Рассвет

Полоска света увеличилась. Гриша притих и прислушался к шуму на улице.

Человек в дальнем углу тоже затаил дыхание, наблюдая за действиями товарища по несчастью.

Кроме редкого грохота проезжавших мимо грузовых машин, ничего не было слышно. Гриша заглянул в щель, потом приоткрыл дверь еще немного и высунул на улицу голову. Сержанта поблизости не было. Гриша не стал долго раздумывать.

- Я мотаю отсюда, а ты? - обратился он к сидящему в углу человеку.

- Поймают - бить будут.

- А останешься - посадят. Им все равно кого сажать.

Довод Гриши был весьма убедительным, тем более что у второго пленника был богатый опыт общения с милицией.

Дверь газика осторожно отварилась и из нее вышли двое. Гриша заметил, что лицо незнакомца в крови.

- А ты еще сомневался, - кивнул Гриша на подтеки. - Я здесь не далеко живу. Бежим.

Они нырнули в близлежащий кустарник и растворились за ним. Десять минут бега между стен пятиэтажек и зарослей боярышника и Гриша уже открывал дверь своей квартиры.

- А они тебя не узнают? Ты так близко живешь, а милиция наверное местная.

- Нет. Эти не местные. Местных я всех в лицо знаю. Они меня не взяли бы, знают, что я не ворую, - сказал Гриша и прошел в квартиру. Незнакомец вошел следом за хозяином жилища.

Маленькая однокомнатная квартирка Гриши была на первом этаже. Она не выглядела запущенной до безобразия, но тем не менее вид у нее был достаточно унылый. Старый, обшарпанный паркет, засаленные обои десятилетней давности. Практически полное отсутствие мебели. На кухне, кроме плиты, столика и трех табуреток, больше ничего не было. В комнате на тоненьких ножках стоял старый черно-белый "Рекорд", диван с задрипанной обивкой и маленький сервант, вместо люстры - треснувший молочного цвета плафон. На кухне не было даже плафона, только лампочка на длинном черном проводе.

- Тебя как зовут? - спросил Гриша, разбирая на кухне трофеи.

- Петр.

- А меня Гриша.

Только теперь Гриша основательно разглядел нового знакомого. Ему было явно за шестьдесят, одет не в лохмотья, но и не заботливыми родственниками.

Морщин на лице было не много, а глаза как показалось Грише, прямо светились. Чем? - он пока что не понял.

- Тебе умыться нужно, пошли.

Гриша отвел Петра в ванну, а сам вернулся на кухню. Он достал из холодильника маленькую кастрюльку с остатками щей и поставил ее на плиту.

Через минуту рядом с кастрюлькой стоял чайник.

Гость умылся, вытерев лицо полотенцем вышел из ванной, выключил свет и прошел на кухню. Чайник уже посапывал, а щи начинали клокотать. Гриша достал из хлебницы тарелку с пятью кусками черствого черного хлеба и поставил ее на стол, где уже были две тарелки и две алюминиевые ложки. Петр с живым интересом наблюдал за действиями хозяина квартиры. По его глазам без труда можно было догадаться, что он не ел пару дней. Разлив щи в две тарелки, Гриша поставил кастрюльку в раковину и достал из щели между холодильником и плитой бутылку водки, опустошенную на две трети.

- Я не пью, - сказал Петр, в очередной раз сглатывая слюну в ожидании когда хозяин дома притронется к еде.

- Что, совсем? - искренне удивился Гриша.

- Да.

- Ну-у, за встречу надо, - настаивал Гриша.

- Я бы с удовольствием, но...

- Зашитый что ли? Ну, за освобождение-то... святое дело!

Петр немного улыбнулся и отрицательно покачал головой. Гриша замер в нерешительности но через несколько секунд отказался от мысли понять поведение гостя.

- Ладно, как знаешь. Было бы предложено...

Морщась от теплой и непонятно из чего сделанной водки, Гриша сквозь зубы опустошил наполовину наполненный стакан. Наконец, он перевел дыхание, крякнул и, зачерпнув ложку щей, отправил ее в рот. Гость откусил черствый хлеб и тоже приступил к долгожданной трапезе. Он, конечно, пытался сдерживаться, поэтому ел хоть и с достоинством, но большим аппетитом.

- Давно не ел? - спросил Гриша, глядя на гостя захмелевшими глазами.

- Два дня.

- Ты откуда?

- От сюда очень далеко.

- А на рынке чего делал?

- Мальчика искал.

Гриша скривил губы, показывая свое удивление, и в этой задумчивой позе вылил остатки водки в стакан. Петр быстро доел щи и, прислонившись правым плечом к стене, сидел сложа руки на коленях и наблюдал за Гришей. Тот, морщась, посмотрел на стакан с водкой и с еще более ужасной гримасой, чем в первый раз, выпил ее.

- Бросать не пробовал? - спросил Петр.

- Чего?

- Пить.

- Шесть раз бросал, - ответил Гриша, махнув рукой и занюхивая куском черного хлеба.

- Давно пьешь?

- А какая разница? - развязано спросил пьяный Гриша, - детей все равно нет, жена ушла.... А у тебя как с семьей?

- Все в порядке. Спасибо за обед.

- А... - снова махнул рукой Гриша. - Ерунда. Слушай, у тебя деньги есть?

Надо бы еще за пузырьком сбегать.

- Нет. Денег нет, - не то грустно, не то снисходительно ответил Петр.

- Жалко. А что за пацана ты ищешь?

- Хороший мальчик, зовут Миша. У него два года назад родители умерли, сейчас он бродяжничает. Завтра еще в одном месте поищу. Там он должен быть обязательно.

- И зачем ты его ищешь? - заплетающимся языком спросил Гриша и отодвинул от себя полупустую тарелку.

- Он не простой мальчик. Когда Миша вырастит, будет врачом. Через тридцать два года он найдет лекарство против очень страшной болезни.

- Ха-ха... а... А почему ты думаешь, что он будет врачом? Вот возьмет и вырастит ублюдком.

- Я не думаю, я знаю, - улыбнувшись, ответил Петр.

- Ничего ты не знаешь, - махнул рукой Гриша. - Я вот тоже думал, что жена меня любит, а она взяла и ушла. Чтобы на ней жениться я любимую работу бросил, а она взяла и ушла.

- И давно ты один? - спросил Петр.

- Второй год. Вот стерва! Я все для нее делал, а она... Вот чего ей не хватало? Квартира была, машина.

- Может все из-за водки?

- Из-за водки? - Гриша заметно начал заводиться. - Я что после работы выпить не могу?

- Нет, конечно, можешь, но...

- И, вообще, я пью на свои! Вот ты тут сидишь, мне рассказываешь... А сам выглядишь весьма задрипанно. Так что не надо мне тут заливать, что все с семьей в порядке. Выпихнули, наверное, детки в дом престарелых, а квартирку продали. Что угадал? Угада-ал. И вообще не нравиться - иди отсюда!