Труп на сцене

Я поперхнулся табачным дымом и затушил сигарету в вазе.

– Отец, наверное, сразу бы кончился, увидев, как вы пользуетесь этой вазой. Ведь эта антикварная вещь восемнадцатого века – настоящий Веджвуд. Вы первый человек, нашедший практическое применение для нее.

– Ваш брат… Не скажете, почему…

– Не беспокойтесь по поводу Тэлбота. Он слишком дорожит своей работой, чтобы помешать нам. Другие слуги сейчас на кухне, а это в самом дальнем конце здания. Вы можете заняться со мной любовью, Эл, если, конечно, хотите. Я еще никогда не была с офицером полиции. Мне это кажется восхитительной мыслью. Естественно, вы должны вести себя в рамках приличия. Можете поцеловать меня, слегка пообнимать, но не больше. Мне понадобится совсем немного времени, чтобы понять, нравятся мне ваши действия или нет.

Рина достала меня. Я уже завелся. Поэтому быстро вскочил на ноги и зашел за кресло. Там я был в некоторой безопасности, но далеко не в полной.

– Прошу вас, – умолял я. – Я всего-то и хочу задать вам несколько вопросов.

– Разве вы не хотите заняться со мной любовью? – Ее громадные фиолетовые глаза стали еще больше. – Разве вы не считаете меня привлекательной? Или вы предпочитаете, чтобы я первая обняла и поцеловала вас?

– Я предпочитаю, чтобы вы сидели там, где сидите, и немного помолчали, – прорычал я. Рина надула очаровательные губки.

– Ну, сейчас вы так грубы, да еще и кричите на меня, Эл. Вам что, брюнетки не нравятся?

– Я думаю, вы прекрасны. Мне нравятся такие прелестные брюнетки, как вы. Мне страшно хочется обнять вас и поцеловать, но я здесь на работе, и мне ее надо выполнять. Я полицейский, и мне платят именно за это. Еще вопросы?

– Да, я вижу, у вас высоко развито чувство долга, Эл. Мне не хочется менять систему ваших жизненных ценностей, все Э10 может привести ко всяким психологическим комплексам и неврозам. Поэтому задавайте свои вопросы, а когда вы с ними покончите, мы сможем спокойно заняться любовью.

Рина удобно расположилась на кушетке.

– Ну, вперед! – почти приказала девушка.

– У вас есть какие-либо предположения, почему был убит ваш брат? – тщательно выговаривая слова, произнес у, восстанавливая дыхание. – Я понимаю, что некоторые вопросы могут затрагивать болезненные для вас темы, но надеюсь, вы осознаете, что…

– Болезненные? – Рина вежливо посмеялась. – Думаю, вы меня совсем не поняли, Эл. Я ненавидела своего братца с того момента, когда впервые пошла самостоятельно, и задолго до того, как произнесла первое слово. Он был жестоким и гадким. Вам, наверное, известно, что некоторые мальчишки любят обрывать мухам крылья?

– Вообще-то да, но…

– – А Джон был из тех, кто предпочитает выкручивать руки другим мальчишкам, чем отрывать крылья у мух.

– Тогда, – с сомнением в голосе начал я, – мне даже легче задать следующий вопрос: будете ли вы оплакивать смерть брата?

– Да ни в коем случае. Я буду ее праздновать. Я бы уже сейчас вдрызг напилась, если бы раньше не завязала с алкоголем. Вы, наверное, знаете, что алкоголь – это просто слабый наркотик. Он тоже формирует привыкание, а мне нравится быть совершенно свободной от привычек и давления извне.

– Правильно поступаете, – пробормотал я, – Но этим же причинам я и не курю.

– Но вы не прочь заняться любовью, в рамках приличия, разумеется?

– Это не имеет ничего общего с привычками, – улыбнулась девушка. – Тут дело в биологии. Вы же знаете, как опасно препятствовать ходу химических реакций, Эл. Это может…

Я заскрипел зубами.

– Я знаю. Это может привести к комплексам и неврозам!

– Вот именно. Я почти рыдал.

– Не догадываетесь ли вы, кто желал смерти вашего брата или почему он был убит?

– Конечно, я знаю, – твердо заявила девушка. – У всех, кто его знал, есть причины для убийства.

– Не могли бы вы кого-нибудь назвать конкретно?

