Страница 34 из 38
Квиллер позвонил выпускающему редактору.
– Джуниор! Что случилось с Бородачом?
– Он взял расчёт, возвращается в академию.
– Так, с бухты-барахты?
– Ну, знаешь… эта молодая поросль… они никогда не знают, чего хотят.
– Он оставил адрес для пересылки почты? Я должен ему за сбор информации.
– Нет, адреса нет. Он, верно, вышлет тебе счёт. Слушай, не напишешь для нас что-нибудь такое-этакое с продолжением, пока мы не подыщем замену?
– Я вам не по карману.
Квиллер резко опустил трубку и тут же позвонил Пегги по домашнему номеру в Уинстон-парке.
– Это Квилл. Что случилось с вашим бородатым соседом?
– Право, не знаю. Меня вчера пригласил на ужин – догадайтесь кто? – Уэзерби Гуд! И мы отправились – отгадайте куда? – в «Конь-огонь»! А когда я вернулась домой, нашла записку от Кеннета. Он просил меня возвратить арендованный им автомобиль и забрать у вас то, что вы должны ему за выполненное задание. Ума не приложу, что всё это значит.
– Что – я понимаю, но вот чего я не понимаю, так это почему. Он оставил какой-нибудь адрес?
– Ничего! Мне казалось, вы с Кеном вполне сработались.
– Так оно и было, и он отлично справился с заданием. Вот почему его бегство для меня абсолютная неожиданность. Сообщите мне, если надо будет оплатить какие-то расходы. Как вам понравился «Конь-огонь»?
– Высший класс! Уэзерби предупредил, мол, там непринужденная обстановка, и я ожидала чего-то типа сельской разлюли-малины, но у них вполне классно, несмотря на весь их лошадиный антураж.
Квиллерово знакомство с Джадом Амхёрстом можно было назвать шапочным: однажды вечером они встретились в Хиббард-Хаузе и обменялись рукопожатием завзятых скуункеров. В Мускаунти росло число сознательных граждан, предпочитавших утолять жажду минеральной водой «Скуунк».
Теперь Конни назвала Джада лучшим знатоком повседневного быта нынешнего Большого Дома на Холме. И Квиллер позвонил ему и пригласил в Индейскую Деревню, чтобы скоротать вечер за беседой о Хиббард-Хаузе. Джад Амхёрст, как запомнилось Квиллеру, был благообразным инженером на пенсии. Его седая шевелюра не была такой густой и буйной, как у Торнтона Хаггиса, но Коко и Юм-Юм её одобрили.
Они встретили Джада в прихожей «номера четвертого», приветливо махая хвостами.
– Так это и есть те два проказника, которые пишут колонку «Из-под пера Квилла»? – спросил он.
– Тайна разгадана! Надеюсь, дальше это не пойдет. Вы уже бывали в Индейской Деревне?
– Я присутствовал на двух-трёх собраниях Орнитологического клуба и однажды выступил с сообщением о птицах, населяющих поместье Хиббардов. Пришлось порядком попыхтеть, но мне это было в удовольствие.
– Похоже на материал, который можно использовать в книге о Хиббард-Хаузе. У вас остались записи?
– Всё гораздо лучше. В Птичьем клубе сделали магнитофонную запись моих штудий, и её можно прослушать.
Они сидели в двух удобных мягких креслах друг против друга, утопив ступни в пушистом ковре.
– Он даже мохнатее, чем у Олдена, – заметил Джад. – У Олдена гостиная обставлена по последнему слову моды.
Потом он объяснил, что постояльцы-мужчины живут в каменном гостевом доме у подножия холма, на котором стоит деревянный особняк.
– Сайрус, первый Хиббард, владелец лесопильных заводов, был помешан на дереве – что само по себе хорошо, но вот его потомки жили в вечном страхе из-за угрозы пожара.
– Я хотел бы записать всё на диктофон.
Так на магнитофонной ленте появилась следующая запись:
Дед Вайолет, Джеффри, получил образование в учебных заведениях Новой Англии и за рубежом. Был он человеком чрезвычайно общительным. Летом, бывало, приглашал к себе всех однокашников, по нескольку человек за раз. Они приезжали поездом, заменившим почтовую карету. И жили неделями, обосновавшись в гостевом доме из бутового камня, который Джеффри построил у подножия холма на берегу живописного пруда. Это был обычный лягушачий пруд, и по ночам лягушки своим любовным кваканьем не давали гостям спать. Джеффри дал изящному гостевому флигелю вычурное французское название, но злоязычные гости переименовали его в Лягушатник, и лягушачьи лапки по-провансальски стали частым блюдом в меню.
