Страница 5 из 61
-- А вот те шиш, -- шепотом произнес Сварог, отступая подальше от заманчивого мерцания.
Спиной вперед прошел под аркой, держа руку на мече и твердо решив не отвлекаться на придорожные странности, -- ненароком влипнешь во что-нибудь такое, от чего уже не отвяжешься...
Шарахнулся влево, выхватив меч, ему не почудилось, он точно видел, что на темно-серой стене слева от арки дернулись две тени -- его и чужая...
Остановился в боевой позиции, заслонившись изготовленным к рубящему удару мечом. Огляделся.
Рядом никого не было. И до него понемногу стало доходить: учитывая положение скрывшегося за скалами солнца, на стене никак не могла оказаться его собственная тень... Осторожно сделал два шага влево, то и дело поворачиваясь в стороны, готовый к бою.
Тени виднелись на прежнем месте, они выглядели гораздо темнее, чернее обычных теней, этакие пятна космического мрака, аккуратно вырезанные ножницами. Они двигались. Они жили своей жизнью. Их прибавилось.
И они, такое впечатление, никакой угрозы путнику не представляли, занятые своими заботами...
Сварог засмотрелся. В профиль к нему стояла женщина -- нет, дама в длинном платье и затейливом головном уборе, из-под него опускаются на плечи то ли уложенные кружками косы, то ли украшения. Голова надменно вздернута, руки сложены на груди, она застыла, с превеликим самообладанием слушая беснующегося перед ней мужчину в столь же пышном костюме неизвестного фасона -- вот кому самообладания не хватает, немо открывает рот, явно вопя, потрясает кулаками, топает ногой. За спиной его стоят еще несколько человек, сливаясь в сплошное пятно причудливых очертаний.
Ух ты! Один вдруг отделился от толпы, упругим кошачьим шагом ринулся вперед; черной полосой, пропавшей на мгновенье, метнулся длинный узкий клинок, вошел в спину... Дама ни на миг не изменила величественной позы, только подбородок задрался еще надменнее -- а вот для сторонних зрителей все случившееся то ли явилось полной неожиданностью, то ли нервы у них слабые. Мечутся, бестолково сталкиваясь, всплескивая руками, кто-то рванулся в сторону и мгновенно пропал с глаз -- хотя на стене еще достаточно места, -словно картина ограждена невидимой рамкой экрана. Убийца стоит в вольной, непринужденной позе, уперев кончик меча в носок сапога, не похоже что-то, чтобы его мучили раскаяние или хотя бы неловкость. А дама -- очень похоже, она совсем молода, -- величественно переступив через труп, движется к нему, грациозно протягивает руку -- пышный рукав взметнулся плавной дугой, от силуэта неизвестной красотки прямо-таки веет облегчением и злорадством... Любовная драма со старым мужем и юным амантом? Смерть надоевшего фаворита королевы? Неведомые дела чести? Сварог зачарованно смотрел, как удаляется дама под руку с убийцей, так и не убравшим меч в ножны, как суетятся оставшиеся тени, боязливо приближаясь к убитому. Всадник в шипастом шлеме вдруг появился справа, натянул поводья и что-то стал кричать, потрясая рукой в перчатке с широким раструбом, но Сварог уже зашагал прочь. Темнеет, привидения зашевелились, лучше отсюда убраться...
А потом? У реки он будет не в большей безопасности, чем здесь, как ни крути, а заночевать придется в Хелльстаде... Сварог потрогал ожерелье на шее -- меж самоцветами в филигранной оправе и золотыми бляшками имелось немало серебряных колечек. Та самая инкунабула советовала, коли уж вас застала в Хелльстаде ночь, оградить себя серебром и щелкать зубами от страха до самого утра в относительной безопасности, но тут же оговаривалась, что совет таковой, судя по иным свидетельствам, сплошь и рядом бесполезен...
Долина раздваивалась. Тогда, с горки, Сварог окинул окрестности лишь беглым взглядом и не помнил всех хитрых изгибов русла, а потому какое-то время стоял в нерешительности. Прямо перед ним, словно острый нос корабля, вздымалась скала, высоко над головой в ней зияло несколько пещерок.
Поразмыслив, Сварог зашагал направо -- благо долина тянулась, в общем, в нужном ему направлении. Все то же самое -- гладкая каменистая земля под ногами, кое-где -- россыпи гальки. Долина расширялась и расширялась, вскоре Сварог уже шагал по обширнейшему полю -- и впереди вдруг вновь замаячила стена.
Сущий близнец первой -- те же камни, тот же способ кладки.
На сей раз он не колебался, одним прыжком оказался по ту сторону и браво двинулся дальше.
Пока впереди не встала новая стена. Повыше, по грудь. И на вид совершенно иная, отчего-то казавшаяся угрюмой -- сложенная из огромных черно-серых камней, бугристых, заплесневевших. Преодолеть ее было гораздо труднее, носки сапог соскальзывали, Сварог перемазался склизкой плесенью -но упрямо, лез, бормоча про себя: "Нет таких крепостей, которые б не развалили большевики, знаете ли..."
Дорога вела под уклон. Темнело. Сварог размашисто шагал, не утруждая себя мыслями о жизненных сложностях, но понемногу начал тревожиться. Он и сам не понимал, что ему в окружающем не нравится, но чем дальше, тем сильнее в душе крепло некое неудобство. В конце концов он понял, что ему просто-напросто не хочется идти дальше. Не хочется, и все тут. Хоть режьте.
Остановился и огляделся. Впереди ничего не удавалось рассмотреть -- в сгущавшемся мраке земля сливалась с небом, горизонт неразличим, вдали, на пределе зрения, словно бы колюче сияют звезды, необычно низко, будто склон ведет все ниже и ниже, в пропасть. После иных приключений, пережитых на пути в этот мир, Сварог в глубине души преисполнился стойкого недоверия ко всему, напоминающему пропасть, да и легенды иные гласили о провалах, ведущих в подземный мир, о котором не известно ничегошеньки, кроме плохого... Показалось, в лицо дует едва заметный ледяной ветерок. Оглянувшись, Сварог узрел, что вдали, далеко за спиной, небо по-прежнему синеет светлой полоской -- там сумерки еще не наступили, и это было странно, словно он миновал некий рубеж меж двумя совершенно иными мирами. Смеяться над своими страхами как-то не тянуло. Прежняя дорога стала опасностью привычной, а то, что виднелось, -- вернее, как раз не виднелось -- впереди, прямо-таки отталкивало.
Поблизости росли невиданные прежде цветы -- бледно-белые высокие стебли и стрельчатые листья, синие и желтые бутоны выглядят странно блеклыми, будто нарисованными жиденькой акварелью. Впереди, подальше, их все больше и больше, сущие заросли. Превозмогши себя, Сварог опустился на корточки и потрогал стебель. Кончики пальцев явственно ощутили прохладу. Стоило чуть посильнее свести пальцы, стебель беззвучно переломился, нелепо повис, невероятно хрупкий, руку испачкало бесцветным прозрачным соком, и Сварог долго вытирал ее о куртку. Цветы выглядели так, словно их никогда не касался лучик солнечного света, не говоря уж о том, что белый здесь считался цветом смерти.