Розы для киллера

Он схватил меня за руку и увлек в сторону. Я не сопротивлялась — разговаривать под Мендельсона было невозможно, к тому же мы мешали Гертруде сосредоточиться.

— Не тяни время, а то хуже будет, — предупредил меня мужчина.

Я быстро прикинула в уме, если я буду скандалить, он пожалуется Координатору, раскроется наша подмена, меня выгонят. А хоть и не Бог весть какие деньги, но в моем положении никакую работу терять нельзя. И к тому же тот лохматый с букетом вел себя странно, карточку я впихнула ему насильно, очевидно, и правда получилась накладка.

— Ладно, — решилась я, — был тут один с букетом. Такой лохматый и с бородой, я ему отдала все, что было.

— Давно был? — прямо вскинулся мужчина, мне даже показалось, что он пробормотал какое-то ругательство.

— Семь минут всего, вон туда пошел, на ту ветку. И больше я ничего не знаю, оставьте меня в покое! — Я уже стояла рядом с Гертрудой.

Мужчина резво бросился вперед по переходу, но по дороге споткнулся о Гертрудину раскрытую сумку для денег. Денег там было негусто, все больше мелочь, но все равно неприятно.

— Гражданин, вы что, с ума сошли? — закричала Гертруда. — Соберите!

— Да отцепись ты! — крикнул он и попытался Гертруду оттолкнуть. Но это, доложу я вам, занятие бесполезное, потому что росту в ней не меньше метра семидесяти и весу соответственно много, и на ногах она стоит весьма крепко — натренировалась в переходе.

Поэтому, убедившись, что в лоб ему с Гертрудой не справиться, мужчина нагнулся, якобы для того, чтобы помочь, а сам ловко обошел Гертруду сбоку и бросился дальше по переходу.

— Чтоб ты провалился! — крикнула Гертруда ему вслед.

Тут мы немного отвлеклись на собирание честно заработанных Гертрудой денег, а когда подняли головы, то увидели, что мужчину в кашемировом пальто кто-то подвел к стене метрах в пятнадцати от нас, и что он, совсем бледный, закатил глаза и оседает на пол.

— Что это с ним? — ошеломленно спросила Гертруда.

— Вы же ему пожелали… вот и…

— Ой, я не хотела! — испугалась Гертруда. — Наталья, пойди посмотри, как он там, а я посторожу.

Я сунула в сумку карточки и пошла поближе к тому типу. Вокруг толпились какие-то тетки, кто-то совал ему валидол. Мужчина открыл глаза, начал вставать, бормоча: «Ничего, ничего, все в порядке, это сосудистое, от духоты». Он встал, снял очки и пригладил усы. Усы были пышные, но какие-то лишние на его лице, абсолютно ему не шли. Мужчина уже удалялся, торопливо и озабоченно. Я глядела ему вслед, недоумевая. В его походке, во всем его виде со спины было что-то знакомое.

Мужчине с букетом не повезло. В метро случилась какая-то авария, он ждал минут семь, а потом смог сесть только в третий по счету поезд, потому что боялся помять букет, так было набито. Все время в толпе он держал букет высоко над головой, так что его было хорошо видно. Выйдя на поверхность на своей станции, мужчина с букетом вдруг вспомнил, что забыл дома записную книжку и не знает точного адреса, куда идти. Он поискал глазами телефонную будку и куда записать адрес. В кармане он ничего не нашел, странно, была же бумажка, которую сунула ему женщина в переходе чуть не силой. Да ладно, вон их сколько стоит, все работу предлагают, жулики! Он схватил карточку у женщины возле лотка с газетами и скрылся в телефонной будке. Его преследователь следил за ним издалека, чтобы не обнаружить себя, поэтому не видел всех манипуляций, а заметил только, как интересующий его объект после разговора по телефону записал что-то на карточке и убрал ее в бумажник.

Дома в этот вечер стоял дым коромыслом, причем в самом буквальном смысле слова. Мои дети сидели на кухне с Кристинкой, Лизаветиной школьной подружкой. Мне кажется, Лизка поддерживает с ней дружбу назло мне, чтобы я не забывалась, всегда имея перед глазами пример гораздо хуже Лизаветы. Сама по себе Кристинка девчонка неплохая. Добрая и невредная, но мозгов у нее нет совершенно. Кристинка вела отрицательный образ жизни, болталась у ларьков, иногда не ночевала дома. С грустью глядя, как на ее хорошенькой мордочке проступает легкая одутловатость и ясно обозначаются мешки под глазами, я искренне желала, чтобы Бог дал ей хотя бы не ума, а бабьей житейской хитрости, тогда Кристинка смогла бы найти себе какого-нибудь парня и главное — его удержать.

После рождения внука я сделала Лизавете строгое предупреждение — выставить Кристинку вон.

— Она везде болтается, спит с кем попало, ты что, хочешь заразу в дом получить?

— Да что ты, мама, — хлопала глазами моя курица, — ты же сама говорила, что презервативы в каждом ларьке.

— Ну-ну, — вздыхала я.

В общем, ребенок вякал в комнате, а эти мерзавцы курили и пьянствовали на кухне — на столе стояли две бутылки «Монастырской избы». Хотела бы я знать, на какие деньги их купили? Утром зять стрельнул у меня десятку якобы на молоко, но я сильно подозреваю, что на сигареты.

— Привет, — сказала я, стоя в дверях. — Ли-завета, ты с ума сошла, хочешь, чтобы ребенок стал алкоголиком?

— Мам, я немножко, — заныла Лизка, — это же сухое, чистый виноград… Кристинка принесла.

— Здрассте, теть Наташа, — закивала Кристинка, — вот, на заработанные деньги купила.

— И где же ты их заработала? — поинтересовалась я.

Лизка с мужем захохотали.

— Чушь несет какую-то, якобы мужик ей сто рублей просто так дал, за красивые глаза.

Кристинка не обижалась, но стояла на своем. Она начала туманную историю, про ларек, про Светку, про разноцветный букет. Я машинально двигала кастрюли и разбирала сумки с продуктами. Разноцветный букет роз меня насторожил, и Кристинка, гордая, что ее внимательно слушают, довольно связно пересказала мне историю про чайные розы и про двух мужчин, которые так домогались букета. Задав несколько наводящих вопросов, я выяснила, что букет был тот же самый, что у того лохматого мужчины, которому я насильно всунула карточку и который сел в метро на нашей станции, там, где живу я. И второй тип был тот же самый. Очевидно, у него с продавщицей Светой была договоренность покупать в пятницу такой букет, а лохматый случайно перехватил. И я, вернее не я, а приятельница Людмила, должна была «этому букету» что-то передать, какую-то информацию. Интересно, какую? Последние слова я мысленно произнесла вслух совершенно машинально, потому что все мысли вытеснил из головы абсолютно вопиющий факт — кончились голубцы.