Страница 5 из 5
Ехали они медленно, болтая о всевозможных лишённых смысла вещах - к примеру о том, как бы расширить веранду или бассейн, или о дополнительной комнате в глубине дома для бабушки. А потом дело дошло до спорта - они ведь были настоящими мужчинами, - у "Доджеров" оставались шансы, даже при том, что на первое место претендовали ещё две или три команды. Все та же семейственность: если выигрывали "Доджеры", выигрывали и они. Но стоит умирающему с голоду попросить у них монетку - ага, нет документов, вали отсюда, недоносок. То есть это когда они в штатском. Ещё ни один умирающий с голоду никогда не просил монетку у полицейского. Наша репутация безупречна.
Потом меня запустили в обычную мясорубку. После того, как я был в тридцати ярдах от дома. После тог, как я был единственным живым человеком в доме, где собралось пятьдесят девять гостей.
И вот я вновь очутился в этой особой длинной очереди из людей, в чем-нибудь да виновных. Те, кто были помоложе, знать не знали, что их ждёт. Они впутались в тёмное дело, называемое КОНСТИТУЦИЕЙ и их основными ПРАВАМИ. Молодые полицейские, как в городской каталажке для пьяных, так и в окружной, проходили обучение на алкашах. Они должны были демонстрировать свои успехи. Пока я смотрел, они посалили одного малого в лифт и принялись возить его вверх и вниз, вверх и вниз, а когда он оттуда выбрался, уже едва ли можно было понять, кто он такой, да кем он был прежде - чернокожим, что-то орущим о правах человека. Потом они принялись за белого, крикнувшего что-то о КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВАХ; на него набросились четверо или пятеро, они так крепко его отделали, что он был не в силах ходить, и, когда его приволокли назад, его попросту прислонили к стене, он стоял, а его трясло, все тело было исполосовано багровыми рубцами, он стоял, и дрожал крупной дрожью.
Меня снова сфотографировали, уже в который раз. В который раз сняли отпечатки пальцев.
Меня отвели в камеру для пьянчуг, открыли мне дверь. После чего ещё нужно было найти местечко на полу, среди ста пятидесяти человек. Одна параша на всех. Всюду блевотина и моча. Я отыскал себе место среди собратьев. Я был Чарльзом Буковски, фигурировавшим в литературных архивах Калифорнийского университета в Санта-Барбаре. Кое-кто там считал меня гением. Я растянулся на досках. Услышал молодой голос. Голос мальчишки.
- Мистер, за четверть доллара могу у вас отсосать !
Полицейские обязаны были отбирать всю мелочь, все купюры, документы. Ключи, ножи так далее, плюс сигареты, после чего вы получали квитанцию. Которую либо теряли, либо продавали, либо её у вас попросту крали. Но в камере всё равно водились деньги и сигареты.
- Извини, паренёк, - сказал я ему, - у меня выгребли всё до последнего цента.
Четыре часа спустя я умудрился уснуть.
Там.
Лучший шафер на дзэнской свадьбе. Причём готов биться об заклад, что в ту ночь жених и невеста даже не трахнулись. А вот кое-кому это удалось.