Дважды Шутт

– Чем это вы тут занимаетесь? – строго вопросил он, сжав кулаки и подбоченившись. В этой позе, которую он принял ради того, чтобы выглядеть устрашающе, он, напротив, смотрелся довольно потешно. Как бы то ни было, легионеры оторвались от своих занятий и развернулись к нему.

– Вкалываем, лейтенант, – ответил один из них – долговязый малый, которого, судя по нашивке, звали Стрит.

Акцент у него был такой сильный, что Окопник не сразу разобрал, что он ответил.

– То есть работаете? – прищурился Окопник. – Я бы вам посоветовал действительно работать. Тут вам не база отдыха, не забывайте об этом.

– Да он просто гений, – пробормотал кто-то, и Окопник снова не понял – кто именно.

Окопник решил снова проигнорировать издевку – ведь, если на то пошло, ее можно было воспринять и как комплимент.

– И чем же именно вы занимаетесь? – поинтересовался он.

Молодой круглолицый легионер в старомодных очках ответил:

– Превосходный вопрос, лейтенант. Пожалуй, если мы все будем правильно ставить вопросы, мы непременно узнаем ответ.

– Что ты хотел этим сказать… – подозрительно прищурился Окопник и прочел имя легионера на нашивке:

– …Махатма? – Имя и лицо показались ему знакомыми. Не этот ли легионер вел себя неподобающим образом на первой поверке? – Уж не то ли, что вы сами не знаете, чем занимаетесь?

– А разве кто-то из нас понимает досконально, чем занимается? – с едва заметной улыбкой осведомился Махатма. – Простейшее действие чревато последствиями, которых никто не в состоянии предвидеть.

– Мощно задвинул, Махатма. Внушает, – с трудом сдерживая смех, отметил Стрит и одобрительно кивнул, потирая ладони.

– Вы служите в Легионе, – горделиво запрокинул голову Окопник и устремил на Махатму суровый взгляд – ему очень хотелось, чтобы взгляд получился как можно более суровым. – О последствиях должны думать офицеры. А вы должны выполнять приказы, и если вы будете их выполнять, все будет хорошо.

Что будет, если легионеры не станут выполнять приказы, он предоставил их воображению.

Окопник не учел того, насколько богатым воображением обладает Махатма.

– Лейтенант Окопник, могу ли я задать вам вопрос, сэр? – проговорил Махатма, подняв руку, словно школьник. Проигнорировать его не было никакой возможности.

– В чем дело, Махатма? – нахмурился Окопник, крайне недовольный тем, что разговор идет не так, как он задумал.

Он решил, что поскорее отделается от Махатмы и сам поведет беседу.

Махатма, сохраняя подчеркнуто серьезное выражение лица, спросил:

– Лейтенант Окопник, не следует ли нам интересоваться тем, от кого исходит приказ, дабы мы могли определить, справедлив ли он и, следовательно, стоит ли его исполнять?

Окопник одарил Махатму гневным взором и процедил сквозь зубы:

– Не вижу, какое это имеет отношение к…

– О, это как раз имеет очень большое отношение, – возразил Махатма настолько почтительно, что выругать его было попросту невозможно. – Не всегда так уж легко отличить одного человека от другого, а как быть, если один из этих людей – офицер, а другой – нет? Если вдруг появится какой-то человек и объявит, что он – офицер, следует ли нам подчиняться ему, или все же следует сначала выяснить, так ли это, а уж потом выполнять его приказы?

– Ну нет, на этом ты меня не подловишь, – злорадно ухмыльнувшись, покачал указательным пальцем Окопник. – Майору генштаб поручил командование этой ротой. И приказ о своем назначении он предъявил капитану Шутнику.

– Но капитана Шутника не было на базе, когда прибыл майор Портач, – возразил Махатма. – Тогда он никому никакого приказа не показывал и все же сразу приступил к командованию ротой. Откуда же нам знать, законен ли приказ о его назначении командиром роты?

– Ну, Махатма, во дает! – восторженно прошептал кто-то из легионеров.

– Глубоко копает, скотина! – подхватил другой.

У Окопника по спине побежали мурашки. Уж не подыскивали ли эти наглецы повода для бунта? Что же ему делать?

