Чертовски сексуален

Кит смерил Шелли уничижительным взглядом, отчего той показалось, будто ее прямая кишка скрутилась штопором. Когда же Кит заговорил, то казалось, он вот-вот взорвется от злости.

– Да, твоя маменька дала тебе классное воспитание. От тебя самой осталась одна оболочка, все остальное высосано насухо. Ты ничтожество!

Услышав его слова, девочка испуганно посмотрела на Шелли.

– Матти, – пролепетала Шелли, протягивая руки. – Я тоже пойду с вами. Я позабочусь о ней, Кит, вот увидишь.

– Так же, как заботилась прежде? Нет уж, благодарю, – с горечью бросил он в ответ. На лице его читалась усталость.

И он ушел вслед за мятежниками, неся на руках перепуганную до смерти девчушку.

Половые различия:

Досуг.

Мужчины считают, что сидение на унитазе и есть досуг.

Глава 18

Засада

Женский эквивалент «досуга» состоит в следующем: пересортировать баночки и пакетики со специями, завернуть учебники детей в новые обложки, написать рождественские открытки, убрать в альбом сделанные во время отпуска фотографии, поставить грязную посуду в посудомоечную машину, вынуть чистую посуду из посудомоечной машины, переставить содержимое полки со специями в алфавитном порядке, приготовить детям бутерброды в школу, погладить детям школьную форму, дать детям деньги на школьные экскурсии, закончить за них домашнее задание (в том числе прочитать по-гречески от начала до конца «Одиссею»), выгулять собаку, потому что никто другой этого не сделает, ради мужа подвергнуть себя ваксации в самых интимных местах, самой приготовить шведские мюсли, потому что один из отпрысков вегетарианец, позвонить свекрови, чтобы сказать той, как ее любит родной сын, постараться приготовить коктейль для обеда, на который приглашены коллеги мужа, закончить работу, взятую на дом из офиса, отловить морскую свинку, которая залезла за книжные полки, а потом провести еще полчаса в поисках мужа – который восседает на унитазе.

– Он женился на мне только ради денег. Больше ничего ему от меня не надо было.

– Киту не нужны твои деньги, Пандора. Он забрал себе Матти потому, что боялся ее потерять.

Гаспар вернулся в отель под охраной французских часовых. В течение примерно полутора суток полицейские занимались тем, что останавливали машины, гдесидели креолы, и допрашивали пассажиров. На глазах у Шелли подростков-мятежников затолкали в полицейские фургоны. В глазах недавних героев читались испуг и презрение. И наконец, что называется, под занавес, к отелю хищной рыбой подкатил лимузин. Дверь бесшумно распахнулась. Наружу, подобно щупальцу осьминога, высунулась длинная загорелая нога, за которой вскоре появилась и ее владелица – холейая особа, на вид не менее хищная, чем доставивший ее роскошный автомобиль. Заметив Шелли, она бросила в ее сторону надменный взгляд, словно мысленно оценивала, на какую сумму та тянет.

– Вы кто такая? – Красотка сняла солнечные очки от Армани и посмотрела на Шелли так, словно та была микробом под стеклом микроскопа.

Вопрос поставил Шелли в тупик. Черт, действительно, кто она такая?

– Меня зовут Шелли Грин. Я… Я живу здесь, в отеле, – нашлась она наконец с ответом. Ее фантазии не хватило ни на что другое. – Кстати, вам не хочется пить? Лично у меня уже пересохло в горле. Ваши друзья? – пролепетала она в легкой растерянности, глядя, как из второго лимузина, прибывшего вслед за первым, вышли два зловещего вида коротко стриженных амбала в модных костюмах и дорогих солнцезащитных очках. Даже их дорогой прикид и не менее дорогие стрижки были бессильны скрыть их холодную крокодилье кую сущность.

– Мои помощники. Посредники на переговорах о выдаче заложников, – объяснила Пандора.

Сладкая парочка окинула Шелли с головы до ног оценивающим взглядом – так смотрит на карты профессиональный шулер. Той сделалось жутко, и она поспешила увести Пандору к останкам пагоды рядом с бассейном. Пандора шествовала горделиво, как манекен, сошедший с витрины дорогого бутика. Дойдя до беседки, она аккуратно – словно игрушка-оригами по линиям сгиба – сложила свое тело, вписываясь в форму шезлонга, расправила невидимые глазу складки на платье, цена которого говорила сама за себя даже без этикетки, и положила на колени ридикюль из крокодиловой кожи. И лишь затем обвела презрительным взглядом изборожденные пулевыми оспинами стены отеля.

