Страница 57 из 61
Ногудар медленно, нехотя наклонил голову.
-- Я все помню, Магар... -- не поднимая взгляда, еле слышно сказал он. И сжал кулаки. Сварог изготовился. -- Все.
-- Не иди в Риональ, Ногудар, -- с нажимом продолжал Борн. -- Повремени с докладом -- хотя бы пять дней. Это ведь недолго. Дай нам добраться до Фир Норта... И обещаю: никто, ни один человек, ни одна душа -- живая или мертвая -- не узнает, что ты ослушался своего хозяина. Помоги мне, Ногудар. Кто знает, вдруг настанет день, когда тебе понадобится моя помощь? Ты мое слово знаешь, Ногудар. И если я что-нибудь кому-нибудь обещаю...
Седой колдун поднял голову. Глаза его блестели, точно от слез.
-- Прости меня, дружище,-- глухо сказал он. -- Но уже слишком поздно. Прости...
И он резко разжал кулаки, повернув ладони в сторону Борна. И рядом, но вне поля зрения заржали и забились кони. А конь Ногудара шарахнулся в непролазную чашу, оставляя на ветках полосы шкуры.
И в этот последний момент Сварог понял, что Ногудар вовсе не тянул время. Он просто не хотел драться с Борном. Он боялся драться...
Но -- и в самом деле, было уже поздно.
Началось. И небо опустилось ниже, и стало серым как пепел, как седина Ногудара, хотя солнце осталось на месте -- кроваво-красный карлик. И земляничная поляна с черно-бурым камнем стала маленькой и нестерпимо тесной.
Из ладоней колдуна вырвались две ослепительные ветвистые молнии и с оглушительным шипением вонзились в грудь Борна. Сила удара была такова, что Сварога швырнуло наземь и прокатило два уарда, сминая стебельки земляники, царапая щеку о жесткую траву. Поднялся ураганный ветер, прочь полетели сломанные сухие сучья, лошади перепуганно заржали, лес наполнился скрипом раскачиваемых деревьев.
Сварог протер запорошенные до рези глаза, с трудом приподнялся на карачки, посмотрел в сторону друзей-недругов. Уши заложило, словно он находился не на земле, а на борту пикирующего бомбардировщика, нос обожгло исходящее от молний ледяное дыхание.
Ветер хлестал по щекам, рвал одежду, пытался опрокинуть на спину, выдавливал слезы из глаз.
Борн стоял на прежнем месте, невредимый, и даже ураган, казалось, не был для него помехой. Его фигура была окружена туманным, зыбким ореолом -багровым, желтоватым на излете, об который и дробились молнии, не в силах пробить защиту.
Ногудар тоже пребывал на своем месте; свирепый ветер исходил от него, будто в нем был запрятан авиационный двигатель.
Оба лара-перебежчика не двигались. Ногудар так и застыл с опущенными руками, развернув ладони в сторону своего друга, посылая в него нескончаемые молнии, пытаясь пробить ореол. Руки Борна были подняты на уровень плеч -- он то ли собирался прижать их ко рту рупором, то ли сжимал в ладонях невидимый мяч.
А ветер усилился еще больше. Поднятые вихрем хвоя, сорванные листочки земляники, ошметки мха и сломанные ветки закружили над поляной в бешеном хороводе. В лесу с шумом рухнуло дерево, за ним второе, передавая земле свою дрожь...
Действуй, когда поймешь, что пора -- так или почти так напутствовал Борн... Что ж, кажется, пора.
Борясь со шквальными порывами, Сварог вытянул из-за пояса Доран-ан-Тег и, как был на карачках, пополз в сторону Ногудара, ногтями цепляясь за ходящую ходуном землю. Большего он сделать бы не смог. Разве что убежать.
Он не был колдуном и не сумел бы с помощью магии переломить ход битвы. Но он был солдатом и мог склонить чашу весов в свою сторону более простым методом... По крайней мере он на это надеялся.
И он был ларом, которого не так-то просто убить или заставить отступиться.
Несколько раз Сварог терял опору, и его отволакивало назад, в сторону от эпицентра сворачивающейся в спирали бури. Несколько раз, когда воздушные удары оказывались особенно яростными, ему приходилось выжидать, вжавшись в землю, как под бомбами... Листья, веточки, всякий мусор царапали в лицо. Однако он упорно полз вперед.
Он увидел, как пошатнулся Борн, как отступил на два шага. И тогда Ногудар сделал шаг вперед. Молнии с новой энергией стали ввинчиваться в защитный ореол штурмана. Древний камень, очищенный от мха и даже, кажется, надраенный до блеска, как солдатская бляха, явственно раскачивался под напором урагана, готовый вот-вот с мясом вывернуться из объятий земли. Но штурман выстоял, наклонился против ветра и растопырил пальцы. Когда к нему вернулся слух, Сварогу показалось, что он уловил невнятный стон среди грохота и воя разбушевавшегося воздуха, -- но кто его издал, он сказать не мог. Однако столько в этом стоне было невыносимой муки, что кровь в жилах останавливалась и сердце . мертвело.
И он не знал, какие заклинания, какую форму магии применяют друг против друга старинные друзья. И знать того не желал. Магией он был сыт по горло. То, чему свидетелем он сейчас стал, было настолько нереально, настолько жутко, что вся нечисть Хелльстада и Ярмулака показалась детскими страшилками... Главное для него было удержать топор, который разворачивало как флюгер и вырывало из руки.
Спираль урагана как ножницами остригла ветви над поляной, но слабосильный кровавый карлик солнца не мог растопить колдовскую мглу.
В воздухе появился новый звук -- похожий на рев пролетающего под мостом поезда, и из сложенных раструбом рук Борна медленно, рывками выдвинулась 'и медленно, рывками потянулась к Ногудару бесплотная, диаметром в полуарда труба синего матового свечения -- типа тех, что возникают, когда сценический дым попадает во вращающийся лазерный луч на каком-нибудь шоу. Молнии пронизали ее насквозь -- без малейшего, впрочем, для нее вреда. Чудовищный ветер утих на мгновение и ударил с новой силой, но за это время Сварог успел совершить гигантский, на целый уард, марш-бросок вперед. Боли в израненных пальцах он не чувствовал.
Пальцы -- ерунда, пальцы магией подлечим, будь она неладна... а вот до Ногудара осталось все три уарда... Не подкачай, Доран...
Светящаяся "труба" коснулась древнего камня, и его верхушка взорвалась тысячью осколков. Осколки завертелись в сумасшедшем танце и, подхваченные ураганом, понеслись в сторону Борна.
А на заднем плане рухнуло еще одно дерево, вывернув напоказ косматые корни, тут же обглоданные ветром до болезненной белизны.