Страница 84 из 85
Мастер короткого рассказа
Его собственный путь в литературе, в рамках отмеренной ему жизни, был обидно коротким. В 1964 году Лениздат выпустил его первую книгу "Молекулярное кафе", в 1974 году мастера не стало. Всего несколько небольших книг рассказов успел он опубликовать при жизни. Теперь они издаются и переиздаются во многих странах и будут переиздаваться, потому что Илья Варшавский — это особое явление в нашей научной фантастике.
Уже самые первые, опубликованные им в 1962 году, рассказы (Роби: Рассказ-шутка//Наука и жизнь. 1962. № 4. С. 102–107; Дневник: Юмореска//Звезда. 1962. № 7. С. 216–217.) привлекли внимание читателей, а рассказ "Индекс Е-81", напечатанный в том же году в журнале «Техника-молодежи» (Индекс Е-81: Научно-фант. рассказ//Техника-молодежи.
1962. № 7. С. 22–24.), получил премию на международном конкурсе писателей-фантастов социалистических стран.
В 1963 году в сборнике "Новая сигнальная" (Москва, издательство "Знание") была опубликована подборка из шести рассказов И. Варшавского. Четыре из них — «Ловушка», «Возвращение», "Сиреневая планета", «Внук» вошли в раздел «Космос» этой книги. В послесловии к сборнику Е Брандис и В.
Дмитревский писали:
"Несмотря на свою литературную молодость, И. Варшавский — писатель, имеющий отчетливо выраженную авторскую индивидуальность. Проявляется она прежде всего в афористичности изложения и иронических интонациях.
Каждый рассказ — своеобразная логическая конструкция, доказывающая или отвергающая ту или иную гипотезу. Варшавский очень скуп в выборе изобразительных средств, лаконичен, избегает стилистических украшений. Беря за основу какой-нибудь научный тезис, он доводит его до логического конца со всеми последствиями, которые могут показаться даже абсурдными… В любой новелле И. Варшавского эффект достигается неожиданной концовкой или заключительной ударной фразой, на которой, собственно, и держится весь замысел"
Высоко оценил первые рассказы И. Варшавского Станислав Лем. Он познакомился с ними в один из приездов в Москву в самом начале 1960-х годов и сказал, что Варшавский в своих новеллах сумел сконцентрировать в лапидарной форме все основные проблемы и даже сюжеты научной фантастики того времени. В устах Лема, очень скупого на похвалы, это прозвучало как признание вступающего в литературу нового автора.
Следует подчеркнуть, что И. Варшавский пришел в фантастику в годы стремительного становления и взлета жанра и сразу был признан.
Конец 50-х и 60-е годы — "звездный этап" в истории советской фантастики.
Его начало можно датировать точно: это 1957 год — год опубликования "Туманности Андромеды" И. Ефремова и запусков первых искусственных спутников Земли. Великолепная утопия Ивана Ефремова не только сразу же приковала к себе внимание миллионов читателей, но и сыграла роль своего рода детонатора "цепной реакции", возродившей фантастику в нашей стране после почти четвертьвековых явных и скрытых гонений на нее.
И. Ефремов, став предтечей возрождения жанра, все первое послевоенное десятилетие оставался в одиночестве. Подобно исполинскому гранитному монолиту возвышался он над унылой равниной так называемой фантастики "ближнего прицела". Ее авторы — В Немцов, В. Сапарин, В. Захарченко, В.
Охотников и другие — прочно оседлали "крылатую мечту" об электрических тракторах и электробурах "счастливого завтра" и не пытались подняться над конформизмом и стереотипами, диктуемыми литературе бюрократической системой власти.
В середине 50-х годов новая фантастика, вдохновляемая примером И. Ефремова, уже зарождалась вместе с первыми рукописями будущих мастеров жанра… Опубликование "Туманности Андромеды" И. Ефремова — а это безусловный подвиг тогдашнего руководства издательства "Молодая гвардия" изменило коренным образом не только расстановку сил и атмосферу в советской фантастике, но и отношение читателей, издателей и будущих авторов к возможностям и перспективам жанра. Ослепляющие миры "Туманности Андромеды", приоткрытые на моделях разумно устроенных цивилизаций далекого будущего, контрастно высветили всю тупиковость и убожество фантастики "ближнего прицела". По существу, "Туманность Андромеды" перечеркнула фантастику "ближнего прицела", открыв дорогу новой волне фантастики 60-х годов.
