Страница 72 из 87
Он обошел дом, распахнул дверь черного хода. Уже стало темно, и в коридоре горела тусклая лампочка. Бесшумно возникшая из кухни старуха - в полумраке вылитый Кащей Бессмертный с азиатским уклоном - показала на открытую дверь за своей спиной и вполне понятными жестами вмиг разъобъяснила: кушать подано, идите жрать, пожалуйста...
Мазур отрицательно покачал головой - с е й ч а с в этом гостеприимном доме не следовало ни крошечки проглотить, ни глотка отпить. Отточенное столетиями умение восточных людей пользоваться изощренными ядами - никакая не легенда, что вам, если имеете соответствующий допуск, в два счета растолкуют полдюжины засекреченных инструкторов...
Старуха недоумевающе пожала плечами. Мазур с помощью столь же нехитрых и выразительных жестов растолковал, что у него ужасно болит живот, и едок из него сегодня никакой. Понятливо закивав, старуха нырнула в кухню и почти сразу же выскочила назад, протягивая ему фарфоровую чашечку с какой-то темной жидкостью, остро пахнущей неизвестными травами.
Ну дудки! Еще не хватало откровенных зелий... Вежливо отведя ее руку, Мазур решительно направился наверх по лестнице.
Вообще-то, самое время слинять по-английски, даже не заходя в дом, свернуть за угол, в темпе пробежать пару кварталов, остановить такси и ехать в порт. Но приказ, зараза, был недвусмысленный: в случае подвижек намотать на шею платок и отдаться течению событий, то есть ожидать вмешательства незримых опекунов, ну и, так и быть, сопротивляться попыткам переправить К. С. Мазура на тот свет - в случае, если попытки таковые будут выражены самым недвусмысленным образом...
В своей комнатушке он обнаружил Пьера. Компаньон смирнехонько сидел в плетеном креслице, нежно баюкая в руке пузатый китайский стаканчик из розового стекла. Бутылка виски, стоявшая на хлипком столике, тоже плетеном, была пуста всего-то на три пальца, следовательно, банкет начался практически только что (Мазур уже убедился, что его нечаянный спутник всасывает спиртсодержащие жидкости, как сухая губка).
- С горя пьем или с радости? - лениво осведомился Мазур, усаживаясь в другое креслице, аккуратненько, чтобы не проломить эфемерное сиденьице.
- Кто его знает... - Француз поднялся, на цыпочках прошел к двери, выглянул в коридор и, убедившись в полном отсутствии посторонних, снова тщательно дверь за собой прикрыл. - Джимми, ты с этим Слаем давно знаком?
- Лет пять, - осторожно сказал Мазур. - Никак нельзя сказать, чтобы были близкими друзьями, но есть за спиной парочка общих дел... Ну ты сам знаешь, как это бывает.
- Не хочешь - не отвечай, дело твое... Он про тебя что-нибудь такое знает, что может держать тебя в руках?
- Да брось, с чего ты взял?
- Уже полегче... - Пьер жадно покосился на бутылку, но не потянулся за нею, что было довольно-таки нетипично. - Не нравится он мне, Джимми. Глаз наметан, нюх не подводит...
- Случилось что-нибудь? - тихо, серьезно спросил Мазур.
- Да нет, ничего пока... Только он, знаешь ли, так и вынюхивает. Знаю я таких гнид, насмотрелся... Вопросики задает как бы невзначай, с подковырочкой и подвохом...
- Какие?
- Всякие. Каждый сам по себе вроде бы и безобидный, только человек бывалый сразу подметит, когда вопросики складываются в некую с и с т е м у. Давно ли тебя знаю, чем занимаемся, насколько я с тобой откровенен, что у вас с девочкой, давно ли знакомы... И тому подобное. Точно тебе говорю, Джимми: если твой старый дружок и не шпик, то на кого-то определенно работает...
"Ага, вот что, - подумал Мазур без особой тревоги. - Столкнулись цэрэушный профессионализм и двадцатилетний опыт бродяжьей жизни. У таких вот хобо, вроде Пьера, чутье на шпиков должно быть фантастическое, поскольку без него в здешних местах и не выживешь". - Я и сам за ним кое-что подмечаю... сказал он с прежней осторожностью. - Гнильцой попахивает от старины Слая. Он всегда был неразборчив в знакомствах и подработках... Ну, а что делать? Не могу же я без веских оснований вышвырнуть на улицу старого дружка - это ведь само по себе довольно подозрительно, согласись... Пусть уж лучше на глазах будет, паскуда...
- Джимми, - сказал Пьер, старательно отводя глаза. - Отпустил бы ты меня, а? Чем хочешь поклянусь - молчать буду, как рыба, мне твои дела совершенно не интересны...
- Господи ты боже мой, - сказал Мазур с самым что ни на есть простецким видом. - Пьер, старина, разве я тебя держу? Дверь не заперта, можешь идти на все четыре стороны...
- Джимми, я не об этом. Отпусти по-хорошему, ладно? Как бы официально спиши на берег... Понимаешь? Чтобы мы разошлись без всяких обид и последствий...
Мазур посмотрел на него внимательно. Очень внимательно, без всякого добродушия в лице. Поднялся с кресла, не спеша преодолел разделявшее их расстояние, склонился над съежившимся в кресле французом и спросил с расстановочкой:
- Ты куда гнешь, ветеран Индокитая?
- Сам знаешь, - тихо ответил Пьер. - Джимми, если ты - обыкновенный бродячий авантюрист, то я - танцовщица из "Фоли-Бержер"...
Совсем тихо, с неприкрытой угрозой Мазур спросил:
- Интересно, ты понимаешь, что бывает с болтунами?
- А разве я болтаю на каком-нибудь углу? - спросил мгновенно покрывшийся крупным потом Пьер. - По-моему, я тебе ничем не навредил и не собираюсь... Джимми, у меня нет ни малейшего желания ни во что впутываться. У меня совсем противоположная жизненная задача: выжить бы, а если при этом и денег заработаешь, совсем хорошо... Вот я тебя и прошу: отпусти по-хорошему, официально, что ли... Чем угодно клянусь: я про тебя забуду моментально, едва отойду на десять метров...
Мазур усмехнулся:
- Интересно, с чего ты взял...
- Вы со Слаем неправильные. Оба, - сказал Пьер с видом человека, рискнувшего сделать последнюю, отчаянную ставку. - Понимаешь, бродяги н е т а к и е. Вяленые, что ли. Жилистые. А вы совсем другие. Вы явные горожане, сильные, загорелые, хваткие... но совсем другие. Уж я-то насмотрелся на неприкаянных бродяг и профессиональных авантюристов... Вы у нас п р о е з д о м. И дела у вас другие...
- Наблюдательный ты наш... - сказал Мазур. - И не боишься, что я тебе голову оторву?
Пьер робко улыбнулся: