Страница 33 из 140
Пол с сожалением махнул рукой, и они поспешили прочь.
Буквально через пару часов в дверь их квартиры позвонили.
Открывать пошел Джон, и вскоре вернулся с вытянувшимся лицом.
– Кто? – спросил Стью.
– Демонстрация немецких полицейских, – мрачно ответил Джон. – Они стоят перед домом с плакатами: «Проклятые „Битлз“, убирайтесь в свою Англию и поджигайте там свои английские кинотеатры!»
– Дурак ты, – сказал Пит.
– Зато я пожаров не устраиваю, – парировал Джон и протянул какую-то бумажку. Это было официальное уведомление о том, что всем им надлежит в течении суток покинуть Германию.
– Как они узнали?! – изумился Пит.
– Вычислить нетрудно, – ответил Джон. – Ключи-то у нас. Опять гуру Кошмидер постарался...
– Мало ли что у нас ключи! – возмутился Пол. – Что это за законы?! Может быть мы ни при чем?
– Это ты в участке объясняй. А еще, мальчик, посоветую тебе заткнуться и убрать подальше из прихожей свой обгорелый пиджак.
Сборы были недолгими. Денег наскребли на три железнодорожных билета, но этого хватило: Стюарту купила билет девушка по имени Астрид Кирхгерр. Да к тому же еще и на самолет. Астрид была фотохудожницей. Похоже, со Стюартом у них намечался роман.
Петер Экхорн был раздосадован. Но пообещал похлопотать и сделать возможным их возвращение. Конечно же, не раньше марта, когда Джорджу стукнет восемнадцать.
Уже на вокзале выяснилось, что вес их багажа (две гитары и усилитель) на три килограмма больше, чем можно было провозить бесплатно. А денег на доплату уже не было.
Пол отправился с Джоном в мужской туалет и там гитарным шнуром привязал усилитель ему к спине. Надев поверх куртку, Джон был вынужден изображать горбуна.
Но оказалось, это не так уж плохо. Весь путь от Гамбурга до Ла Манша его подкармливали две пожилые сердобольные немки. (Пит и Пол ехали в другом купе.) Добрым фрау было ужасно жаль столь молодого близорукого калеку.
К тому же, настроение Джона было таким мерзким, что ему совсем не хотелось разговаривать с ними, и он «закосил» еще и под глухонемого.
Он периодически слезал с верхней полки, пожирал предложенные ими разносолы и сладости, затем корчил им рожи, делал какие-то невразумительные знаки руками и залезал обратно наверх.
Фрау умиленно переглядывались, вздыхали и украдкой смахивали с глаз слезы сострадания.
Перед выходом на перрон в их купе заглянул Пол. Джон вскочил:
– Давай, отвязывай! – у глухонемого горбуна вдруг прорезался голос.
Он повернулся к Полу спиной и задрал куртку.
Фрау смотрели на него, открыв рты. Пока «рассасывался» горб, Джон зачем-то сделал им еще парочку все тех же невразумительных «глухонемых» знаков. Затем прощально помахал рукой и исчез.
Влетел в квартиру с криком:
– Мим, привет! Дай быстрее пять шиллингов, заплатить таксисту!
– А где же твои хваленые сто фунтов? – с нотками торжества спросила тетя Мими, хотя, конечно же, она от всего сердца обрадовалась его возвращению.
– Потом, потом! Сейчас нет времени!
Мими, ворча, вручила Джону деньги, тот выскочил на улицу, но вскоре вернулся в гостиную, где ему уже был накрыт стол.
– Итак, – констатировала тетя, – ты приехал без гроша.
– Да! Зато я целых три месяца не тратил твоих денег! – нашелся Джон, уплетая тефтели.
– Ну почему у всех – нормальные дети?! Все твои бывшие одноклассники работают на нормальных работах или учатся в нормальных колледжах...
– Почему я должен быть как все?! Пусть тогда меня так и зовут: «Все». Но ведь нет, я – Джон Леннон, а не Все. Я знаю, Мим, я тебя огорчаю, но скоро все будет не так! – воскликнул Джон, размахивая тефтелем на вилке. – Я тебе обещаю.
– Эх, Джон, Джон, – смягчилась тетя и потрепала его шевелюру. – Ты все никак не можешь вырасти...
11
По правде говоря, во время гамбургской эпопеи они порядочно друг другу надоели. Джону казалось, что им никогда не захочется встретиться снова. Но прошло только два дня, и к нему заявился Пол.
– Чего тебе? – вместо приветствия спросил Джон, не снимая дверной цепочки.
– Синтия у тебя? – вопросом на вопрос ответил Пол.
– А тебе какое дело? – удивился Джон. Но цепочку снял.
– А что уже и спросить нельзя? – Пол втиснулся в прихожую.
– Чего это мы с тобой вопросами разговариваем? – начал злиться Джон.
– А что, надо ответами разговаривать? – не менее враждебно спросил Пол.
– А может быть, тебе убраться отсюда?
– Да ты что, совсем обалдел?!
– Ладно. – Джон решил прекратить беседу в этом глупом ключе. – Чего тебе?
– Синтия у тебя? – снова спросил Пол.
– А тебе какое дело?..
Они уставились друг на друга. Дурацкий разговор явно пошел по второму кругу. Разомкнуть его сумел Пол:
– Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.
Джон облегченно вздохнул и неожиданно почувствовал к Полу симпатию.
– Так бы сразу и сказал. Ну, проходи, дружище.
Синтия действительно жила теперь тут, в доме тети Мими. Но сейчас она была в колледже.
Поднявшись к Джону, Пол уселся на диван.
– Помнишь клуб «Джакаранда»?[31] – начал он. – Классный.
– Конечно, классный! – Джон понял, что Пол договорился насчет работы.
– Его больше нет, – сообщил Пол. – Сгорел. Дотла.
– Ха! – Джон плюхнулся в кресло. – У Вильямса любое дело в руках горит!.. – Внезапно его осенило: – Вы с Питом случайно не хранили там свою одежду?
– Вильямсу я не доверю даже дырявые ботинки Джорджа, – покачал головой Пол.
– Ясно. И ты пришел, чтобы сообщить мне об этом?
– Да.
В дверь позвонили, и, спустившись, Джон встретил Пита.
– Синтия у тебя? – начал тот.
– Проходи, нету ее, – уже не удивился Джон. Похоже, все его друзья стесняются Синтии. – У меня Пол. Поднимаясь по лестнице, Джон пояснил: – Думаем, где работать дальше.
– Думаете? – усмехнулся Пит злобно, усевшись на место Джона. – Думаете, значит... Голова не заболела? Пока вы думаете, люди работают...
– Не томи, – попросил Пол.
– Короче. Я поговорил с мамашей. – (Совсем недавно Мона Бест открыла в подвале своего дома на улочке Хейменс Грин клуб под названием «Касба»[32] .)
31
«The Jacaranda». По названию растения американских тропиков с ароматной древесиной
32
«The Casbah». По названию местности в Алжире. «Замок» (араб.)