Шахматная партия

Глава 11

Последние месяцы беременности показались Еве сущим адом. Она не могла найти себе места, она не знала, как сесть, где лечь. И проблема была не только в большом животе, который до семи месяцев не собирался особо расти, а после семи месяцев начал расти каждый день. Ребёнок постоянно барахтался и упирался прямо в ребра, поэтому сидеть было не особо комфортно. Когда Ева переезжала к Никите, она надеялась хоть на какую-то заботу, а вместо этого получила вечно пьяного и редко ночующего дома мужа. Все вечера она сидела дома с его матерью, старалась ложиться пораньше спать, чтобы остаться одной и спокойно поплакать в подушку. Когда Никита появлялся дома, она пыталась завести с ним разговор, но всё безуспешно. Но она старалась не отчаиваться и в одиночку бороться за их семью. Она знала, что наступит тот день, когда он поймёт, что на свете нет никого дороже его близких людей, которые безропотно ждут и любят его. Она полностью покорилась происходящему и склонила голову, не теряя веры в будущее.

Однажды вечером, когда Ник пришёл домой раньше обычного, Ева начала собираться с мыслями, чтобы завести разговор. Она сидела в комнате и делала вид, что смотрит телевизор, а в это время обдумывала, что сказать и что сделать, чтобы Ник обратил на неё внимание.

Никита поужинал на кухне с мамой, немного поболтав о своих делах и планах, после чего встал и сказал, что он очень устал и пойдёт спать. Сразу с кухни он отправился в их комнату и завалился на кровать. Обычно на ней спала Ева, и Никита никогда не ложился к ней, когда приходил поздно домой.

Ева сидела в гостиной глядя в телевизор, и боялась вымолвить хоть слово. Губы были обкусаны полностью и начинали уже болеть. В голове было очень много мыслей, но ни одна из них не находила выхода. Но нужно было с чего то начинать.

– Ник … – позвала она его тихонько.

Но он сделал вид, что уже спит и не слышит её. Она не стала настаивать, потому что с каждым днём инстинкт самосохранения закрывал её в самой себе всё больше. Она боялась лишний раз выходить из комнаты, чтобы не тратить нервы и, не дай бог, потерять ребёнка, которого уже безумно любила. Обида и боль горьким потоком хлестали её по раненому сердцу, и один единственный вопрос крутился в голове «Почему он так жесток с ней?»

Она прикусила от обиды губу и не смогла сдержать слез, ей так хотелось поддержки со стороны мужчины, от которого она ждёт ребёнка, но в тоже время она считала, что не вправе требовать от него ничего. Она ждала, когда он сам созреет и поймёт, как много он теряет, отказываясь от общения со своей беременной женщиной.

Утром, когда она проснулась, то поняла, что Ник не успел ещё никуда смотаться, и решила попробовать ещё раз приблизиться к нему. Ева позвала его тихонько:

– Ник, потрогай, как он пинается, это непередаваемое ощущение, – столько тепла было вложено в эти слова, что он не смог устоять.

Подойдя к Еве, он присел рядом на диван, положил руку на огромный живот. Ребёнок, как будто почувствовал его и тут же начал свои манипуляции, да так сильно, что живот ходил ходуном.

– Смотри, а это он пяточку выставил, – смеясь, произнесла Ева и подняла глаза на Никиту.

Столько было в них любви, что у него защемило сердце, но не понятная обида на Еву и злость перевесили весь этот нежный момент и вернули всё на свои места. Что она ему сделала такого, до сих пор оставалось загадкой. Может быть, глядя на неё, он возвращался в то безоблачное детство, когда отец был жив, и это больно ранило его?

Новый год она справила со своими родителями и осталась там ночевать. Особо ничего не стала рассказывать про свою жизнь, чтобы не расстраивать их, ограничившись своим любимым словом «Хорошо». До родов оставалось совсем чуть-чуть, и надежда на лучшее начинала расти с их приближением.

