Двойное наваждение

Решительно взяв Джемайму за локоть, он подвел ее к своему пикапу, усадил на сиденье и сел рядом. Кажется, у нее уже начинало входить в привычку уезжать на его пикапе, бросая свою машину на стоянке. Прежде чем завести мотор и сорваться с места, Энрике бросил на нее быстрый взгляд.

— Чтобы дать тебе побольше пищи для размышлений, предупреждаю сразу: я только что сказал брату, что возвращаюсь в дело отца.

Изумленный возглас Джемаймы потонул в реве мотора.

Энрике исполнил обещание: ни разу не потревожил свою спутницу ни словом, ни даже взглядом. Он вел машину так сосредоточенно, словно сейчас вся жизнь его сконцентрировалась в этой серой ленте дороги, стремительно проносящейся под колесами.

Джемайма искоса поглядывала на серьезное, замкнутое лицо любимого и решение ее крепло. Она тронула его за плечо.

— Останови, пожалуйста, возле какого-нибудь телефона. Мне надо позвонить.

Он повиновался и молча ждал, пока она звонила — должно быть, предупреждала брата с сестрой, что задерживается. Когда Джемайма вернулась в машину, он по-прежнему не говоря ни слова завел двигатель, и они поехали дальше.

Энрике отвез ее на берег реки — похоже, в важные или критические моменты жизни его тянуло к воде. Все так же молча он помог Джемайме вылезти из машины. И замер, глядя на нее. Казалось, ему надо сказать ей так много, но он не в силах приступить к объяснению.

Молодая женщина поняла, что начать разговор придется ей. И, вздохнув, спросила:

— Ты и вправду имел в виду то, что сказал? Что хочешь вернуться в отцовскую компанию?

Энрике кивнул.

— Да. Я уже сказал Гарсии, что возвращаюсь.

Глаза ее сузились.

— Ты не ответил на мой вопрос. Ты хочешь вернуться или вынужден так поступить?

— Я хочу быть с тобой, — ответил он после короткого замешательства. Хочу, чтобы ты стала моей.

Губы ее изогнулись в улыбке.

— Но я и так твоя, Энрике. Твоя и только твоя. С той самой секунды, как увидела тебя тогда в каноэ. — Она погладила его кончиками пальцев по щеке, ласково коснулась волос. — Я люблю тебя.

Он повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь.

— Я тоже люблю тебя, Джемайма. И хочу, чтобы все твои мечты сбылись.

Она прильнула к его груди, обвила руками шею.

— Энрике, ты заставил меня по-новому понять, что такое мечта. Ты открыл для меня новый мир, новое понимание того, что такое любовь и верность. Джемайма легонько поцеловала его в шею. — Но я должна сказать тебе одну вещь. Сказать честно и прямо.

Она почувствовала, как он напрягся, и не стала далее испытывать его терпение.

— Я вовсе не собираюсь быть женой скучного, но преуспевающего бизнесмена в деловом костюме и галстуке.

Энрике затряс головой.

— Что-что? Прости, что ты сказала?

Джемайма с деланным удивлением подняла брови.

— Как это что? Пытаюсь объяснить, что хочу стать женой человека, при виде которого без рубашки женщины теряют голову.

— Будь серьезна! — взмолился он.

— А я не шучу, Энрике. Я полюбила тебя таким, какой ты есть. И я не хочу, чтобы ты ломал свою жизнь, отказывался от своей мечты ради моей. Нет уж, лучше мы будем мечтать вместе и вместе воплощать наши мечты в жизнь. Она засмеялась. — Только обещай, что, если тебя начнет слишком уж заносить, мне позволено будет брать на себя роль голоса разума.

Он наклонился к ней, губы их слились — и никакой голос разума не смог бы заставить их прервать поцелуй. Когда же Джемайма, прерывисто дыша, высвободилась из объятий возлюбленного, Энрике нежно заглянул ей в глаза.

— Послышалось мне или кто-то тут и в самом деле произнес слово «жена»?

Она с лукавым видом склонила голову набок.

— Очень может быть.

— Давай устроим свадьбу на лоне природы.

— Ты делаешь мне предложение?

— Мне показалось, ты уже сделала его мне.

Джемайма, подбоченившись, уставилась на него.