– И это называется отель? – жеманно протянула она, подражая акценту принцессы Анны. – Забыла, кактам его… Ах да, «Последнее пристанище».

Шелли вслед на ней посмотрела в сторону израненного ураганом пляжа, где рядом с останками пирса валялись груды сорванных ветром веток и прочий мусор. Деревья стояли в гирляндах из водорослей, балконы нахлобучили на себя склизкие зеленые парики. Пандора, чью голову венчала невидимая миру тиара, передернулась от омерзения. Шелли могла только строить догадки: наверное, сидевшая перед ней женщина настолько убита горем, что вынуждена нацепить резиновую маску равнодушия. Маску, куда более толстую, чем костюм аквалангиста, но все равно маску.

– Ты хотя бы отдаешь себе отчет, что творится сейчас в душе несчастной матери? – спросила Габи у Шелли, когда они еще сидели в бункере.

Отдавала, в том-то и беда. Последние дни она нередко думала, что чувствовала бы ее бедная мать, приди в голову ее собственному беспутному папаше похитить ребенка. Поэтому Шелли не стоило особых трудов представить себе несчастную, страдающую Пандору, которая от горя не находит себе места. Нет, конечно, Кит беззаветно любит девочку, однако только матери, той, кто дает жизнь, дано ощутить любовь к ребенку во всей ее полноте – ведь ее собственная жизнь растягивается, словно аккордеон, вмещая в себя новую жизнь. Шелли не сомневалась, что Пандоре потребуется моральная поддержка, слово ободрения и – если все это не поможет – внутривенное вливание виски. Она была даже согласна стать тем плечом, на котором мать Матильды могла бы выплакать свое горе.

– Поверьте, – повторила Шелли, – Кит любит девочку всей душой, не мыслит себя без нее. И поскольку ваша совместная жизнь не удалась, он…

Крокодиловый ридикюль на коленях у Пандоры неожиданно заерзал.

– В том, что наш брак распался, виноваты обе стороны – я и этот идиот. Честное слово, ума не приложу, что я в свое время увидела в этом ничтожестве? – произнесла Пандора капризным тоном и надула губки. – Такое впечатление, будто мозги мои помутились от наркотиков. В принципе, наверное, так оно и было. Да, и еще его гигантский член.

Она ухмыльнулась – как кошка, пообедавшая канарейкой.

Шелли негромко ахнула. Неужели сострадания у этой особы и впрямь не больше, чем у самки богомола?

– Послушайте, я, конечно, понимаю, вы возмущены тем, что Кит украл у вас ребенка, но постарайтесь посмотреть на ситуацию его глазами. Ну хорошо, согласна, придется прищуриться, и все-таки… – попыталась она разбудить в Пандоре сочувствие к мужу.

Та лишь одарила ее взглядом, будившим мысли о концентрированном лимонном соке.

– Неужели он и впрямь считает, что я позволю ему наложить свои грязные лапы на трастовый фонд нашей дочери? – Камни в кольцах на руках наследницы империи гигиенических прокладок вспыхнули, как огни светофора. – Ведь это единственное, что ему надо! Потому-то он ее и украл! Я должна немедленно получить девочку обратно, пока этот неотесанный мужлан окончательно не загубил ее. Она растет, не зная дисциплины. Совсем как он. Вы бы послушали, как она говорит. Я содрогаюсь, когда слышу, как она коверкает слова – транвай, тубарет, колидор, – словно выросла не в цивилизованной стране, а где-то в джунглях.

Да, констатировала Шелли, кошмар! Трагедия мирового масштаба. Неужели Пандора, раскошелившись на крупную сумму, прилетела сюда, на край света, лишь затем, чтобы улучшить произношение ребенка? Может, подозвать официанта и спросить, что он об этом думает? Но официант в данный момент был занят тем, что пытался ублажить двух амбалов в дорогих костюмах – тех, кому по идее надлежало выступить в роли посредников во время переговоров о выдаче заложников. Однако амбалы почему-то громко возмущались отсутствием у бассейна обнаженных красоток. Увы, голым в непосредственной близости от них оказался лишь бар, с которого ураганом снесло крышу.