Страница 57 из 95
17 июня столбик ртути переполз через ноль и остановился у +0,6o. Наступило полярное лето. Лениво махая крыльями и крича, пролетели над лагерем белокрылые чайки. Поднялись на поверхность океана водоросли, а в широких разводьях все чаще и чаще стали показываться головы любопытных нерп. Однажды в районе станции раздалось странное пыхтение, над разводьем поднялось облачко пара, и из воды возникли серовато-стальные спины крупных белух.
Но солнце принесло еще одну неожиданную неприятность. Стали портиться продукты: мясо, рыба. Казалось невероятным: вокруг миллиарды тонн льда, а ледник для хранения продуктов невозможно устроить. А между тем все дело заключалось в парниковом эффекте льда. Через лед, как и через стекло, проходит видимая часть солнечного спектра. Тепловые лучи поглощаются, а обратного излучения не происходит, так как тонкая поверхностная корка льда задерживает тепло и накапливает его даже при значительных отрицательных температурах воздуха. Известный ученый-полярник Н. Н. Зубов по этому поводу писал: "Нам приходилось наблюдать в углублениях, заполненных водой и сверху прикрытых новым ледообразованием в сантиметр толщиной, температуру такой воды /1,2o".
Вода продолжала наступать. Это грозило серьезно нарушить план научных работ. Попытки избавиться от воды оказались безрезультатными. Скважины, проделанные бурами, сразу забивались ледяным крошевом. Выход нашел механик станции Комаров. Из подручных материалов он изготовил бур с широким пером, диаметром 190 миллиметров. Когда потоки воды, урча и булькая, образуя водовороты, пошли под лед, даже скептики согласились, что выход наконец найден. В трехметровой толще льда проделали за короткое время несколько десятков отверстий, и вода была побеждена.
В середине лета на станцию пришло радостное сообщение: летит И. И. Черевичный. 15 июля утром люди выбегали из палаток и, приставив ладонь к глазам, всматривались в мутно-голубую даль. "Летит!" - раздался чей-то ликующий вопль. Действительно, вдали появилась черная точка, и вскоре над палатками лагеря пронеслась зеленокрылая летающая лодка Н-486. Все с нетерпением ждали, когда самолет наконец приводнится. Для этой цели уже давно присмотрели полынью недалеко от льдины. Но Черевичный сделал круг, другой и сообщил по радио, что она непригодна, так как сплошь забита обломками льда. Оставалась последняя надежда на широкое разводье, видневшееся метрах в трехстах от аэродрома. Но и оно оказалось опасным для машины.
Самолет сделал круг и промчался над лагерем на бреющем, едва не задевая купола палаток. Один за другим полетели вниз три увесистых тюка, и три ярких цветка-парашюта раскрылись в небе над станцией. Чего здесь только не было! Рыба, свежие овощи, по которым все так соскучились, деликатесы, но главное письма. Письма от родителей, жен, ребятишек и еще целая кипа газет и журналов.
Лето кончилось 1 августа. Тонким ледком подернулись снежницы, и ветер погнал по насту потоки колючей снежной пыли. Поизносившиеся за несколько месяцев тенты палаток с трудом удерживали порывы пурги. Пришлось снова взяться за пилы и лопаты. Из плотных сугробов вырезались ровные снеговые кирпичи, и вскоре у каждой палатки выросла прочная снеговая шуба. Ее полили водой, превратив в надежную защиту от ветра и холода. В палатках сразу потеплело. И все-таки газ теперь пришлось жечь подолгу. Из мешков снова извлекли меховое обмундирование. С каждым днем становилось все холоднее.
16 октября льдина пересекла восьмидесятую параллель, и, словно в честь этого события, пурга, бушевавшая трое суток без перерыва, вдруг утихла. Сразу похолодало - минус семнадцать. Лагерь жил ожиданием. Вот-вот из Москвы должно было поступить сообщение о вылете отряда Водопьянова.
А на Большой земле стояла теплая осень. Шумела на улицах оживленная толпа. На экран выходили новые кинофильмы. Там жизнь шла своим чередом.
И в это самое время за тысячи километров от земли в Северном Ледовитом океане среди наступающего мрака полярной ночи шестнадцать человек вот уже который месяц несли свою бессменную вахту на дрейфующей льдине у полюса относительной недоступности.
Уже два часа как самолет в воздухе. В иллюминаторе проносятся черно-серые клубы дождевых облаков. Машину время от времени сильно встряхивает, но двигатели гудят с успокаивающей силой и монотонностью. Только сейчас, примостившись среди тюков и ящиков, доверху заполнивших вместительную утробу Си-47, я почувствовал, как безумно устал. Все эти дни я допоздна мотался по Москве, то проверяя продовольствие, предназначенное для станции, то получая медикаменты, меховое обмундирование, то согласуя многочисленные документы. И каждый раз, выслушивая вопросы: зачем, куда, кому, на которые я не мог ответить, терпеливо сносил иронические улыбки и пренебрежительное пожатие плечами: подумаешь, невидаль, таинственность разводит. Но вся работа дрейфующей станции (да и вообще ее существование) была окружена стеной строжайшей секретности. Даже в Главсевморпути лишь считанные люди знали, куда и зачем мы уезжаем. Это усложняло сборы, а их, трудностей, и без того было немало.
Для проведения операции был сформирован специальный авиационный отряд из трех машин. Четырехмоторный Пе-8 пилотировал Василий Никифорович Задков, известный полярный летчик, удостоенный год назад звания Героя Советского Союза. (Вместе с ним за самоотверженную работу в Арктике звания Героев Социалистического Труда были присвоены еще трем членам его экипажа: штурману Николаю Зубову, бортмеханику Ивану Каратаеву и бортрадисту Олегу Куксину.)
За штурвалом Си-47 с бортовым номером Н-369 сидел опытный полярный летчик Борис Семенович Осипов*. Командиром третьей машины, старенького трудяги Ли-2 с бортовым номером Н-556 был назначен Михаил Алексеевич Титлов**. Его имя стало широко известно в Арктике после замечательного ночного полета к Северному полюсу в октябре 1945 года.
* В 1966 г. присвоено звание Героя Социалистического Труда.
** В 1956 г. присвоено звание Героя Советского Союза