Страница 28 из 32
И если, бывало, кто-нибудь чужой, незнакомый толкнет его, или отстранит, или не пропустит пробраться на высокое место, откуда все видно, то такого человека всегда останавливали и мягко ему говорили:
- Что ты, одурел? Да ведь это наш Алька.
И потом вполголоса прибавляли еще что-то такое, от чего невнимательный, неловкий, но не злой человек смущался и виновато смотрел на этого веселого малыша.
С часу на час Сергей ожидал телеграммы. Но прошел день, прошел другой, а телеграммы все не было, и Сергей стал надеяться, что остаток отпуска они с Алькой проведут спокойно и весело.
Уже вечерело, когда Сергей и Алька лежали на полянке и поджидали Натку. Она сегодня была свободна, потому что совсем выздоровел и вернулся в отряд вожатый Корчаганов.
Однако Натка где-то задерживалась.
Они лежали на теплой, душистой поляне и, прислушиваясь к стрекотанию бесчисленных цикад, оба молчали.
- Папка, - трогая за плечо отца, спросил Алька, - Владик говорит, что у одного летчика пробили пулями аэроплан. Тогда он спрыгнул, летел, летел и все-таки спустился прямо в руки белым. Зачем же он тогда прыгал?
- Должно быть, он не знал, что попадет к белым, Алька.
- А если бы знал?
- Ну, тогда он подумал бы, что, может быть, сумеет убежать или отобьется.
- Не отбился, - с сожалением вздохнул Алька. - Владик говорит, что на том месте, где летчика допытывали и убили, стоит теперь вышка и оттуда ребята с парашютами прыгают. Ты, когда был на войне, много раз прыгал?
- Нет, Алька, я ни одного раза. Да у нас и война не такая была - без парашютов.
- А у нас какая будет?
- А у вас, может быть, уж никакой войны не будет.
- А если?
- Ну, тогда вырастешь - сам увидишь. Ты почему про летчика вспомнил, Алька?
- По сказке. Помнишь, когда Мальчиша заковали в цепи, то бледный он стоял, и тоже от него ничего не выпытали.
Алька вскочил с травы и попросил:
- Пойдем, папка. Мы Натку по дороге встретим А у меня под подушкой две конфеты спрятаны, и я вам тоже дам по половинке, только ты не говори ей, что это из-под подушки, а то у нас за это ругаются.
Они спустились на тропку и вдоль ограды из колючей проволоки, которая отделяла парк от проезжей дороги, пошли к дому.
Они отошли уже довольно далеко, как Сергей спохватился, что забыл на поляне папиросы.
- Принеси, Алька, - попросил он, - я тебя здесь подожду. Беги напрямик, через кусты. Ты малыш и живо пролезешь.
Алька нырнул в чащу.
- Ау! Где вы? - донесся издалека голос Натки.
- Эге-гей! Здесь! - громко откликнулся Сергей. - Сюда, Наташа!
При звуке его голоса из-за кустов со стороны дороги просунулась чья-то голова, и Сергей узнал дягилевского брата. Он опять был сильно пьян, но на ногах держался крепко. Он сделал было попытку подойти, но наткнулся на колючую проволоку и остановился.
- Зачем брата посадил? - глухо проговорил он, уставившись на Сергея мутными, недобрыми глазами. - Хитрый! - протяжно добавил он и погрозил пальцем.
- Иди проспись, - посоветовал Сергей. - Смотри, ты себе руку о проволоку раскровенил.
- И все-то вы хи-итрые! - так же протяжно повторил пьяный и вдруг, подавшись корпусом, двинулся так сильно, что проволока затрещала и зазвенела.
Он хрипло крикнул:
- Зачем брата посадил! Лучше отпусти, а то хуже будет!
- Брат твой кулак и вор - туда ему и дорога. Ты будешь вором, и ты сядешь. Пойди спи, - резко ответил Сергей, не спуская глаз с этого остервеневшего человека.
- Брат - вор, а я и вовсе бандит! - дико выкрикнул пьяный, и, схватив с земли тяжелый камень, он что было силы запустил им в Сергея.
- Брось, оставь! - крикнул отклонившийся Сергей.
Но ослепленный злобою, отуманенный водкой человек рванулся к земле, и целый град булыжников полетел в Сергея. Крупный камень ударил ему в плечо, и тут же он услышал, как сзади хрустнули кусты и кто-то негромко вскрикнул.
- Стой!.. Назад... Назад, Алька! - в страхе закричал Сергей, и, вырвав из кармана браунинг, он грохнул по пьяному.
Пьяный выронил камень, погрозил пальцем, крепко выругался и тяжело упал на проволоку.
Сергей обернулся.
Очевидно, что-то случилось, потому что он покачнулся. В одно и то же мгновение он увидел тяжелые плиты тюремных башен, ржавые цепи и смуглое лицо мертвой Марицы. А еще рядом с башнями он увидел сухую колючую траву. И на той траве лицом вниз и с камнем у виска неподвижно лежал всадник "Первого октябрятского отряда мировой революции", такой малыш - Алька.
Сергей рванулся и приподнял Альку. Но Алька не вставал.
- Алька, - почти шепотом попросил Сергей, - ты, пожалуйста, вставай...
Алька молчал.
Тогда Сергей вздрогнул, осторожно положил Альку на руки, не поднимая оброненную фуражку, шатаясь, пошел в гору.
Из-за поворота навстречу выбежала Натка. Была она сегодня такая веселая, черноволосая, без платка, без галстука; подбегая, она раскинула руки и радостно спросила:
- Ну что, заждались? Вот и я. А он уже спит?
- А он, кажется, уже не спит, - как-то по-чужому ответил Сергей и остановился.
И, очевидно, опять что-то случилось, потому что пораженная Натка отступила назад, подошла снова и, заглянув Альке в лицо, вдруг ясно услышала далекую песенку о том, как уплыл голубой кораблик...
На скале, на каменной площадке, высоко над синим морем, вырвали остатками динамита крепкую могилу.
И светлым солнечным утром, когда еще вовсю распевали птицы, когда еще не просохла роса на тенистых полянках парка, весь лагерь пришел провожать Альку.
Что-то там над могилой говорили, кого-то с ненавистью проклинали, в чем-то крепко клялись, но все это плохо слушала Натка.
Она видела Карасикова, который стоял теперь не шелохнувшись, и вспомнила, что отец у Карасикова - шахтер.
Она видела босого, но сегодня подпоясанного и причесанного Гейку и вспомнила, что этот добрый Гейка был когда-то солдатом в арестантских ротах.
Она увидела Владика, бледного и сдержанного настолько, что, казалось, никому нельзя было даже пальцем дотронуться до него сейчас, и подумала, что если когда-нибудь этот Владик по-настоящему вскинет винтовку, то ни пощады, ни промаха от него не будет.
Потом она увидела Сергея. Он стоял неподвижно, как часовой у знамени. И только сейчас Натка разглядела, что лицо его спокойно, почти сурово, что сапоги вычищены, ремень подтянут, и на чистой гимнастерке привинчен военный орден.