на верхнюю палубу, где уже ждали Мэддин и капитан Авьер. Мэддин снял с шеи треугольный амулет Кевлеренов и положил его в саван, затем отошел в сторону и кивнул Авьеру. Капитан отдал команду, и парусиновый сверток опустили в воду. Раздался тихий исплеск, и над скорбным грузом сомкнулись волны. Здесь, на дне морском, матери и неродившемуся ребенку суждено обрести последнее пристанище…

Авьер поклонился Мэддину и покинул палубу.

– Я все видел. Надеюсь, никто из матросов не заметил, что вы положили в саван, – шепнул принцу его Избранный.

– Какая разница, – с тяжелым вздохом ответил тот, – я больше не Кевлерен.

– А я? – ошеломленно спросил Кадберн. – Ведь я все еще Акскевлерен, верно?

– Ты свободен, друг мой, – произнес Мэддин, не сводя глаз с моря. – Можешь отправляться куда захочешь.

– Вы – мой господин, – сказал Кадберн. – Другого у меня не было, и я не желаю иметь иного.

Принц едва заметно улыбнулся.

– Я рад слышать это.

На противоположном конце судна раздался какой-то шум. Мэддин и Кадберн обернулись и увидели, как четверо матросов волокут Клазьера на палубу. Вокруг шеи и туловища убийцы была обмотана массивная цепь.

– Нет! – зашипел принц, затем крикнул громче: – Не надо!..

Увы, было слишком поздно. Прежде чем Мэддин или Кадберн успели вмешаться, матросы подтащили Клазьера к правому борту и сбросили в море. Несчастный закричал, но крик тотчас оборвался. Его тело ударилось о воду и исчезло под волнами.

– Что вы наделали?! – закричал Мэддин, подбегая к матросам.

На их лицах появилось удивленное выражение.

– Как что? Казнили убийцу вашей спутницы, – ответил один из матросов. – Он был переполнен магией. Спасти его уже не представлялось возможным. Смерть была для него избавлением от страданий…