– Ну, – задумчиво начала Рина, – это я сама, отец и Тэлбот. Потом наш повар, Элси – горничная и Дженнигз, садовник. Еще почтальон и…

– Смешно получается, – холодно констатировал я.

– Неужели?

Готов поклясться, ее удивление было абсолютно искренним.

– Кроме членов вашей семьи и слуг, знаете ли вы еще кого-нибудь?

– Не думаю. Последние три месяца Джон с нами не жил, вы же это знаете. А до того я старалась как можно реже видеться с ним. Так было безопасней.

– Безопасней?

– Когда мы встречались, Джон постоянно выделывал свои дурацкие штучки, – объяснила Рина голосом, в котором неожиданно появились металлические нотки. – Он мог завернуть мне руку за спину или пнуть по ноге или.., ну, в общем, штучки в этом роде. Он все еще оставался подростком. Эта постоянная страсть ко всему извращенному.., как он одевался, как говорил. То есть у вас большой выбор кандидатов а убийцы – это все, кто знал Джона, – радостно воскликнула Рина. – Я бы и сама не прочь была убить его.

Она положила ноги на кушетку, согнула их в коленях, потом вытянулась, закинув руки за голову.

– У вас есть еще вопросы, Эл? Или, может, займемся любовью прямо сейчас?

Можете мне не верить, но в конце концов ничто человеческое не чуждо и лейтенантам полиции. Я точно знал, что, если сейчас отклоню такое заманчивое предложение, потом не буду спать ночи напролет, проклиная себя. Я медленно приблизился к кушетке.

– Никто нам не помешает, – ласково проворковала Рина, – не нервничайте, Эл!

– Впервые в жизни я слышу такие слова от женщины, – только и смог выдавить я. Я подошел ближе.

– Может, вам не нравится мой подход к этому делу?

– Скорее всего, он просто слегка старомоден. Она встала с кушетки с кошачьей грацией, сняла очки и аккуратно положила их на столик. Когда она взглянула на меня, глаза ее затуманились, но не из-за близорукости. Она взяла мои руки и прижала их к своей груди, слегка отклоняясь от меня, после этого я в полной мере мог ощутить мягкость и нежность ее кожи под тонкой тканью рубашки. На секунду она еще крепче прижала мои руки к себе, и ее груди, казалось, захотели выпрыгнуть из моих ладоней. Девушка застонала.

– Вы меня совсем не знаете, – хрипло пробормотал я, в горле у меня пересохло.

– Тогда вам следует поближе познакомиться со мной, – радостно воскликнула девушка.

Я все сильнее прижимал свой торчащий, рвущийся наружу орган к ее телу.

– Ой, как мне это нравится, – промурлыкала Рина. – Очень нравится.

Она отпустила мои руки и, повернувшись, взялась за мой мужской символ.

– Это мне тоже нравится. – Она сжимала его и играла с ним, так что я чуть было прямо тут же не кончил. Она не отпускала его. Другой рукой Рина расстегнула оставшиеся пуговицы на рубашке, обнажив чудо своей медовой очаровательной груди. Удивительно розовые соски стояли торчком в ослепительном ореоле. Приподняв рукой одну грудь, она протянула ее мне. Я принялся осыпать ее поцелуями и, черт побери, будь я проклят, если вкус ее не напоминал мне мед. Я покусывал и пощипывал губами ее торчащий сосок.

Потом Рина расстегнула мои брюки, просунула руку, пошарила там и нашла мое орудие любви. Вытащила его. Предмет моей гордости дергался и дрожал в ее ладони.

Именно в этот миг я услышал, как дверь за моей спиной открылась и кто-то вошел в комнату. Первой моей мыслью было, что дворецкий решил расстаться со своей работой, но прозвучал голос, принадлежащий совсем не дворецкому.

– Рина! – холодно прогремел суровый голос. – Марш в свою комнату!

Девушка отстранилась от меня, оставив без присмотра мое мужское оборудование, которое от такого поворота событий стало понемногу остывать. Я неловко застегнул молнию. Рина тем временем лихорадочно застегивала рубашку.

– Папа! – воскликнула она хриплым голосом. – Я… Я.., я не знала, что ты уже…

– Иди в свою комнату, – повторил он, делая короткую паузу после каждого слова.

Вдруг она стремглав рванулась к двери, не взглянув на меня, а мне ее было так же жаль, как и себя самого.

Дверь за ней захлопнулась, и я успел услышать ее удаляющиеся шаги.