Тамбу

В ответ тот едва заметно покачал головой.

— Хорошо, теперь вы об этом знаете! Игра окончена, Хейри. Я даю вам пять секунд, чтобы собрать вашу команду здесь, перед экраном, где я смогу видеть вас всех, иначе приведу этот механизм в действие.

Несмотря на твердый тон своего заявления, Тамбу затаил дыхание в последней отчаянной надежде. Если бы только мятежники выполнили его требование… и все были у него на виду, чтобы он мог быть уверенным, что они не заняли позиции у орудий, наводя их прицелы на ни о чем не подозревающий флот…

На какой-то миг Хейри заколебался. На лбу его выступил пот, глаза метнулись куда-то в сторону за пределы экрана. Оттуда донесся другой голос, и, хотя слов разобрать было невозможно, они, судя по всему, укрепили решимость Хейри.

— Вы просто блефуете, — произнес он вызывающе, надменно вскинув голову. — Все капитаны сейчас находятся у нас на борту. Даже если бы у вас была возможность, вы бы не стали…

— Прощайте, Хейри, — произнес Тамбу, опустив руку на панель пульта.

На долю секунды лицо Хейри заполнило собой экран, глаза его расширились от ужаса. Затем, во второй раз за эти сутки, экран погас.

Тамбу немедленно переключил изображение на дисплее, и перед ним снова возникла панорама флота — «Скорпиона» на ней не было. От звездолета, на котором проходило собрание капитанов, не осталось даже следа.

Сигнальная панель пульта вспыхнула огнями, словно рождественская елка. Мигающие красные лампочки одна за другой загорались на панели, пока Тамбу молча сидел и рассеянно смотрел на них, невольно отмечая про себя, каким кораблям понадобилось больше всего времени, чтобы выйти на связь.

Наконец ему удалось собраться с мыслями, и он резко подался вперед, одной рукой схватившись за микрофон, а другой быстро перебирая кнопки на пульте.

— Говорит Тамбу, — объявил он. — Всем кораблям приказываю аннулировать вызовы и быть готовыми принять экстренное сообщение по флоту.

Он выждал, пока лампы на панели, мигнув в последний раз, не погасли.

— На борту «Скорпиона» произошел взрыв, причина которого не установлена, — продолжал он. — Мы можем только предположить, что никто из находившихся там не остался в живых.

Он сделал короткую паузу, чтобы дать сообщению пройти по каналам связи.

— Старшим офицерам предписываю немедленно принять на себя командование своими кораблями, — распорядился он. — Вы можете использовать оставшееся время суток вне установленного распорядка, чтобы совершить поминальные службы по погибшему персоналу. Завтра, начиная с восьми часов, я свяжусь с каждым из вас индивидуально, чтобы помочь вам провести реорганизацию в ваших экипажах, а также отдать ряд конкретных приказов и распоряжений. Экипажам тех кораблей, которые находились ближе всех к «Скорпиону», даю один час, чтобы проверить наличие повреждений на борту. После этого они должны доложить мне о своем техническом состоянии. Подтвердите прием сообщения сигналами золотистого цвета.

Он следил за тем, как на панели снова загорались огоньки. На этот раз все они были золотистыми — все, кроме одного. «Скорпион» никогда уже больше не выйдет на связь.

— Конец связи.

Убедившись в безопасности флота, Тамбу тяжело опустился в кресло, охваченный сознанием всей чудовищности своего поступка.

Они погибли! Все до единого — Рамона, Эгор, Эй-Си, Джелли — канули в небытие, стоило ему повернуть всего одну лишь ручку на своем пульте.

В глубине его пораженного шоком сознания возникла мысль, что он потерпел полное поражение в противоборстве с самим собой. Под давлением обстоятельств Тамбу руководил его действиями, и он же положил конец его последней надежде на уход от дел. Теперь, когда капитанов не стало, он не вправе был покинуть флот, поскольку не осталось больше никого, кому он мог бы передать свои обязанности. Ему придется остаться на своем посту, готовить новых капитанов, заниматься реорганизацией…

Он перестал быть самим собой. Он стал Тамбу. Ужас наполнил все его существо, он лишился последних сил… Тамбу зарыдал.

