Страница 27 из 87
Охваченный смутным предчувствием, он Переключился на длинные волны. И почти сразу же поймал твердый немецкий говор:
- ... тропофф, нойе генераль-секретар коммунистише партай дер Советише Унион...
С немецким у него обстояло скверно - но настолько-то он разобрал. Новый? Генеральный... Что еще за Тропофф?
Уже целеустремленно и настойчиво он вертел колесико, ища Аделаиду, Сингапур или еще что-нибудь англоязычное... ага!
Приятный женский голос:
- ... комментаторы еще не выработали устойчивой точки зрения, какое направление примут события после того, как бывший глава советской тайной полиции Юрий Андропов стал преемником скончавшегося два дня назад Леонида Брежнева...
Вот те и на... Надув щеки, Мазур длинно просвистел что-то близкое к похоронному маршу. А ведь за это надо выпить, пожалуй что. Нет, ну надо же... Сколько мы над Ленькой смеялись, сколько анекдотов выслушали, а то и сами сочинили, тоскливо и стыдно было смотреть, как водят под слабы рученьки эту марионетку, - а вот поди ж ты, на душе пустовато как-то...
Сделав пару добрых глотков, он благодаря наработанной привычке к анализу и логичному препарированию доискался до разгадки: дело все в том, что Ленька был в жизни Мазура в с е г д а. Слишком давно. Он взлез на трон, едва Мазур пошел в первый класс, Мазур учился, взрослел, закончил школу, попал во флот, потом в училище, потом болтался с ножом в зубах по разным экзотическим местам в качестве призрака из плоти и крови - и все это время, все эти годы был Брежнев. А теперь его вдруг не стало. Жизнь Мазура лишилась чего-то привычного с детства, как светофоры, дожди и Финский залив. Мазур попросту не знал, как это - жить с д р у г и м вождем. Всегда был один и тот же.
Не по себе как-то, если откровенно. Не то чтобы жалко, не то чтобы скорбишь - с чего бы вдруг, честно говоря? - но имеет место быть определенная пустота, не имеющая аналогов в богатом жизненном опыте...
Андропов - это сурово. Крепко не забалуешь, пожалуй что... Что, взяли реванш товарищи чекисты за пятьдесят третий год? А ведь похоже...
Шхуна, наконец-то, достигла берега, метрах в двадцати от него с грохотом опустила якорь. И тут же на мелководье стали прыгать люди, один за другим двинулись к берегу, вздымая радужные брызги. Деревенские мужчины, стряхнув всегдашнюю сонную одурь, уже стянулись к берегу - ну разумеется, не могли упустить такой случай. Новых впечатлений масса...
Ага, вот и тесть... Остальные четверо, сразу видно, не местные - никаких саронгов, только шорты и закатанные до колен парусиновые брюки. Впереди шел несомненный гаваец, высокий и грузный, с физиономией явно надменной и неприятной, следом два батака и, похоже, белый. Пятый, опять-таки батак, остался на судне. Он угнездился на бушприте, ловко обвив его обеими ногам, извлек флейту и принялся упоенно дудеть.
Так-так, сказал себе Мазур. У каждого из четверых незнакомцев болтался на поясе паранг - малайский тесак вроде мачете, только с более загнутым концом. Человека распластать такой штукой можно очень качественно, ежели умеючи, а у гавайца вдобавок на поясе красуется потертая желтая кобура специфической формы - для револьвера Кольта образца девятьсот пятого, тут и гадать нечего, - и у одного из батаков имеется кобура, но поменьше, под средний "Вальтерок" или что-то аналогичное. По здешним меркам - явная примета "джентльменов удачи" - но не организованных в нехилую армию подданных мадам Фанг, а кустарей-одиночек, морских единоличников... Ну тесть, проказник старый...
Гаваец в сопровождении старосты с ходу направился к его хижине, не удостоив никого своим благосклонным вниманием. Остальные вели себя гораздо проще - смешались с местными, сразу завязался разговор, появились сигареты. Судя по всему, приплыли старые знакомые, приятели душевные...
Мазур лежал себе на прежнем месте, лениво глядя, как белый чапает в его сторону, - надо полагать, ведомый неким инстинктом. Невысокий субъект, судя по жилистости и загару, давным-давно окопавшийся под здешним солнцем и вполне с ним свыкшийся, - ты посмотри, ни бисеринки пота на роже, в точности как у туземцев, право Слово... Годочков ему этак от тридцати до пятидесяти классический тип осевшего в Южных морях европейского бича, многократно воспетый и высмеянный классиками жанра...
- Лопни мои глаза! - сказал незнакомец, остановившись над Мазуром. Натуральный хаоле, чтоб мне сдохнуть! [хаоле - cтарое гавайское слово, обозначающее белого].
Мазур как ни в чем не бывало протянул:
- Есть еще хорошая фразочка: "Лопни моя селезенка".
- Точно, хаоле!
- Ты что, с Гавайев, старина? - лениво поинтересовался Мазур.
- Да нет. Давненько плаваю с Джонни, нахватался... А ты что, тут живешь?
- Угадал, - сказал Мазур равнодушно. - Имеешь что-нибудь против?
- Да ну, с чего? - Он шустро присел на корточки и протянул руку: - Пьер.
- Джим Хокинс, - сказал Мазур по привычке. Маленький жилистый Пьер наморщил лоб:
- Слушай, что-то мне на ум приходит... Джим Хокинс... Где-то я определенно твое имя слышал, так в голове и вертится... Точно, точно... Джим Хокинс... Вот только вспомнить не могу...
"Не исключено, - подумал Мазур, - что в далеком безоблачном детстве этот тип прочитал-таки пару книжек..."
- Ты не ходил боцманом на "Жемчужине"? - Не приходилось, - осторожно сказал Мазур.
- А с Чокнутым Фреддни не хороводился?
- Первый раз про такого слышу.
- Нет, где-то я определенно про тебя слышал... Джим Хокинс, конечно, не мог не слышать... Так в голове и вертится... Ты не плавал на "Морском коне"? А в Нагасаки не сидел за драчку с мусора-ми в семьдесят пятом? А Билла Паффина не знаешь? Отчего-то же я твою фамилию помню...
Он тараторил что-то еще, названия кораблей, городов, баров и борделей, незнакомые имена сыпались, как зерно из распоротого мешка. Мазур время от времени отрицательно мотал головой, не испытывая особого беспокойства, человечишко, очень похоже, был безобидный, трепач, мелкая шестерка. Мазур был уже наслышан о местных тонкостях. Единственный белый в компании цветных, подобных этой, бывает либо агрессивным волчарой, которого молчаливо сторонятся, либо мелкой шестеркой, третьего как-то не дано...