Страница 3 из 4
Игорь смотрел репортаж с Лубянской площади дома, поэтому никто не услышал его вскрика и последовавших матюгов. Он читал в газетах, как теперь казнят, но не был готов увидеть процесс собственными глазами.
Бандитов столкнули с крыши дома №2. Трех жирных мордоворотов, равномерно обросших щетиной по всей голове. Игорь смекнул, что для показательной акции выбрали самых мерзких типов характерной бандитской наружности. И все же казнь потрясла его. Три тела мешками слетели вдоль стены, как тряпичные подпрыгнули на асфальте, всякий раз взлетали брызги. Камеры в разных ракурсах повторили кровавое зрелище. Игорь подумал о цинизме операторов, взявшихся снимать казнь, и выключил телевизор.
Образ человека в плаще с горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками в перчатках всего за полгода был заезжен деятелями масс-культа до предела. По сценарию талантливого бойца невидимого фронта вышел телесериал "Чистые руки". Книги модного романиста "Высотный дом" и "Окно на девятом этаже" продавались на каждом лотке. В рекламном ролике длинноногая барышня регулярно дарила лощеному молодому человеку то кожаные перчатки (их цвет варьировался), то серый приталенный плащ hote couture. Ошалело глядя на эту веревку в доме повешенного, Игорь медленно шизел. Временами ему казалось, что изменилась не власть, а он сам, но идти к врачу не торопился. Памятна была кампания протеста, организованная противниками смертной казни. Hа вопли гуманистов президент ответил: "Зараза бандитизма проела государство насквозь.
Тот, кто не понимает этого, нездоров. Если люди больны, мы будем их лечить". И негодующих упрятали в сумасшедший дом. Через несколько месяцев всех выпустили, кроме тех, кто действительно нуждался в лечении, но ведь нормальными оттуда не возвращаются? Противники утихли, остальные политику не хавали, либо поддерживали нововведение. Последних было немало криминал надоел.
Показательные процессы с неизбежном финалом продолжались. Осудили группу таможенников и, вместо принудительной посадки, отправили в последний полет. Иномарок на улицах заметно поубавилось, хотя бензин упал в цене.
Впервые за много лет подешевели продукты и народу стало немного полегче.
Положительные сдвиги были. Игорь слышал о них каждый вечер в программе новостей. Hеизбежным довеском к грошовой колбасе стал железный трап, который вел на крышу знаменитого дома на Лубянской площади. Лестница часто снилась Игорю. Он был уверен, что за ним придут опять.
Списки! Игорь верил и не верил старшему брату. Обыск и допрос в прокуратуре никак не коснулись Георгия. Следователь тоже не давал о себе знать, но забыть не позволял телевизор. Hа деле же получалось, что государство доверяло ему. Игорь охранял научные секреты, носил служебный пистолет, разрешение на который получил от начальника Первого отдела. Был ли обыск ошибкой или просто мелкой формальностью общегосударственной программы национальной безопасности? Hа всякий случай, сумки из кабельного колодца Игорь зарыл в лесу.
Зима прошла в зашуганном созерцании голубого экрана. В марте он познакомился с Ликой. Помог пистолет.
В редакцию "Погогочем" Игорь без пива не ходил. Отношения налаживались, текучка кадров была. Того и гляди, предложат место.
Расставаться с институтской проходной мешало сожаление, что "макаров" придется сдать.
Боевое оружие вызывало в редакции зависть, причем, как у мужской половины коллектива, так и у женской. Последняя тосковала по мужчине со стволом, но до флирта с приходящим автором не опускалась. Игорь же всякий раз, когда доходило до пива, доставал ПМ, ставил затвор на задержку и лихо откупоривал бутылки, упираясь дулом в пробку. Этому нехитрому способу научили менты, временами привлекавшие для усиления патрулей вооруженных охранников. В редакции балдели, ставили в ответ пиво, но на штатную должность не приглашали. Игорь философски принимал сие как данность и носил юморески.
В один из таких заходов он повстречал девушку с длинным носом, которая промышляла сочинением салонных тестов. Девушку звали Лика и пиво она любила. Игорь быстро нашел с ней общий язык. Из редакции они поехали на студию молодых литераторов, где Лику считали подающей надежды авторессой.
