Страница 33 из 35
— Я знал, что ты увернешься, — процедил Гюрд, — но нужно было показать, кто сильнее.
— Слова!
— Ты не веришь?
— Кому? Тебе? Может, стоит опять промочить тебя дождиком? Так ты быстрее сгниешь.
На Гюрда снова пролился дождь, теперь, однако, вперемежку с крупными градинами, которые застучали по лысому черепу колдуна, как по барабану.
— Крови будет больше, — проскрипел Гюрд. Чувствовалась обратная реакция: чем больше свирепел Гюрд, тем веселее становился Фонсека. У него появилась уверенность. Он чутко улавливал все слабости своего противника.
Позади Фонсеки вновь появилось то самое создание с мечом, но было тут же отослано обратно, чуть не пронзив самого Гюрда.
Теперь они стояли неподвижно.
— Крови будет больше, — твердил Гюрд.
— Твоей, — отвечал Фонсека.
Все закончилось неожиданно.
Прямо перед Фонсекой вдруг вырос гигантский воин с нацеленным в его грудь копьем. Фонсеке пришлось сделать шаг в сторону, одновременно уничтожая креатуру заклинанием. Он уже хотел было занять прежнее положение, как вдруг заметил, что с новой позиции видна брешь в магической защите Гюрда, которой сам Гюрд, поглощенный плетением сети из заклинаний, не замечает. Их взгляды встретились, и Гюрд сразу понял, о чем Фонсека догадался только что. Но было уже поздно. Зазвенел выдернутый из ножен меч, защита раздалась в стороны, и Фонсека сделал выпад. Мертвая плоть Гюрда с хрустом сомкнулась вокруг серебра клинка, и от нее пошел дым. Гюрд медленно опустил голову, смотря на меч, торчащий из его груди, затем вновь посмотрел на Фонсеку. Тот одним резким движением выдернул клинок. Ноги Гюрда подкосились, и он рухнул на колени, весь дымясь. Секунду он оставался в этом положении, а потом, на глазах превращаясь в летучий прах, опрокинулся на пол.
Вольфганг почувствовал нарушившийся баланс и сразу понял, в чью сторону склонились чаши весов, как понял это каким-то шестым чувством и Чойс. Они не знали, сколько уже времени стоят вот так, нащупывая слабинку в магической защите друг друга лучами двух Подсвечников. Лучи скрещивались, хлестали по сторонам, рассыпая тлеющие искры, но перевеса на чью-либо сторону не было.
Яркий свет на секунду застил все перед глазами Чойса, а когда их перестало резать, он обнаружил, что Вольфганга перед ним нет. Он использовал примитивный прием, чтобы скрыться из виду. На секунду гордость этой маленькой победой завладела Чойсом, но потом здравый смысл снова взял верх. Вольфганг, по-видимому, вновь направился к Чаше, чтобы поскорее покончить со всем этим, ибо не принадлежал к числу натур, которые оплакивают своих друзей, пренебрегая при этом поставленными целями.
Быстро, чтобы не быть захваченным врасплох, Чойс отскочил к колонне и оглядел главный неф. Огромный двойной ряд колонн был пустынен. Странные каменные фигуры капителей безмолвно вперились колючими взглядами в пространство.
Возле Чойса появился Шамиссо.
— Я думаю, что он направился к Чаше боковыми нефами, — произнес он. — Он один.
— Убиты все? — спросил Чойс.
— Все, кроме него. Я убил Саурбэира. Странно, но здесь мой бластер действует.
— Молодец, что не выкинул его.
Из-за колонны возник напряженный Лоу.
— Я видел, как этот дьявол скользнул в тот неф, — показал он.
— Шамиссо говорит, друзья Вольфганга мертвы.
— Да. Я убил Ульва. — Лоу хохотнул. — Это оказалось совсем легко.
— Видимость не всегда соответствует сущности.
— В первую очередь это относилось к нему.