ИНТЕРВЬЮ XII

— Вскоре после этого случая я сменил корабль, так как обнаружил, что моя прежняя каюта хранила слишком много воспоминаний, чтобы я мог чувствовать себя там комфортно. Итак, мы подходим к настоящему моменту. За последние два года я подготовил новых капитанов. Совет уже основан и функционирует, оставляя мне немного свободного времени, что в конечном итоге позволило мне дать вам это интервью.

— И никто во флоте так и не узнал об истинной причине взрыва на борту «Скорпиона»? — спросил Эриксон.

— Разумеется, они обо всем узнали. Я сам сообщил об этом каждому вновь назначенному капитану во время вводного инструктажа. Я счел, что это наглядный урок того, к чему могут привести плохие отношения между капитаном и его командой.

— Неужели никто так и не подверг сомнению ваш поступок? — поинтересовался Эриксон. — Я думаю, что кто-то из них непременно должен был проявить недовольство тем выбором, который вы сделали в той ситуации.

— Вспомните наш недавний разговор о знаменитостях, — подсказал ему Тамбу. — Ни один из новых капитанов прежде не общался со мной напрямую. Оказавшись вдруг волею судьбы на высоком посту, они всеми силами стремились заручиться моей поддержкой и одобрением. Заранее предрасположенные к тому, чтобы смотреть на меня с благоговением и страхом, они с готовностью признали меня в качестве естественного лидера — единственной силы, отделяющей их от хаоса. Никто не ставил под сомнение мои действия, более того, все они охотно извлекли урок из этого несчастья.

— Но вы, конечно, не делали ничего со своей стороны, чтобы поощрить это благоговение и страх, — произнес Эриксон.

— Напротив, — признался Тамбу непринужденным тоном. — Я делал все возможное, чтобы создать определенный имидж. Большая часть моей работы за последние два года состояла в том, чтобы поддерживать дистанцию между собой и флотом.

— Но почему? — спросил репортер. — Похоже, что вы не только добровольно приняли вашу изоляцию, но и сами создали ее.

— Сильно сказано, мистер Эриксон. Почему я пошел на это? Вспомните эпизод со «Скорпионом». Я потерял звездолет, хорошую команду и всех моих капитанов только потому, что позволил личной дружбе повлиять на беспристрастность моих суждений. Я уже имел случай убедиться в том, что могу действовать более эффективно, находясь в полной изоляции. Так как я вступил в эту последнюю фазу без друзей или близких, мне было сравнительно легко избежать проявления сантиментов. Я считаю, что объективность моих оценок только выиграла от такой обособленности.

— Вы взяли себе новую возлюбленную? — спросил Эриксон с несколько грубоватой прямотой.

— Нет, — ответил Тамбу после короткой паузы. — Я не пытаюсь делать вид, будто до сих пор верен памяти Рамоны. У меня нет сомнений в том, что рано или поздно я снова захочу иметь кого-то рядом, но только не так скоро.

— Мне это уже приходило в голову раньше по ходу нашего интервью, но теперь, когда я выслушал всю вашу историю, я считаю своим долгом высказать свою мысль вслух: вы платите ужасную цену за свое положение, Тамбу.

— Не надо жалеть меня, мистер Эриксон, — сказал Тамбу холодно. — Я делаю то, что делаю, по собственной воле, точно так же как вы воспринимаете постоянные переезды, номера в дешевых отелях и ресторанную еду как неотъемлемую часть избранной вами профессии. Когда-то, думая о возможности отставки, я чувствовал сожаление и раскаяние. Однако, как я уже рассказывал в конце того эпизода, эта внутренняя борьба была мною выиграна — или проиграна, в зависимости от вашей точки зрения. Теперь я окончательно стал Тамбу. Я был рожден в первые дни существования флота, и теперь флот — вся моя жизнь.

— Значит, у вас нет намерения покинуть свой пост сейчас, когда Совет капитанов готов взять командование на себя? — осведомился Эриксон.

— Покинуть ради чего? — возразил Тамбу. — Мои родные умерли. Мои друзья погибли. За пределами флота для меня больше ничего и никого нет.