В "Туманности Андромеды" Ефремову удалось показать безграничность возможностей моделирования будущего не только и не столько в области науки и технологий, но и в категориях нравственности, этики и эстетики, воспитания, морали и долга, психологии и социологии. Весь огромный мир от макрокосмоса до космической бесконечности разума и времени предстал вдруг как арена моделей новой фантастики. Именно поэтому о конце 50-х годов приходится говорить как о важнейшем рубеже в послевоенном развитии фантастики в нашей стране. И именно в эти годы впервые дает о себе знать поросль новых авторов — целая плеяда ныне широко известных имен, среди которых был И. Варшавский.
Почти одновременный выход к читателям многих новых талантливых авторов, естественно, осложнил "завоевание позиций" и читательского признания каждым из них в отдельности. И. Варшавскому удалось это сразу, первыми же опубликованными в журналах рассказами.
Потом он не раз говорил друзьям, что начал писать свои короткие фантастические рассказы лишь для "домашнего употребления".
"Сочинительство" стало для него активным отдыхом после нелегкого труда инженера на одном из ленинградских заводов. Он читал свои рассказы близким, друзьям: слушали их с удовольствием. Иногда спорили о прочитанном. В спорах появлялись новые идеи, и тогда он сочинял новые рассказы. А ему уже шел шестой десяток… И вот однажды с его рассказами познакомились профессиональные литераторы и посоветовали попытаться опубликовать кое-что из написанного. Он отправил рукописи в журналы, не слишком рассчитывая на успех. А их опубликовали…
Ведь это было начало 60-х годов, и фантастика в нашей стране завоевывала все новые рубежи. И Варшавский вскоре заслуженно занял один из них, став признанным мастером фантастической новеллы — короткого, динамичного, заряженного мудрой иронией рассказа. Большинство его рассказов подобны туго сжатой пружине, которая, стремительно распрямляясь, ошеломляет читателя последней строкой или даже заключающим словом. Это были рассказы-гипотезы, рассказы-пародии, рассказы-предупреждения, рассказы-притчи.
Он любил обращаться к давно известным в фантастике ситуациям и к литературным героям других авторов, но, откровенно иронизируя над традициями жанра, все переворачивал по-новому — по-своему… Так, например, он поступил со знаменитым сыщиком Шерлоком Холмсом и его постоянным спутником и другом доктором Ватсоном в рассказе "Новое о Шерлоке Холмсе", в самом конце которого неожиданно выясняется, что Холмс всего-навсего робот, сконструированный доктором Ватсоном.
При всей лаконичности авторской манеры Ильи Варшавского его "самые фантастические" рассказы поразительно достоверны и почти всегда ироничны, окрашены тонким, мудрым юмором. Оттенки его юмора самые разные, начиная от веселой улыбки (рассказы «Роби», "Курсант Плошкин") и грустной ностальгической усмешки ("Молекулярное кафе", "Внук") до беспощадного сарказма, как, например, в цикле рассказов о вымышленной стране Дономаге, в которой развитие науки и техники не дало людям счастья, а превратило их в безвольных рабов тоталитарного строя.
Пожалуй, самый фантастический из всех рассказов Ильи Варшавского — это "Петля гистерезиса", открывающий книгу. Кому-то может показаться, что это всего лишь блестящая пародия на многие научно-фантастические произведения, в которых Иисус Христос изображается пришельцем со звезд, либо что это еще один научно-фантастический рассказ о парадоксах путешествий во времени. В действительности же это произведение, как и многие еще в данной книге, гораздо глубже и многослойнее. Рассказ об обыкновенном чудаке, оказавшемся в необыкновенной, критической ситуации, рассказ о научной одержимости, о поразительной находчивости в трудные мгновения, о скрытых резервах человеческого интеллекта.