— Фонсека!
— Гюрда больше нет. — Фонсека весь так и сиял. — Я победил его в равной схватке. Вольфганг почти что голый без его магии.
— Магия сейчас ему не нужна, — сказал Чойс. — Ведь у него есть Канделябр Вав.
Они обогнули колонны главного нефа и увидели почти в середине второго прохода быстро движущуюся к огромному пьедесталу Чаши фигурку. Это был Вольфганг. Но он был слишком далеко от них и слишком близко к Чаше, чтобы они могли настичь его. Они пустились бежать.
Но гигантские колонны слишком медленно проплывали мимо, а они бежали недостаточно быстро, как им хотелось бы.
Сзади послышался гул, и на них пало сияние. Они остановились и обернулись. Позади них стояла высокая фигура, закутанная в белые одежды. От нее исходил такой свет, что черт лица не было видно.
— Я Ангел Чаши Зефриэль, — раздался звучный голос, — и послан для помощи и поддержки.
В один миг Ангел перенес их к самому основанию пьедестала Чаши, а Вольфганг теперь находился где-то в пятидесяти шагах от них. Даже отсюда было видно, какая гримаса злобы въелась в его лицо. Канделябр в его руках мерцал тьмой.
— Крепитесь, — возник в их ушах голос Зефриэля, — ибо вам суждено участвовать в Армагеддоне великом.
— Когда? — спросили они.
И услышали ответ:
— Сейчас.
И тотчас же увидели, как Вольфганг начал медленно кружиться в странном вертящемся танце, и полы его плаща взметнулись, как крылья нетопыря. Мерцание Канделябра Вав в руках Вольфганга стало частым, прерывистым, а затем из него возник толстый темный луч, который вдруг стал чертить вокруг Вольфганга сеть из черных линий.
— Вот оно, — произнес пораженный Фонсека. — Он все же решился на это.
— Что он делает? — спросил Лоу.
— Он призывает на помощь силы, скрытые в Канделябре, — ответил Фонсека и повернулся к Чойсу: — Ты должен сделать то же.
— Как? — воскликнул в отчаянии Чойс.
— Попробуй закрыть глаза и что есть силы пожелать, потребовать помощи от Подсвечника. И тогда помощь должна прийти.
За мгновение до того, как Чойс закрыл глаза, взгляд его зафиксировал какое-то сгущение воздуха вокруг Вольфганга. Затем он сконцентрировался мыслью на Подсвечнике. Он представил его себе: вот он стоит на высоком поставце, волшебный фонарь магии, сипускающий ее своими тремя свечами, и всякое зло бессильно отступает перед нею. Теперь настало время, когда ты должен показать свою силу, чтобы помочь нам. Помоги нам. Помоги, Светлый Подсвечник Шин!
Он открыл глаза и содрогнулся. Прямо напротив них стояли в безмолвии страшные легионы Тьмы, жуткие сонмы существ ночи. Во главе их был Вольфганг. На лице его горела победная улыбка.
«Я не смог, — подумал Чойс, — все пропало, мы мертвы», — но тут увидел, как улыбка Вольфганга погасла. Он медленно обернулся. За его спиной грозными редутами Света возвышались войска Ангелов, чьи хмурые лица горели желанием сразиться со своим извечным врагом. И тут вдруг Чойс осознал, что он, и Лоу, и Шамиссо, и Фонсека стоят во главе этого войска. Он услышал, как Фонсека торжественно произнес:
— Ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять? — и зашипел в ответ на его слова Шамиссо.
Пьянящая сладость предстоящей схватки наполнила грудь Чойса. Он выдернул свой меч из ножен, его легкие расширились, чтобы исторгнуть клич, но мощный хор голосов грохнул за его спиной:
— Сефирот!
И такой же мощный хор войска Вольфганга ответил:
— Келифот!
И две силы, светлая и темная, ринулись друг на друга.