В конце января Ева собрала сумку и заранее легла в больницу. Ждать родов дома ей было страшно, они могли начаться в любой день, а надежды ни на кого не было. Ехать к маме домой и там ждать было как-то смешно, поэтому уехать в больницу, было самым надёжным решением. Долго лежать ей не пришлось, потому что, как только она легла, в эту же ночь у неё начались схватки, а рано утром Ева родила сына. Всю ночь, промаявшись со схватками, к утру она была твёрдо уверена в том, что больше никогда в жизни не подпустит к себе ни одного мужчину. Собрала всех чертей и отправила их в ад. И естественно никаких больше родов! Никогда!

Первый человек, которому она позвонила, как пришла в себя, была её мама. Она доверила ей сообщить всем остальным, что всё прошло хорошо, а кое-кто стал папой.

Когда ей в первый раз принесли сына, на глазах её навернулись слезы. Такое крохотное тельце, она даже боялась взять его в руки, чтобы не дай бог ничего не сломать. Маленькие пальчики похожие на куриные лапки, все скрюченные, и такие смешные. Единственной его заботой было поспать и найти мамкину титьку. На ночь его забирали, чтобы она могла выспаться. С каждым часом боль уходила и забывалась, особенно, когда малыш открывал свои большущие глаза и внимательно изучал свою кормилицу.

Когда ребёнок протягивает свои ручонки к матери, то складывается такое ощущение, что он пытается дотянуться до её сердца. Только он может погладить его и успокоить.

Встречать из роддома приехали её родители и, конечно же, Никита вместе с ними. Ева засияла, когда увидела его и торжественно вручила сына ему в руки. Это были одни из самых радостных моментов в её жизни за последние несколько месяцев. Теперь всё будет по-другому! И наплевать, что было раньше, потому что в её сердце звучала музыка и заставляла душу танцевать.

Первое время все заботы и хлопоты были посвящены малышу, поэтому задумываться хорошо ли ей, было некогда. Но это первое время продлилось не так долго, как ей хотелось бы и грозовые тучи в виде мыслей опят начали сгущаться в её голове. Что она в нем нашла, кроме его смазливого личика? Может, она перепутала роли и ей нравилось добиваться и укрощать непокорных так, как это должны делать мужчины? Это ужасно, когда человек занимается чужими делами, потому что он никогда с этим не сможет справиться. А если у него и хватит сил справиться, то счастлив от этого он уж точно не будет. Если бы в этом возрасте мы научились слушать взрослых, то были бы намного мудрее, когда дожили до их возраста. Потому что то, чему они могли нас научить в свои сорок, с их помощью мы бы поняли в двадцать. И в их сорок были бы мудрее их на двадцать лет. Но мы усиленно идём своей дорогой, наступая на те же грабли, что и наши родители.

Малыш сладко спал после хорошей порции маминого молока, тихонько причмокивая во сне. Ева лежала рядом и любовалась на своё сокровище, прокручивая в голове свою жизнь.

«Что она имеет в свои двадцать лет? Мужа – наркомана, который морально уничтожает её, свекровь – алкоголичку, которая добавляет нелесные отзывы о ней в пьяном угаре и таскает мужиков. И что? Она разве не может поменять свою жизнь к лучшему, разве её ребёнок достоин именно этого? Хорошо хоть в комнату закрытую не ломится, сидит с другом Никиты на кухне» – эти мысли прервал звонок в дверь.

Пьяная свекровь, ругаясь, на чем свет стоит, поплелась открывать дверь. Послышалось ворчание и крик:

– Денис!

«Непонятная беготня, видимо что-то случилось», – подумала Ева, но не стала покидать комнату.

– Ева!

«Господи! От меня-то, что надо?»

– Ева! Иди сюда! – вопила пьяна свекровь.

Ничего не оставалось, как положить ребёнка в кроватку и выйти из комнаты.

– Сосед пришёл, сказал, что парень лежит в сугробе у подъезда, на Никитку очень похож.

Сердце бешено заколотилось.

– Как в сугробе? Дышит? Может, обознались? – можно было выдвинуть ещё очень много версий, но входная дверь открылась, и Денис втащил в дом Ника, который, по всей видимости, был без сознания.

– Живой!?