Приструнить их самолично или поскорее доложить майору, и уж пусть он сам принимает те меры, которые сочтет необходимыми?

– Другие офицеры были здесь и не высказались против вступления майора в командование ротой, – наконец нашелся Окопник.

– Это мне известно, и именно поэтому мы продолжали исполнять приказы, – невозмутимо кивнул Махатма. – Но это было до возвращения капитана. И как нам быть теперь, если приказы поступят от капитана? Он ведь по-прежнему офицер, не так ли?

– Капитан Шутник лишен поста командира, – чувствуя, как по лбу течет струйка пота, процедил Окопник. – Более того: майор посадил его под домашний арест и в данный момент проводит расследование его проступков в то время, как он был командиром. Так что он временно отстранен от должности.

– Это мы все слышали, – не унимался Махатма. – Означает ли это, что нам не следует исполнять его приказы?

– Вам следует… – начал фразу Окопник, но тут же оборвал себя, уловив в вопросе Махатмы очередную ловушку. – Вам следует действовать по обстоятельствам. Если его приказы законны, вам, безусловно, следует их исполнять. Но если его приказы будут противоречить приказам майора, исполнять их не следует ни в коем случае.

– Очень хорошо, сэр, вы очень понятно все объясняете, – с еще более обезоруживающей улыбочкой проговорил Махатма. – Но позвольте задать вам еще один вопрос, лейтенант Окопник. Как нам узнать, законны ли приказы капитана, до тех пор, пока мы не узнаем, одобрены ли они майором?

– Хороший вопрос, – одобрительно кивнул Окопник. – Полагаю, что при таких обстоятельствах вам следует игнорировать приказы, исходящие от капитана Шутника, до тех пор, пока вы не удостоверитесь в том, что их одобрил майор.

– Благодарю вас, лейтенант, – кивнул Махатма. – Теперь я все хорошо понял.

– Отлично. В таком случае продолжайте работу, – распорядился Окопник и поспешил ретироваться.

Позднее он очень пожалел о том, что не задержался и не увидел последствий своего последнего высказывания. Но у него было слишком мало опыта в общении с личным составом роты «Омега», и потому предвидеть таких последствий он никак не мог.

Преподобный Джордан Айрес часто заморгал, войдя в ярко освещенную комнату, и увидел тех, кто его поджидал.

Армстронг и Рембрандт сидели рядом на диване, а Бренди примостилась на подлокотнике.

– Присаживайтесь, Преп, – пригласил капеллана Шоколадный Гарри, который пригласил его на эту конспиративную встречу.

– Благодарю, спасибо, – кивнул капеллан и поставил стул с жесткой спинкой напротив дивана.

Шоколадный Гарри опасливо опустился на второй подлокотник дивана. В итоге возникло забавное зрелище – двое сержантов с внушительным телосложением по бокам и двое стройных лейтенантов посередине. Преп обвел взглядом всех четверых и проговорил:

– Наверное, случилось что-то важное, если вы все здесь собрались. Вы скажете мне, в чем дело, или я должен угадать?

– Думаю, вы уже и так знаете, какая наша самая главная проблема, – взяла слово Рембрандт как самая старшая по званию из присутствующих.

– Майор, – сказал Преп, и все четверо дружно кивнули.

Преп кивнул в ответ, но тут же пожал плечами и проговорил:

– Что ж… Я могу только выразить свое сочувствие, но не знаю, что тут можно поделать. Его прислало командование Легиона, и похоже, нам остается только смириться с этим.

– В принципе я с вами согласен, Преп, – сказал Армстронг. – Он – законно назначенный командир, и если у нас с ним разные взгляды, то нам остается либо соглашаться с ним, либо уволиться. Тем более что его взгляды – это строчки устава.

– Я на это точно так же смотрю, лейтенант, – отозвался Преп. – Когда Короля призвали в армию, он послушно выполнял приказы – как любой другой парень, ставший солдатом. Он не пользовался никакими привилегиями. Он даже волосы подстриг, а это была немалая жертва с его стороны.

Если уж он мог с этим смириться, то и мы, я так думаю, тоже можем.