Избранник ворона

– Но в чем смысл? Возить с собой фальшивые доллары, рисковать?

– Как оказалось, смысл большой. Я уже говорил, что москвич, с которым должен был встретиться.

Бриллиант – человек куда как не простой, и связи у него астрономические. Людей такого уровня можно брать только с поличным, при свидетелях, со всеми процессуальными тонкостями. Более того, скажу тебе по секрету, Москва никогда не санкционировала бы наше оперативное мероприятие, поставь мы их в известность, по кому собираемся работать. Но они знали лишь то, что мы ведем Бриллианта с большой суммой в валюте и в финале намереваемся выйти на неизвестного получателя. Наше руководство пошло на этот риск, рассудив, что дело верное, а победителей не судят... И прокололись мы по-страшному.

– Да уж. Такая операция сорвалась.

– Если бы только сорвалась, это было бы полбеды... Когда Яша не вышел из вагона вместе с остальными, наши подумали было, что умудрились его упустить, и так обрадовались, когда он все-таки появился, что не обратили внимание на отсутствие его спутницы. Тем более что и серый чемоданчик был при нем.

– Как это – при нем? Линда же этот чемоданчик увела.

– Значит, был, второй, точная копия первого. В купе он мог оказаться только двумя путями: либо Линда принесла его с собой в красной сумке и подменила, пока Яша пребывал в отключке, либо кто-то положил его туда заранее, еще до того, как Бриллиант с Линдой сели в поезд. Лично я склоняюсь ко второму варианту – судя по тому, как события развивались дальше, Яша был сознательным участником этой комбинации, и если бы Линда не клюнула на удочку, он нашел бы другой способ избавиться от дипломата с долларами. Выкинул бы из окошка где-нибудь под Калинином – и взятки гладки!

– А отравленное виски...

– Для подстраховки. Расчет был точен – заполучив чемоданчик, Линда превращалась в смертельно опасного свидетеля, и ее нужно было убрать.

– Но я так и не понял, зачем все это было надо?

– А затем, что когда орлы из группы захвата устроили в холле гостиницы «Украина» эффектную сцену задержания при передаче чемоданчика, финал у этой сцены получился нелепым и позорным. Вместо тугих пачек долларов в чемоданчике обнаружили юбилейный трехтомник Чехова и шоколадный набор «Невский». Понятно, что извинениями не обошлось. В течение недели под тем или иным предлогом от работы были отстранены все начальники, бывшие хоть немного в курсе операции, следственная группа расформирована, все материалы по делу Бриллианта изъяли и увезли в Москву. С самого Яши взяли подписку о невыезде, а через несколько дней он, прямо как в известной песне, пьяный на своей машине навернулся с моста, только не с Крымского, а с Аларчина. Вместе с ним в воду ушли все концы. А куда девалась большая часть его нетрудовых накоплений, можно только догадываться.

– М-да, масштабный деятель этот москвич, – в задумчивости проговорил Нил. – Кстати, ты ни разу не упомянул его имя. Это кто-нибудь очень известный? Очень высокопоставленный?

– Ну, известность его достаточно ограничена, к всенародной славе он не стремится, а что касается должности, то этот гражданин скромно трудится в постоянном представительстве одной из союзных республик.

– Но почему тогда он пользуется таким колоссальным влиянием?

– Видишь ли, во все времена существовали люди, наделенные особым талантом – умением быть нужными.

– А разве это плохо? Ненужные люди – они никому не нужны.

– Нужность таких людей специфична. Когда предлагают запретный плод плюс гарантии безнаказанности, устоять не всегда легко. Тем более, когда есть чем оплатить услугу, а плод уж больно сладок.

– Поставляет девочек Папе Римскому и вино персидскому шаху?

– Если твои слова понимать в метафорическом смысле, то ты попал в точку. Подумай, что в нашем обществе можно считать эквивалентом вина или свинины для мусульманина или половых связей для католического священника?

– Ну, не знаю... Романы Солженицына?

– Смешной ты... Одна половина клиентов нашего московского друга такой фамилии вообще не знают, а другая имеет неограниченный доступ к любой антисоветской макулатуре, причем многим даже вменяется в обязанность ознакомиться с ней, чтобы знать противника в лицо. Кстати, и тебе полезно было бы взглянуть.

– На Солженицына?

– Нет, на более непосредственного противника. Асуров выложил на стол третью фотографию. Запечатленный на ней мужчина был лыс и худ, но этим сходство с валютчиком Евсеевым исчерпывалось. Тонкие, иронично изогнутые губы, умный взгляд круглых совиных глаз, крупный прямой нос, глубокая вертикальная морщина посреди широкого лба...

– Так ты знаешь его? – хлестко спросил Асуров, не сводя глаз с Нила. – Откуда?

– Показалось, – хрипло ответил Нил. – Этого просто не может быть...

– Чего не может быть?

– Понимаешь... когда я совсем мальчишкой проболтался незнакомому человеку насчет... ну, насчет одной семейной драгоценности... А потом ее украли прямо из квартиры. Больше ничего не взяли.

– И этот человек был он? – Асуров ткнул в фотографию.

– Похож. Тот был, конечно, моложе и не та: кой... ну, не такой властный. А этому бы Юлия Цезаря играть.

– Тоже заметил? В наших оперативных разработках он и проходил как Цезарь.

– Ты так и не сказал, чем именно совращает наших непорочных граждан московский Цезарь, – чуть успокоившись, заметил Нил.

– Возможностью делать деньги.

– Извини, но мне казалось, что его интересуют как раз те круги, которые не страдают от недостатка денег.

– Вот именно. Они страдают от их избытка. Когда у человека появляется. лишняя пятерка, он покупает бутылку водки или билет в театр, двести рублей – и он приобретает новый костюм или путевку в Крым, несколько тысяч – автомобиль или дачу. Но когда все это уже есть, а в кубышке еще позвякивают денежки, то как-то обидно их тратить на восьмой по счету гарнитур из карельской березы или на десятую брошь белого золота. Начинает хотеться заводиков, пароходиков, счетов в швейцарском банке, недвижимости во Франции и акций в нефтяных компаниях... Аппетит приходит во время еды. Но вся загвоздка в том, что при нашей системе гражданин имеет право на личную собственность, но на собственность частную, то есть приносящую доход, права не имеет.

– Иными словами, наличие у жены хитрого завмага восемнадцати норковых шуб законом не возбраняется, а наличие у старушки на рынке нескольких кульков с семечками законом преследуется? Я правильно понял?

– Примерно так. Помяни мое слово, эта нестыковочка для социализма окажется поопасней всех Солженицыных вместе взятых, только одни этого не видят, а другие видеть не хотят. Зато вот эти господа, – Асуров ткнул пальцем в фотографию Цезаря, – все видят, и действуют соответственно... А теперь представь себе, что ты судья...

– Я не судья, – прервал его Нил.

– Ну тогда следователь, частный детектив, вроде Шерлока Холмса. Разве тебе никогда не хотелось хоть немного побыть Шерлоком Холмсом? У тебя есть факты, есть характеристики основных фигурантов. Тебе предстоит ответить на несколько вопросов. Вопрос первый: была ли смерть твоей жены результатом несчастного случая, самоубийства или убийства?

– Убийства, – побелевшими губами выговорил Нил.

– А смерть Штольца-Васютинского?

– Тоже.

– Смерть Бриллианта?

– Не уверен, но скорее всего.

– Были ли эти убийства преднамеренными?

– Были.

– Имелся ли во всех случаях корыстный мотив?

– Да.

– Кто виновен в совершении этих убийств?

– Он. – Нил показал на фотографию Цезаря.

.