Призрак в храме

– Простите, господин Ли, мне пора вернуться в здание суда. Я благодарю вас за чай. И не забудьте о картине с изображением пограничной области!

Ли с уважением проводил их до дверей.

– Этот ловкий художник отъявленный лжец, господин! – вспылил Ма Чжун, когда они отошли от дома. – Старик торговец редкостями был абсолютно уверен, что купил ларец у Ли. А он в своих делах не ошибается!

– Сначала, – медленно проговорил судья Ди, – Ли произвел на меня довольно благоприятное впечатление. Позже, однако, я начал сомневаться. – Он остановился. – Пока я буду в здании суда, вы можете зайти в какую-нибудь лавку поблизости и спросить, что тут думают о Ли. И расспросите о его помощнике, чтобы закончить их пор грет, так сказать.

Ма Чжун кивнул.

В узком переулке он нашел только одну заметную вывеску. Большие иероглифы на ней гласили, что здесь вам могут скроить платье из газа тоньше паутины. Портной под вывеской сворачивал рулон шелка. В задней части мастерской четыре пожилые женщины шили и вышивали у длинного узкого стола. Портной довольно вежливо поприветствовал Ма Чжуна. Но при вопросе о том, знает ли он художника, сразу помрачнел.

– Беден, как храмовая крыса! – с отвращением заявил портной, – Он иногда проходит мимо моей лавки, но ни разу ни тряпочки не купил! А помощник его – просто бродяга. Ест и спит, когда захочет, и якшается с разным отребьем. Он частенько будит всю округу своими песнями, когда возвращается домой среди ночи пьяный в доску!

– Молодые писатели любят иногда повеселиться, – примиряющим тоном сказал Ма Чжун.

– Молодые писатели?! Скажете еще! Ян просто бродяга, больше никто. Хотя приодеться он любит. Купил как-то раз у меня новое платье, чтоб ему! Не заплатил ни гроша! Я бы устроил ему скандал, но… – Он высунулся из-за прилавка и оглядел переулок, – Приходится быть осторожным. А то еще явится сюда со своими бродягами и обольет помоями все мои шелка…

– Если Ян такой негодный человек, почему господин Ли держит его в слугах?

– Да потому что господин Ли нисколько не лучше! Рыбак рыбака… сами знаете пословицу, господин! А почему господин Ли не женится, позвольте спросить? Он беден, это правда, но как бы вы не были бедны, всегда можно найти девушку еще более бедную и устроить нормальную семейную жизнь, как и полагается приличному человеку. А эти двое живут вдвоем в разваливающемся сарае и даже уборщицу не хотят завести. Одно небо знает, что у них там творится по ночам! – Портной взглянул в предвкушении на Ма Чжуна, но высокий собеседник не стал расспрашивать о подробностях. Тогда портной низко наклонил голову и продолжил вполголоса: – Поймите, я не сплетник. Я всегда говорю – живи и давай жить другим. Поэтому я могу сказать только одно: некоторое время назад сосед видел, как к ним в полночь проскользнула женщина. В полночь, он сам так сказал. А когда я рассказал об этом нашему зеленщику, тот вспомнил, что видел, как Ли выпускал из дома женщину на рассвете. Вы только подумайте! Такие дела портят репутацию нашей округи, господин. А это отпугивает покупателей.

Ма Чжун заметил, что жизнь вообще вещь печальная. Узнав, что полное имя студента Ян Моуте, он попрощался с портным и, проклиная жару, отправился к зданию суда.

Глава 4

Когда Ма Чжун вошел в кабинет судьи Ди, младший помощник Хун помогал судье надевать официальный наряд из зеленой парчи с шитым золотом воротником. Пока судья поправлял свой высокий головной убор с черными крыльями по бокам, Ма Чжун сообщил ему о разговоре с портным.

– Не знаю, что и думать, – сказал судья Ди. – Хун просмотрел записи о пропавших без вести и ничего там не нашел. Младший помощник, расскажите Ма Чжуну, что вы обнаружили!

Младший помощник Хун взял со стола листок бумаги.

