Мир Нуль-А

Он очутился в огромной гостиной, всего в три стены, переходящей в широкую террасу, за которой благоухал цветущий сад. Еще дальше, внизу, лежала долина, окутанная туманом.

С правой стороны высокая лестница уводила на второй этаж, слева – ступеньки вели в подвал. По обеим сторонам гостиной располагались двери. За одной из них громыхали кастрюли, и вскоре до него донесся запах приготовляемой пищи.

Он поднялся наверх и попал в коридор со множеством дверей. Открыв первую из них, он оказался в просторной спальне с полукруглым большим окном, из которого открывался вид на рощу гигантских деревьев. Госсейн опустил Прескотта на пол перед кроватью и, разорвав простыню на узкие полосы, крепко связал его и заткнул рот кляпом, нисколько не беспокоясь причинить вред человеку, находящемуся без сознания. Он вернулся в гостиную и прислушался. Жена Прескотта, ни о чем не подозревая, продолжала возиться на кухне. Он облегченно вздохнул и, на мгновение остановившись, решительно переступил через порог.

Она сервировала стол, расположенный в небольшой нише справа от плиты. Видимо, почувствовав в помещении присутствие постороннего человека, она повернула голову и в изумлении уставилась на Госсейна, с ног до головы забрызганного венерианской грязью.

– О господи! – сказала она и поставила тарелку на скатерть.

Госсейн нанес всего один короткий удар и мягко подхватил падающее тело. Может быть, она ничего не знала о деятельности мужа, но риск был слишком велик. Если она тоже прошла курс нуль-А обучения, то при малейшей возможности попытается освободиться и поднять тревогу.

Когда он шел по лестнице, женщина начала слабо сопротивляться, но он успел крепко связать ее, заткнуть рот кляпом и положить рядом с мужем, прежде чем она окончательно пришла в себя.

Затем он вышел из комнаты, намереваясь осмотреть весь дом, ведь победу нельзя было считать окончательной, если в нем находился еще кто-нибудь.

7

Вывод является истинным лишь в том случае, если он сделан на основе научных фактов.

Аристотель. Этика, около 340 г. до н.э.

Это был госпиталь на пятнадцать палат, в каждой из которых стояло стандартное электронное больничное оборудование. Лаборатория и операционная находились в подвале. Госсейн переходил из комнаты в комнату. Роясь в шкафах и открывая запертые ящики столов, он решил, что постарается как можно тщательнее разведать обстановку и по возможности быстрее покинуть этот дом.

Сколько он ни искал, на глаза ему не попалось никакого оружия. Значит, он даже не сможет защититься в случае необходимости. Заторопившись, Госсейн выглянул на открытую веранду, затем прошел на заднюю террасу. «Сначала надо посмотреть, нет ли кого поблизости, – подумал он, – а потом уже расспрашивать Джона и Амелию Прескоттов».

У него накопилось так много вопросов!

Окинув взглядом окрестности, Госсейн невольно остановился. Теперь только он понял, почему долина за садом скрывалась в тумане. Госпиталь стоял не на холме, как ему показалось вначале, а на одном из пиков горы. Он видел, как плавно спускается вниз ее склон, поросший лесом, которому, казалось, не было конца и края. Больше ему ничего не удалось разглядеть.

Неутешительно. Правда, сюда можно было попасть только воздушным путем, но заговорщикам ничего не стоило посадить робоплан прямо на террасу, а на худой конец – высадиться за поляной и незаметно пробраться в дом под прикрытием кустов.

Госсейн медленно вдохнул полной грудью удивительно свежий после дождя воздух. Несмотря на грозящую опасность, ему стало легче на душе. Он постарался отвлечься от неприятных мыслей, окунуться сознанием в погожий ясный день, ощутить его всем своим телом. Трудно было сказать, какое сейчас время суток. Солнце не проглядывало из-за облаков атмосферы, толщиной более чем в тысячу миль. Тишина вокруг звенела, и было странно, но не страшно. Никогда в жизни Госсейн на видел картины более величественной. Время, казалось, остановилось.

Он вздрогнул. Пора действовать. Может быть, от его дальнейшего поведения зависит судьба всей Солнечной системы. Перед тем, как уйти, он бросил взгляд на небо. Никого. Несмотря на то, что его появление на Венере оставалось неразрешимой загадкой, он намного опередил своих преследователей и в какой-то мере чувствовал себя хозяином положения.

Пленники Госсейна лежали на кровати в полном сознании и явно заволновались, когда он вошел в комнату. Он, естественно, не собирался причинять им вреда, но пусть лучше остаются в неведении по этому вопросу. Задумчиво посмотрев на неподвижных людей, Госсейн сделал шаг вперед.

У Амелии Прескотт были прекрасные темные волосы. Короткая блузка, шорты и сандалии только подчеркивали женственность се фигуры. Когда Госсейн вынул кляп, первым дело она произнесла:

– Молодой человек, надеюсь, вы понимаете, что у меня на плите готовится обед.

– Обед? – невольно вырвалось у Госсейна. – Значит, скоро вечер?

Она нахмурилась.

– Кто вы? – спросила она. – Что вам нужно?

Госсейн вздохнул. Он и сам не отказался бы пожертвовать чем угодно, лишь бы выяснить правду о себе. Склонившись над мужем, он вынул кляп у него изо рта, пристально вглядываясь в умное волевое лицо. Проявленное Прескоттом самообладание говорило о цельности характера, но были ли его убеждения основаны на нуль-А принципах? Или он просто обладал качествами, присущими каждому начальнику?

Он ждал, что Прескотт заговорит, и тогда станет ясно, как вести себя дальше. Но его постигло разочарование. Мужчина смотрел на него в упор, но не произнес ни слова.

Госсейн вновь обратился к Амелии Прескотт.

– Как мне вызвать робоплан? – спросил он.

Она пожала плечами.

– Позвоните на стоянку и сделайте заказ. – На лице ее появилось странное выражение. – Кажется, я начинаю понимать, – медленно сказала она. – Вы находитесь на Венере нелегально и совсем незнакомы с нашими правилами.

– Примерно так, – чуть поколебавшись, согласился Госсейн. – И мне не надо называть регистрационного номера или своего имени?

– Нет.

– Значит, достаточно одного звонка и просьбы прислать машину? Даже без адреса?