Страница 111 из 120
Метафизика природы - это, стало быть, метафизика материи.
5. Философское обоснование новой науки о природе
Обосновать математическое естествознание - значит, по Канту, раскрыть, каким образом конструируются его понятия, и прежде всего - понятия материи и движения.
Мы уже знаем, что, согласно Канту, только те понятия, которые мы конструируем сами, могут служить отправной точкой для получения строго аподиктического, т.е. научного, знания. Таковы, согласно Канту, понятия математики. Но наука о природе - физика, механика - это не просто математика; для ее создания необходимо приложение математики к учению о телах. А для этого нужно уметь конструировать понятие тела, понятие материи вообще. Рассмотреть, каким образом конструируется в естествознании понятие материи, и показать возможность математического учения о природе - это главная задача философии природы, как ее понимает Кант.
Материю Кант определяет как предмет внешних чувств. В противоположность форме внешнего чувства, пространству, материя - это то, "что во внешнем созерцании есть предмет ощущения". Основное определение материи - это движение: ведь только с помощью движения и возможно, говорит Кант, воздействие на внешнее чувство. Естествознание есть поэтому не что иное, как учение о движении, - тут Кант полностью согласен не только с учеными нового времени, но и с Аристотелем. Движение и материю следует, по Канту, изучать в соответствии с делением чистых рассудочных понятий на четыре группы, т.е. со стороны количества, качества, отношения и модальности. Подходя к движению как чистой величине, мы получаем науку форономию, исследуя движение с точки зрения производящей силы, мы будем иметь динамику; первая имеет дело только с количеством движения, вторая - с качеством подвижной материи. Если взять материю "вместе с этим качеством в их взаимном отношении в процессе ее движения", возникает наука механика. И, наконец, если рассмотреть движение или покой материи по отношению к познавательной способности человека, то получим науку феноменологию, стоящую уже на границе метафизики природы и чистой метафизики вообще.
В каждой из этих областей физики материя получает свое определение. В форономии это - подвижность. А поскольку фиксировать движение тела - все равно, что фиксировать движение одной его точки, то в форономии материя может рассматриваться просто как точка, поскольку здесь отвлекаются от всех остальных ее свойств. Форономия рассматривает только скорость и направление движущейся точки. Движение же в форономии выступает только как перемещение. "Движение вещи есть перемена ее внешних отношений к данному пространству".
Движение, как специально подчеркивает Кант, есть не чистое рассудочное понятие, т. е. не категория, каким оно было у Аристотеля, а понятие эмпирическое, которое мы можем познать только из опыта. А потому и пространство, в котором происходит движение, может быть лишь эмпирическим, а значит, "подвижным, материальным пространством". "А подвижное пространство, если его движение должно быть воспринято, в свою очередь предполагает другое, более широкое материальное пространство, в котором оно способно двигаться, это - еще другое и так далее до бесконечности". Кант, таким образом, так же как Декарт и Лейбниц, допускает только относительное движение и соответственно относительное пространство. Это у Канта последовательный вывод из положения, что движение есть только предмет опыта. Всякое подвижное пространство предполагает неподвижное, покоящееся, по отношению к которому мы определяем первое как движущееся; однако и это покоящееся может оказаться движущимся относительно некоторого третьего пространства. Неподвижного же, абсолютного пространства Кант не допускает и в этом пункте не согласен с Ньютоном, хотя закон тяготения и дальнодействие Кант полностью принимает. "Допускать абсолютное пространство (т.е. такое, которое, поскольку оно не материально, не может быть и предметом опыта) как данное само по себе - значит во имя возможности опыта, который между тем всегда может осуществиться и без абсолютного пространства, допускать нечто такое, что ни само, ни в своих следствиях (в движении в абсолютном пространстве) воспринято быть не может. Следовательно, абсолютное пространство само по себе есть ничто и не есть объект..." В естествознании мы имеем дело только с относительным, или, как Кант его называет, материальным пространством. Что же касается пространства как идеального, как формы, то оно присуще не объекту, не материи, а субъекту, и есть чистая форма внешнего чувства; и такое пространство уже не есть только относительное пространство, с которым мы имеем дело в опыте: чистое пространство как форма чувственности само является условием опыта и в этом смысле - сверхопытно. Тем не менее ньютоново абсолютное пространство формально имеет нечто сходное с кантовским пространством как априорной формой внешнего созерцания: абсолютное пространство Ньютона - чувствилище Бога, пространство же Канта - "чувствилище" человека.