– На четвертый день девятого месяца, – рассказал он Ма Чжуну, – сообщалось о пропаже двух человек: здешний торговец лошадьми, татарин по происхождению, сообщил о внезапном исчезновении дочери. Она объявилась через месяц с мужем и младенцем, прибыв из-за границы. Вторым был брат мастера по металлу и слесаря по имени Мин Ао. Сообщалось, что он вышел из дома на шестой день девятого месяца и не вернулся. Для полной уверенности я просмотрел записи, относящиеся ко всему году Змеи, но в них нигде не упоминается девушки или женщины по имени Нефрит. . Послышался гулкий удар большого бронзового гонга у входа в зал суда. В гонг ударили три раза – пора было начинать заседание.

Младший помощник Хун отодвинул занавес, отделяющий кабинет судьи Ди от зала суда.

На фиолетовом занавесе был вышит золотом единорог, традиционный символ проницательности. Судья взошел на помост и сел в кресло за высокой скамьей, покрытой красным покрывалом. Со стороны зала покрывало опускалось до пола. На скамье лежала небольшая стопка государственных документов, а рядом с ней – большой прямоугольный сверток промасленной бумаги. Судья с любопытством взглянул на этот сверток, сложил руки в широких рукавах на груди и оглядел зал суда.

В зале с высокими потолками было довольно прохладно. Зевак набралось около дюжины. Они стояли в отдалении. Очевидно, они пришли отдохнуть от жары, а не следить за захватывающим зрелищем суда над убийцей. Перед возвышением по правую и по левую руку от судьи стояли восемь стражников. Немного дальше находился глава городской стражи с тяжелым кнутом в руках. С его широкого кожаного пояса свисали две пары ручных оков. За ним судья увидел четырех человек, одетых как ремесленники в аккуратные синие куртки. Им явно было не по себе. Слева от помоста за низким столиком сидели два писца, приготовив кисти, чтобы записывать все происходящее во время суда.

Когда младший помощник и Ма Чжун встали позади кресла судьи Ди, он взял молоток – длинный брусок твердого дерева – и стукнул им по скамье.

– Объявляю заседание суда уезда Ланфан открытым! – произнес он.

Судья провел перекличку, а затем приказал главе стражи повести к скамье обвиняемого.

По знаку главы городской стражи двое стражников отправились за дверь с левой стороны зала и притащили оттуда длинного, как жердь, человека, поставив его перед помостом. Одет он был в залатанную куртку и широкие шаровары. Судья Ди быстро оглядел продолговатое, загорелое лицо обвиняемого, украшенное густыми усами и короткой бородой; длинные, грязные пряди волос свисали на лоб. Затем стражники силой поставили человека на колени перед скамьей. Глава городской стражи встал рядом с ним, помахивая кнутом.

Судья Ди посмотрел на лежащую сверху бумагу. Подняв глаза, он строго спросил:

– Вы и есть А Лю, тридцати двух лет, не имеющий определенных занятий и дома?

– Да, это я, – взвыл обвиняемый. – Но я сразу хочу заявить, что…

Глава стражи ткнул рукоятью кнута в плечо А Лю.

– Отвечай на вопросы его превосходительства! – рявкнул он на арестованного.

– Глава городской стражи, какое обвинение выдвигает суд против этого человека?

Глава стражи вытянулся, важно прокашлялся и начал:

– Прошлой ночью вместе с Сэн Санем, известным бандитом, этот человек ужинал в трактире Чоу неподалеку от Восточных ворот. Они выпили четыре кувшина вина и начали спорить, кому из них платить. Хозяин трактира Чоу вмешался и кое-как уладил спор. Потом А Лю и Сэн Сань начали играть в кости. Последний долго проигрывал и проиграл приличную сумму. Потом он вдруг вскочил и обвинил А Лю в мошенничестве. Они начали драться, и А Лю пытался проломить Сэн Саню голову пустым кувшином. Хозяин трактира позвал на помощь других посетителей. Вместе они сумели уговорить этих двоих покинуть трактир. Многие слышали, как Сэн Сань говорил А Лю, что они еще поквитаются в заброшенном храме за Восточными воротами. Он пустует уже более десяти лет, и в нем ночует разное отребье.

– Обвиняемый и Сэн Сань действительно прошли туда вместе? – спросил судья Ди.

– Прошли, ваша честь. Стража у Восточных ворот заявила, что эти двое прошли через ворота за час до полуночи, все время яростно ругаясь. Стража предупредила их, что ворота скоро закроют на ночь. А Лю крикнул в ответ, что он вообще не собирается возвращаться.