Белый Трибунал

19

Незадолго до полудня весть о приговоре Дремпи Квисельда добралась до дома ЛиТарнгравов. Этой вести ожидали, и все же она потрясла домочадцев осужденного.

Каждый встретил ее в соответствии со своим характером. Жена почтенного Квисельда заперлась у себя в спальне и лила слезы в подушку. Прямой наследник, Пфиссиг Квисельд, весь день провел в кабинете, составляя длинное и красноречивое прошение о помиловании, обращенное к дрефу Лиссиду. А Гленниан ЛиТарнграв, как всегда, скрылась от бед в музыкальной комнате.

Сидя за клавесином, она дала свободу пальцам, и ее горе изливалось в тревожной мелодии резкими нестройными аккордами. Гленниан часто таким образом спасалась от внутреннего разлада, и часто за клавишами к ней приходило вдохновение. Но не теперь. Чем дольше она играла, тем глубже становилась печаль и сумятица в мыслях.

В деле Дремпи Квисельда все было ясно и, казалось бы, не могло вызвать недоумения. Он покушался на жизнь верховного судьи, потерпел поражение из-за неопытности и неудачного стечения обстоятельств, добровольно признал свою вину, и теперь его ждала неизбежная казнь. Однако его побуждения оставались неясными. И не просто неясными - их невозможно было даже представить.

Гленниан окончательно уверилась, что здесь имело место чье-то невидимое влияние, и ей впервые пришло в голову, что необъяснимый, самоубийственный поступок опекуна мог быть как-то связан с возвращением Тредэйна ЛиМарчборга. Гленниан сама не понимала, откуда явилась к ней эта мысль. Может быть, ее подсказала музыка, рождавшаяся под пальцами. Ничто не подтверждало этого предположения - или, скорее, догадки - но избавиться от него не удавалось.

Пальцы замерли. Девушка невидящим взглядом уставилась на клавиши. Тредэйн ЛиМарчборг, мученик, жертва Белого Трибунала. «Доктор Фламбеска». У него, конечно, множество причин желать смерти верховного судьи. Возможно, он и вернулся в Ли Фолез ради того, чтобы отомстить ЛиГарволу. Но зачем впутывать в свои замыслы Дремпи Квисельда, при чем тут ее опекун? Если ему нужен был сообщник, то робкий и осмотрительный почтенный Дремпи меньше всего годился на эту роль. И ничто не могло связывать Тредэйна ЛиМарчборга с бывшим дворецким ЛиТарнгравов - тринадцать лет назад они были едва знакомы. Неужели Тредэйну хватило того, что почтенный Дремпи оказался известным другом Белого Трибунала и членом Лиги Союзников? Пусть так, но ведь в Лиге состоят десятки горожан, и среди них, конечно, нашлись бы более подходящие для самоубийственной авантюры люди, чем бедный Дремпи Квисельд.

Нет, это просто бессмысленно. Должно быть, она ошиблась.

Вот только очень трудно забыть, что все неприятности почтенного Дремпи начались спустя какие-то месяцы после появления в городе «доктора Фламбески». Совпадение? Возможно. Если бы знать, зачем на самом деле вернулся Тредэйн! Из него так ничего и не удалось вытянуть. Почему-то холодный взгляд его голубых глаз сразу отбивал охоту задавать вопросы. Правда, его глаза не всегда были ледяными. Несколько раз они теплели, бесстрастное лицо оживало, и она узнавала черты тринадцатилетнего мальчика. Мальчика, за которым таскалась повсюду, хотя яростно отрицала любой намек на нежные чувства. В такие минуты она видела, что Тред радуется ее обществу, что она ему нравится, что он даже готов отчасти довериться ей, но не настолько, чтобы любая попытка посягательства на его драгоценные тайны не натыкалась на вежливый, но каменно-твердый отпор.

Ей не пробиться через эту стену. Нечего и пытаться.

Но она, конечно, сдаваться не собирается. Есть вещи, которые не меняются за тринадцать лет.

Гленниан уверяла себя, что просто жалеет несчастного. Но она знала, что это неправда.

Гленниан заставила пальцы двигаться, и музыка опять наполнила комнату. Мысли лихорадочно метались, и скоро она осознала, что мелодия сменилась ужасной какофонией. Она бессмысленно колотила по клавишам. Как неосторожно! Так недолго и испортить дорогой инструмент.

Встав, Гленниан подошла к камину - тому самому, заслонку которого задвинула, чтобы направить дым в лицо доктора Фламбески при их первой встрече. Из головы никак не идет этот добрый доктор, однако это лучше, чем вспоминать бедного почтенного Дремпи, ожидающего Очищения в застенках Сердца Света. Или между этими двумя все же есть связь?

Музыка, ее обычная утешительница, сегодня не могла помочь. Гленниан поднялась обратно в свою комнату и безуспешно попыталась отвлечься чтением, обедом, из которого не смогла проглотить ни кусочка, снова книгами, переходя от справочника ЛиВаптофа к «Маске черного соловья», горячей ванной и снова книгами. Ничто не помогало. Время тянулось еле-еле, а мысли становились все мрачнее.

К вечеру она сдалась. От лавины страхов и подозрений не было спасения.

Гленниан выглянула в окно. Скоро начнет смеркаться, но до единственной встречи, назначенной на этот вечер, еще несколько часов. Времени хватит.

Она решилась. Ничего другого не остается.

Вечер стоял солнечный и необычайно теплый для этого времени года. На Гленниан было платье из легкого шелка, темно-зеленое, как старая листва: достаточно дорогое, чтобы внушить почтение встречным, но не столь нарядное, чтобы привлекать излишнее внимание. Она заглянула в висевший на поясе кошелек, убедилась, что денег на извозчика более чем достаточно - почтенный Дремпи всегда был щедр по отношению к ней. Задержавшись еще на минуту, чтобы поправить черепаховый гребень в тяжелом узле волос, Гленниан покинула дом ЛиТарнгравов.

К вечеру Пфиссиг Квисельд возвратился от своего соседа, дрефа Лиссида. Он провел не один час в величественной приемной, в толпе таких же просителей, смиренных или взволнованных. Дреф каждый день проходил через этот зал в сопровождении пажа с корзиной в руках. В корзину каждый проситель мог опустить свою просьбу, предложение или вопрос, однако у некоторых дреф собственноручно принимал свиток или запечатанный конверт. Считалось, что такие счастливчики могут рассчитывать на его особое внимание и благоприятный ответ.

Пфиссиг явился заранее, чтобы занять удобный пост у самой двери. Он ни на шаг не отступал с занятой позиции, когда же появился дреф, локтями и коленками проложил себе дорогу к правителю. Пфиссиг по природе своей не склонен был к физическим усилиям, однако случай был исключительным, и его решимость принесла плоды. Молодой человек, оттолкнув прочих соискателей, как знаменем, взмахнул прошением перед самым носом Лиссида. Тот приостановился, изумленно взглянул на Пфиссиг, затем принял бумагу и двинулся дальше. Дело было сделано. Оставалось только ждать и надеяться.