Тихий ангел пролетел

– Думаете, Нас интересует самолет, который вы здесь поминали? Ни в коем случае! Подумаешь, чудо! Обыкновенный аппарат тяжелее воздуха, кабэ товарища Микояна, известная модель. Не идет ни в какое сравнение с «Фантомом» или «Миражом». Но он связан с вами, это очевидно. Да мы и подозревали нечто подобное сразу, как вас нашли неподалеку от Черного озера. Ну летчик же, все прибамбасы при вас имелись, хотя и сильно подгоревшие… Все было ясно как день: вы из ЮАР. Разведывательный полет? Мы не исключали такой возможности, хотя было удивительно, почему вас не засекли наши радары на всем пути от границы. Это, это нам хотелось знать, но вы молчали, ничего не помнили, и, представьте, доктора подтверждали амнезию. Оставалось ждать, когда вы что-нибудь вспомните или… – он помолчал, выдерживая паузу или просто передохнуть вздумал, – …или это была не авария, а намеренное уничтожение самолета, а вы шли на глубокое внедрение – пусть даже через амнезию. Ее можно вызвать искусственно, психиатры подтверждают и дают методику. Опять ожидание: когда вы начнете проявляться…

– А я не начал, – усмехнулся Ильин, восхищаясь прихотливостью фантазии гебиста. Шпион он, выходит, Ильин. Штирлиц…

– Совершенно справедливо, – подхватил Олег Николаевич. – Времени пролетело – уйма, а вы ни гугу. Нас это просто-таки умиляло, а вот и друг ваш и коллега иной раз докладывал, что никакой вы не шпион, а просто потерявшийся в чужом мире человек, глубоко, кстати, несчастный. Ну, и не очень здоровый, конечно, такие аварии никому здоровья не прибавляют…

– Будто знает, сучара, – заметил Ангел. – Будто сам сто раз с самолетом в болото бухался…

– Да фиг с ним, – отмахнулся Ильин. – К чему он ведет, вот вопрос. Ведь ведет к чему-то…

– А тут как раз наши специалисты подняли со дна озера вашу машинку, вернее, то, что от нее осталось. Определили модель и попробовали разобраться: почему это радары молчали.

– Разобрались? – спросил Ильин.

Заметим: своими проходными вопросиками-репличками он вроде бы не отрицал версию о гробанувшемся пилоте Ильине, залетевшем в Россию из далекой ЮАР или с ее тайной базы поближе. Где базы? Ну, в Ливии, например. Опасно не отрицать? Он так не считал. Если уж и пришла пора опасности, то она пришла – и точка. Они у него не искали подтверждения своим предположениям, они эти предположения за истину держали. А значит, соглашайся не соглашайся – конец один. Какой только?

– Конечно, разобрались, – сказал Олег Николаевич. – Очень полезная штучка – этот ваш самолетик, батенька. Ну, о-очень полезная даже для нашей развитой промышленности. У вас там в ЮАР неплохие спецы выросли. Но интересно, на что рассчитывали ваши хозяева, когда планировали аварию? На то, что он сгорит дочиста? Не рассчитали – не сгорел. Не скрою от вас, химикам из «Фарбен индустри» хватило остатков. Секрет антирадарного покрытия в наших руках, – в его голосе звучала законная гордость химиками из «Фарбен индустри».

– Что он имеет в виду? – всерьез изумился Ильин. У него прямо уши вяли от всего услышанного. – Какое, к черту, покрытие? Ты что-нибудь понимаешь?

– Может, было какое, а ты не знал? – осторожно предположил Ангел. – Может, пилотам всего знать не положено?

– Какое там не положено! Не было никакого покрытия. Рядовой серийный «МИГ», рядовой вылет, проверка как раз серийности. Не было на самолете ничего нового… Ты что, не знаешь, что ли, как готовят борт, если на нем хоть болт паршивый несерийный? Да пол-аэродрома спецов набегает! Да пилота тыщу раз наставляют, как на эту гайку дышать! А тут покрытие… Мне бы первым делом пришлось над радарами фугачить, а не в белый свет без адреса…

– Ну не знаю, не знаю, – сказал Ангел. – Мне ваши летучие игры – мрак, меня с тобой, напомню, не было.

– Откуда покрытие? Что за чертовщина? – Если до сих пор дьяволиада Ильина раздражала, но не удивляла особенно, то теперь он ощущал себя на грани умопомешательства. Или эти долбодуи врут ему про покрытие?..