На ужин мужчины приходили в галстуках-бабочках, рассказывала Вайолет, играло струнное трио, закуски подавали лакеи, а вино разливал дворецкий.
Но в двадцатом веке жизнь стала проще, непринужденнее, и отец Вайолет, Джесмор. Интересовался больше литературой, чем дружескими застольями, и при нём Лягушатник стоял заколоченный. Он ожил только, когда поместье унаследовала Вайолет – и под новым именем. Олден называет его: Старая Каменная Груда.
Условия для проживания – фантастические. У каждого из нас не только спальня, но и гостиная, богато обставленная, и ванная с джакузи. А вечера в главном доме, благодаря радушию Вайолет, вообще нечто особенное… Вот и вся история!
Квиллер выключил диктофон и спросил:
– Вы, как и остальные, тоже увлекаетесь охотой на уток?
– Нет. Я – книжный червь. Поселиться в этом доме меня побудила богатая библиотека. Правда, Вайолет пожертвовала массу книг ЦЭС, но сотни остались – не нынешние бестселлеры, а знаменитые старые романы, такие как «Женский портрет»22 или «Мельница на Флоссе»23 . Что мне нравится в Олдене, так это то, что с ним можно поговорить о книгах. Мне не попадались люди, которые разделяли бы этот мой интерес. А так… мы смотрим спортивные состязания по телевизору и играем в карты.
Квиллер осторожно поинтересовался, не отменила ли женитьба Олдена пинг-понг, карты и прочие привычные развлечения.
– Нет, – сказал Амхёрст. – Она несколько старше его, вы же знаете, и не отличается, говорят, цветущим здоровьем, так что рано уходит к себе, а Олден может оставаться и играть хоть в маджонт, хоть в подкидного… А возвращаясь к ЦЭС – так я регулярно посещал лавку Эддингтона Смита по субботам. И подолгу сидел на стремянке, и покупал коробками сардины для Уинстона. Всё это снова воскресло в памяти, когда я слушал вашу лекцию в литклубе.
Минуту-другую оба, и хозяин и гость, сидели молча, уставившись в пространство, пока Квиллер не спросил:
– А как обитатели Хиббард-Хауза отреагировали на внезапное замужество Вайолет?
– Мы все сказали то, что полагается в таких случаях, но никто не сказал, что на самом деле думает. Олден – славный малый, талантливый и всё такое прочее, но слишком уж он круто он берёт… Я, простите, увлекся. Пожалуйста, не цитируйте это.
– Можете не опасаться. Просто в наших краях так говорят… и только для моих ушей! Мне нужно что-то типа фольклора, то, чём пропитаны стены старого здания, мифы и тайны.
– Я поищу, пошарю вокруг. После отца Вайолет остался дневник…
– Великолепно!
– Я спрошу Вайолет, нельзя ли мне его посмотреть… и даже если она откажет, я знаю, где он лежит.
Он встал, собираясь уходить, и сиамцы – всё это время, по причинам только им известным, они вслушивались в каждое слово, – расступились, давая ему пройти.
– Славные котики! – сказал он.
– Сейчас они паиньки. Но видели бы вы, как они беснуются, когда надвигается Великий ураган! Прямо парочка буйнопомешанных, да и только!
– Вы их выпускаете?
– Никогда!
– Правильно, – одобрил Джад. – В этом году в здешних местах появились койоты.
В конце дня Квиллер почувствовал сильную вибрацию, доходившую через обращенную на север стену. Сиамцы тоже её почувствовали и уставились на стену. Квиллер знал то, чего не знали они: Уэзерби репетирует музыкальную заставку, которая пойдёт перед шестичасовым прогнозом погоды.
Когда вибрация прекратилась, Квиллер позвонил соседу.
– Джо, тебе не требуется глоток живительной влаги перед сегодняшней программой?
– Бегу! Лечу!!
– Только не забудь нацепить крылья.
22
Роман классика американской литературы Г. Джеймса, увидевший свет в 1881 г.
23
Роман английской писательницы Дж. Элиот, впервые опуб-ликованнмй в 1860 г.