Страница 4 из 5
Любой дилетант неминуемо погиб бы на его месте, но в Лэнгли не зря ели хлеб. Не поддаваясь панике и слегка скорректировав траекторию падения, агент финишировал прямо в носовом сопле "Бурана", вылез из него и быстро спустился на присосках к люку корабля.
Здесь снова возникла проблема. Отмычки крутились, замки щелкали, но люк, несмотря на все усилия, не открывался. "Заварен", - понял агент и заглянул в иллюминатор. Из темноты нижней кабины на него взглянули такие же темно-карие суровые глаза. "Отражение", - подумал агент. "Сам ты отражение", - подумал майор Пронин и еще крепче прижал люк.
Дело было плохо. До старта оставались считанные минуты, а находиться снаружи было опасно - его могли заметить при взлете корабля. Агент спустился ниже и, приоткрыв створку грузового отсека, нырнул внутрь.
Он упал на что-то большое и круглое и сразу понял, что это модуль телеметрии. "Вот так удача! - обрадовался агент, открывая люк, - Здесь можно переждать любые перегрузки".
В модуле оказалось тепло и сухо. Весь интерьер был заставлен странными одинаковыми приборами, в которых агент к своему величайшему изумлению узнал аккумуляторы. У задней стенки сиротливо ютились три самописца. Они не работали.
Некоторое время агент осваивался с обстановкой. Потом посмотрел на часы и вдруг понял, что уже давно должен лететь. Что же случилось? Он вытащил антенну, настроил приемник на известную всем волну, услышал, что старт перенесен на два часа, тут же уловил за стенками корабля журчание сливаемых компонентов. Пока он осмысливал эти противоречивые сведения, журчание прекратилось, и по ракете затопали ноги солдат и инженеров. Куда они бежали, агент не знал, и ему даже в голову не пришло, что вся толпа собралась прямо над ним у изуродованной фермы гироплатформ, и что помимо прочих крепких выражений конструктор фермы был абсолютно незаслуженно обозван американским шпионом.
К вечеру беготня стихла, агент остался один и начал предаваться воспоминаниям. Сначала он вспомнил журчание сливаемых компонентов, напомнившее, что ему самому не помешал бы дренаж, потом - что еды у него в обрез, воды еще меньше, а воздуха нет совсем, и решил перейти на режим строгой экономии.
На пятнадцатый день экономии в забытье агента ворвался какой-то посторонний звук. Приподнявшись на аккумуляторах, он почувствовал вибрацию и нарастающие перегрузки и понял, что полет все же начался. Помотав головой, агент вытряхнул из нее остатки тумана и вслушался в работу двигателей, потом, посмотрев на часы, подумал спокойно: "Десять секунд полет нормальный". На семьдесят третьей секунде он втянул голову в плечи, ожидая удара, но не дождавшись, снова осмелел. Двигатели победно пели, и душа агента подпевала им во весь голос. Теперь никто не сможет помешать ему!
Двигатели выключились, и вместо них включилась невесомость. В модуле стало неуютно. Плохо закрепленные тяжелые аккумуляторы толклись в воздухе и больно пинали под ребра. "Пора!" - решил агент и, достав из рюкзака скафандр, облачился. Затем с сожалением посмотрел на приборы и открыл люк. Засвистел воздух, скафандр раздулся, самописцы у стены вздрогнули и затрепетали. Агент удивленно глянул на них и шагнул в грузовой отсек.
В отсеке царил мрак. Вопреки ожиданию, корабль не раскрывал створки трюма, а фонарик у агента давно уже сел. Ощупью найдя люк, агент не без труда проник в кабину и вплыл на верхнюю палубу. Глазам его открылось зрелище, которым он грезил все последние дни. Перед широким остеклением и тускло мерцающими приборами в удобных катапультных креслах сидели два манекена. Манекен, сидевший слева, сжимал ручку управлению. По кабине змеились кабели, жгуты, трубки, протянутые поверх приборов от одних стоек к другим.
Продравшись сквозь паутину проводов, агент подплыл к манекенам, высадил одного из них из кресла, сел на его место, пристегнул ремни и гордым взглядом обозрел пульт.
Он все-таки сумел! Пробрался сквозь суровые препоны русского режима, козни КГБ, грозные опасности космоса, стал хозяином самой замечательной машины, когда-либо бывшей во власти человека! И теперь его страна, его свободная звездно-полосатая сияющая Америка получит свой пятый корабль, получит не через три года, а сейчас, сегодня, через какой-нибудь час!
Работа заканчивалась. Корабль начал второй, последний виток. Впереди показалось побережье Тихого океана. "Пора!" - встрепенулся агент и, положив руки на пульт, нажал нужные кнопки.
Кнопки не нажались. Агент надавил сильнее, начиная вновь ощущать легкое беспокойство. Кнопки упорно не хотели утапливаться. Вместо них прогнулся сам пульт. Охваченный страшным подозрением, агент рванул пульт на себя. Пульт, оказавшийся просто декоративной панелью, остался у него в руках. Под панелью не было ничего. Вообще ничего. Еще не веря в случившееся, агент потянул на себя ручку управления. Ручка выдернулась без малейшего сопротивления.
Это был конец. Настолько внезапный и вместе с тем полный и неотвратимый, что агент даже не сразу осознал всю глубину своего провала. Появление у русских автоматической системы управления, которую не сумели сделать даже американцы, было полной неожиданностью, но никому и в голову не могло прийти, что они могут просто "забыть" поставить ручную! Сжимая бесполезную теперь ручку, агент смотрел, как проплывают внизу океанские волны, как появляется из-за круглого горизонта побережье Австралии... Потом корабль развернулся, включил двигатель и, отработав тормозной импульс, снова повернулся носом вперед. С предельной ясностью агент представил, как мягко коснется "Буран" байконуровской полосы, как откроют кабину, выведут его и увезут на Лубянку, как поставят на допрос перед советским генералом... "Ну нет, не бывать этому! - возмутился агент всем своим существом. - Америка не получит "Буран", но его не получит и Россия!" Он встал и, превозмогая действие перегрузки, подошел к стойкам БЦВМ.