— Знаешь, по традиции руку и сердце предлагает кавалер даме, а не наоборот.

Энрике снова взял ее за плечи.

— Милая моя, я плохо умею просить, — прошептал он, едва не касаясь ее губ своими. — Поэтому просто беру то, что мне надо, без спроса…

Очень нескоро, когда у них снова возникла потребность глотнуть воздуха и перевести дыхание, Энрике задумчиво произнес:

— Поверить не могу, что все так обернулось. Так ты уверена, что я могу завтра сказать Гарсии, что отказываюсь от места в компании?

Джемайма с улыбкой покачала головой.

— Нет, тебе не надо ничего ему говорить.

— То есть?

Эта женщина не переставала его изумлять.

— Я сама уже все ему сказала! — торжествующе пояснила она. — Помнишь, по дороге я попросила тебя остановиться? Угадай, кому я звонила?

— Гарсии? — не веря собственной догадке, пробормотал Энрике. — И что он ответил?

— Ответил, что ничуть не удивлен. Знаешь, он все-таки твой брат, какими бы разными вы ни были. За это я его и люблю.

Энрике грозно нахмурился.

— Так-так. С этого момента поподробнее. У меня появился соперник?

— Нет-нет, — засмеялась Джемайма. — Свой выбор я сделала раз и навсегда.

Энрике посерьезнел.

— Милая, возможно, многие найдут повод усомниться, того ли брата ты выбрала. Но вот увидишь, я буду работать так, что в конечном итоге докажу всем и каждому: рисковый аутсайдер может сделать для семьи не меньше, чем самый преуспевающий финансовый директор.

И он это доказал. Через пару лет Джемайма уже не понимала, как это могла когда-то сомневаться в любимом. О нет, колоссального богатства он к ее ногам не бросил, да она и не мечтала о миллионах. С нее вполне хватало того, что у них было, — уютного дома, где нашлось место всем, кого она любила. «Маленькой хозяйкой не очень большого дома» любил называть ее Энрике. И сейчас, как и несколько лет назад, у маленькой хозяйки было полным-полно хлопот, только вот теперь хлопоты эти были куда приятнее.

Как ни странно, но проблемы с учебой брата и сестры оказались не такими ужасными, как боялась Джемайма. А все потому, что они такие молодцы! Джемайма гордилась своими младшенькими. Узнав о случившемся, Синтия так приналегла на учебу, что завоевала стипендию Гаролда Робинсона, богатого промышленника, который некогда учился там же, где она, и на склоне лет решил поддержать талантливую молодежь. Жаль, что у Бобби в школе не было такой стипендии, не то он обязательно бы ее получил. Но все-таки наскрести деньги на учебу одного куда легче, чем двоих. Хотя даже этого Джемайме уже не приходилось делать.

Сразу после свадьбы Энрике заявил, что берет эти расходы на себя, и никаких возражений слушать не пожелал. Так здорово обзавестись младшим братишкой, сказал он. А уж Бобби с первой встречи был от него в полном восторге. Все-таки мальчику в его возрасте просто необходим мужчина, с которого можно брать пример!

Однако и Бобби, и Синтия не хотели сидеть на шее нового родственника. Бобби продолжал подрабатывать разноской газет, Синтия устроилась лаборанткой на родной кафедре. А через год, когда она закончит, ее уже ждала там настоящая научная работа.

Сейчас из всей семьи не работала только Джемайма, хотя курсы модельеров закончила блестяще. Но попробуй поработай с малышкой на руках! Доверять же крошку Люси няне с первых же дней жизни Джемайма не захотела. А вот сейчас, когда дочке исполнился годик, можно было и о работе подумать.

Дела у Энрике шли великолепно. Спортком-плекс был возведен в срок, более того, автор проекта пришел в восторг от высокого качества работ и от того, как его детище смотрится в натуре. Поэтому он не переставал рекомендовать Энрике коллегам, и теперь все значительные объекты в штате возводились силами его компании. Сам Энрике утверждал, что добился успеха только благодаря Джемайме: кто, как не она, поддержала его? Страсть к приключениям так и не оставила его, и теперь все семейство проводило отпуска и каникулы самым упоительным образом — то где-нибудь в глуши на озере, то высоко в горах. Джемайма раньше и не подозревала, что грудной ребенок активному отдыху не помеха.