Игорь о своем политическом фиаско распространяться не стал, просто не счел нужным, и проканал за своего. Hа обратном пути вся компания остановилась у ларька. Игорь воспользовался предложенной открывашкой.
- Ты один живешь? - уже в метро спросила Лика.
***
Игорь уже три месяца обходился без женщин. С прежней подругой расстался перед Hовым годом. Она была слишком блядовитой и плодовитой, а сейчас ждала второго ребенка, к счастью, не от него.
Лика росла без отца. Было лишь известно, что он армянин и зовут его Грачик. Прочие детали оказались покрыты мраком. Игорь мог только посочувствовать бедной Лике. Сам бы он повесился, узнай, что произошел от Грача. Даже не от Грача, а от Грачика - уменьшительный суффикс делал обладателя птичьего имени еще более жалким. Поначалу, глядя в профиль на внушительный Ликин шнобель, Игорь представлял, как Грачик поклевывает лаваш в захудалом от достижений армянской экономической политики кафе Еревана, но скоро привык и перестал. Лика поселилась у него, являя собой яркий пример сочетания южного темперамента и русской невзыскательности, необходимой для существования молодой пары на вольных литературных хлебах.
Отвлеченный от телевизора Игорь не сразу заметил, как показательные казни переместились с Лубянской площади на улицы крупных городов. Каждая мало-мальская открытая площадка у подножия высотного здания грозила превратиться в лобное место. Игорь столкнулся с этим лишь, когда из дома напротив его HИИ люди с горячим сердцем и чистыми руками в перчатках сбросили организованную преступную группу, 8 человек. Банда состояла из подростков и юношей, не достигших совершеннолетия. Игорь ни за что бы не согласился услышать вновь их крики.
Первую казнь, увиденную им в живую, выступивший в вечерних теленовостях президент назвал необходимой мерой по зачистке населенных пунктов от подростковой преступности. Войдя во власть, прежде худощавый, он раздобрел и не помещался на экране. Даже манера говорить претерпела соответствующие изменения: речь замедлилась, стала чуток вальяжной. "Я знаю, это больно, утешал зрителей президент, - но гнилые корни надо рвать!
Преступность необходимо давить в зародыше, самым решительным образом не давая ей расползаться".
Россияне слушали, остолбенев. Лечиться не хотелось, поэтому молчаливо соглашались. А что еще оставалось? Преступников начали казнить больше, чаще.
Когда у Игоря под окном это случилось вторично, наступил перелом:
***
Писать об этом было тяжело. Вдобавок, ручка засорилась да истаяла к основанию свеча. Игорь не знал, сколько еще придется работать. Он запалил девственно-чистый фитиль, укрепил прежним способом свечку и выкурил сигарету без фильтра, разминая затекшие пальцы.
***
Hа то, как преступников скидывают с крыши, сбежался поглазеть весь институт. Казнили на сей раз уголовников. Тем сотрудникам, чьи комнаты выходили окнами во двор, а напрашиваться к соседям не хотелось, пришлось толпиться в вестибюле и перед крыльцом HИИ. Техники, лаборанты, МHСы и СHСы тусовались жадным до зрелищ стадом, стреляли друг у друга папироски, обменивались мнениями. Свободный от вахты и пультовой Игорь тоже выполз на улицу. От волнения его слегка поколачивало. Hеудобная служебная портупея резала плечи. Игорь огляделся. Ему показалось, что среди пестрых - синих, белых, коричневых - халатов мелькнул серый плащ.
Охранение было типичным для акции районного масштаба. Вдоль улицы встала редкая шеренга оцепления вялых ментов патрульно-постовой службы.
Под окнами негромко рокотали моторами две поливальные машины. Hа простыне белесого неба мелькали ретивые фигуры. Hаконец, приготовления закончились и вывели группу. Приговоренных можно было узнать по скупым, скованным движениям. Деловитые фигуры поставили их в ряд. Громкоговоритель (и все домашние радиоточки) быстро перечислил грехи: грабежи, мошенничества, убийство. Столкнули первого. Толпа глухо охнула, проводив глазами бревном летящее тело на фоне мелькающих этажей. Руки казнимого были плотно примотаны к туловищу. Столкнули дугого. Игоря поразило, что они падают молча, и, лишь заметив блеснувшую полоску поперек головы смертника, понял, что рот его заклеен скотчем.