– Все может быть, – философски заметил Ангел. – Так ты ж о нем думал, вспомни. И что ты знаешь про ту дыру, сквозь которую проскочил в Этот мир? Если тебя, хомо сапиенса, она ввергла в беспросветную амнезию, то почему бы ей так же мало-мало не изменить ряд физикохимических свойств предмета неодушевленного, то бишь аэроплана? Как-нибудь перестроить кристаллическую решетку – или чего там есть? – и получить абсолютно новые качества… Эти химики только покрытие изучали на предмет антирадарности, а если они за остальное возьмутся?

– За что остальное? – тупо спросил Ильин.

– За все остальное. За все, что осталось. За пропеллер, например.

– Там турбины, – еще тупее поправил Ильин.

– Значит, за турбины, – терпеливо согласился Ангел. – Вдруг в тех турбинах процесс фугования и спихуальности идет втрое быстрее? Ты знаешь? Нет, ты не знаешь. Дыра в пространстве-времени, брат Ильин, умеет столько гитик, что всей вашей земной науке не снилось. Вали все на дыру, не сомневайся.

Но валить не пришлось. Олегу Николаевичу Ильин-собеседник не требовался. Олег Николаевич ходко гнал свой монолог, а статисты за столом лишь подчеркивали своим молчанием первостепенность фигуры из гебе. Маяковский, разговор с товарищем Лениным, каковым на данный момент являлся Ильин. В стихах классика, помнится, Лукич на фотке тоже слова не молвил.

– Так что спасибо вашим ученым, – продолжал Олег Николаевич, – спасибо вам, Иван Петрович, любезный мой, спасибо вашей коммунистической партии и родному для вас правительству за ваш дальний перелет. А то, что амнезия, – вините не нас. Видит Бог, мы здесь, в России-матушке, сделали все, чтобы вам, Иван Петрович, драгоценный, жилось вольготно и без хлопот. Честно говоря, мы ждали от вас полезной информации, да-да, от вас лично, но – не судьба. Вы слишком молчаливы. Но за вас сказал металл. – Тут Олег Николаевич задрал горе указующий перст, обозначив, видно, заоблачные высоты, из коих сверзился в болото говорливый металл, и закончил сухо и буднично: – Так что пора, Иван Петрович. Пришла пора расстаться.

– Как расстаться? – не понял Ильин. И Ангел, от неожиданности запоздав с репликой, изумился:

– Как расстаться?

– Как в море корабли, – объяснил Олег Николаевич. – Погостили вы у нас в первопрестольной – пора и честь знать. День сегодня суматошный выдался, отчасти – по вашей вине. Все устали. Долгие проводы – лишние слезы. Скажите своим знакомым слова прощания, и – в путь.

– В какой путь? – настойчиво и тупо домогался Ильин. Где-то в районе предстательной железы рождалась паника, ползла наверх, захватывая остальные жизненно важные органы, заставляя сердце биться со скоростью триста ударов в минуту, желудок – нехорошо сокращаться, а печень и почки – выделять камни с песком пополам. – В какой путь?

– В далекий. Мы тут вашего закадычного друга попросили вам вещички собрать, пока вы по Москве от нашего догляда бегали. Проверьте, будьте добры, все ли он собрал, а то нам чужого не надо.

Тит вынул из-под стола огромную «адидасовскую» сумку и бухнул ее на стол перед Ильиным. Не поленился – сам «молнию» на сумке расстегнул.

Ильин машинально глянул. Из распоротой «молнией» сумки некрасиво вываливались знакомые «ковбойки», торчал угол косметички, в которой Ильин хранил расхожие лекарства, бесстыдно раскрыли ширинку стираные-перестираные «Ливайсы».

– Я все, что надо, положил, – хрипло сказал Тит. Почему хрипло? А Бог его знает, почему! То ли в горло чего попало, то ли и впрямь жаль ему было расставаться с Ильиным. Ведь минувшее время из жизни, из песни не выкинешь, а в минувшем им с Ильиным не так уж и скверно было вместе. – Можешь не проверять – все. Книжки тоже, хотя они тебе там помехой могут стать. Но положим, пусть… А о куртке. Вань, не плачься, на фиг тебе там куртка на меху! Тепло там, Вань…

– Где там? – спросил Ильин сначала Тита, потом Ангела. И ни Тит, ни Ангел не ответили. Тит – потому что не велено ему было раньше времени пункт назначения называть, секретным он, видать, числился. А Ангел… Ох, трудно думал Ильин, похоже, Ангел о чем-то догадывался, о чем только?..