Каким же образом конструируются понятия форономии, по Канту? Для конструирования понятий вообще, замечает Кант, требуется, чтобы условие их изобретения не было заимствовано из опыта, ибо в противном случае понятия не будут обладать необходимостью и всеобщностью. Поскольку, далее, в форономии мы изучаем только величину движения точки, то конструировать мы должны именно величину движения. "Понятие о величине, - пишет Кант, есть... понятие порождения представления о предмете путем сложения однородного". Конструируя в форономии движения как величины по их скорости и направлению, мы складываем движение с движением - однородные величины. Анализируя принятое в механике правило сложения движений по направлению и скорости, Кант пишет: "Сложение двух движений одной и той же точки можно мыслить лишь потому, что одно из них представляют происходящим в абсолютном пространстве, а вместо другого представляют равнозначным ему движение относительного пространства, происходящего с той же скоростью, но в противоположном направлении".
В отличие от геометрического конструирования понятий, где две величины, сложенные вместе, равнозначны третьей, в механике две величины порождают третью, выступая как ее причины. Это наглядно видно в случае сложения скоростей. И в самом деле, когда мы говорим, что скорость тела А вдвое больше скорости тела В, и хотим получить скорость тела А, удваивая скорость тела В, то мы не можем сделать этого таким же образом, как мы получаем из отрезка А вдвое больший отрезок В. Ведь скорость - величина интенсивная в отличие от длины отрезков, которая есть величина экстенсивная. Конструировать понятие форономии - это и значит дать наглядный способ складывания интенсивных величин, в данном случае скоростей. "Такое конструирование, - пишет Кант - возможно не иначе как путем опосредствованного сложения двух одинаковых движений, из коих одно есть движение тела, а другое - относительного пространства в противоположном направлении". При вычитании скоростей конструирование понятия означает объединение двух противоположных движений в одном и том же теле, что невозможно сделать непосредственно, но возможно достигнуть путем сложения движения тела с движением пространства, как и в первом случае. Форономия, таким образом, конструирует только понятие сложения скоростей - задача, которую впервые поставили еще средневековые ученые, занимавшиеся проблемой наглядного изображения интенсивных величин.
С самого начала механика - еще на уровне форономии - конструирует свой объект. Если на этом первом уровне мы легко отличаем наш способ конструирования объекта от самого объекта, как он дан нам в опыте, то на более высоких уровнях это бывает сделать труднее. А между тем Кант предупреждает: не следует приписывать понятию о самом объекте то, что по необходимости относится к способу конструирования понятия.
Если в форономии материя определяется как подвижное в пространстве, то в динамике она предстает как подвижное, наполняющее пространство. Главное динамическое определение материи есть, следовательно, способность сопротивляться движению внутри той части пространства, в которой она находится. В сущности, это и есть антитипия, которую считали основным свойством материи прежде всего атомисты, но не только они. Однако в отличие от атомистов Кант, как и Лейбниц, считает, что материя наполняет пространство не просто благодаря своему существованию, а благодаря особой движущей силе. Именно поэтому заполнение пространства есть именно динамическое определение материи. Здесь Кант выступает как последователь Лейбница, и в этом пункте он полностью присоединяется к Лейбницу в споре последнего с Гюйгенсом. Как и Лейбниц, Кант считает, что непроницаемость материи относительна, а не абсолютна. Абсолютная непроницаемость, говорит Кант, есть не что иное, как скрытое качество - qualitas occulta. Таким образом, Кант отвергает идею абсолютно твердых атомов: пространство заполняется материей благодаря присущей ей силе - силе отталкивания. Благодаря наличию силы отталкивания "материя может быть сжата до бесконечности, но в нее никогда не может проникнуть другая материя, как бы велика ни была сила ее давления".