Страница 24 из 61
Можете себе представить, сколько это продолжалось!
В общем, этот тип, который его приволок, держался в стороне немного. На нем была ярко-красная резиновая шапочка и купальник с белыми полосками по бокам. Он был эдакой здоровой дылдой, из тех, которые, вероятно, никогда не перестают есть. Его карие глаза смотрели на меня, не видя меня.
"Бедняга, не знаю, кто это, но вот не повезло", — повторял в это время дылда всем, кто хотел его слушать. Потом вдруг он замолчал и показал на что-то пальцем: "Смотрите!"
Я посмотрел, но ничего особенного не увидел, только то, что обычно видишь на пляже: мальчишки, продающие мороженое или апельсиновый сок в бумажных стаканчиках, или коробки холодного шоколада да еще целлофановые пакетики с чипсами. Продавцов всегда узнаешь по их белым панамкам, защищающим их от солнца, точно как в фильмах про охотников на хищных зверей в Африке.
Слева от меня какой-то тип переходил от девушки к девушке, все пытаясь завязать разговор, "работал", как они теперь говорят. В общем, в "Бухте-2" полно народу, потому как все они практически приехали провести свой летний отпуск в такие места, как Вайтер Роу, Бэннэр-Лоудж, Тэминетт, Леманинк, и так далее.
В одном месте на пляже люди окружили игрока на укулеле, который играл мелодию Блю-Тэйл-Флай. Он остановился, чтобы сказать несколько слов об одном из клубов в центре города, клубы для холостяков определенного возраста, сказать одному из тех, кто пел:
— Сегодня вечером я буду танцевать в клубе "Нову Дэпар".
И тогда я увидел, на что показывал пальцем дылда. С трудом пробираясь через расстеленные полотенца, двигались двое. Они что-то несли вдвоем похожее на марлю, кусок марли, сложенный вдвое. На самом-то деле, это были носилки. Парня укрыли белой простыней прямо с головой, да так, что он не мог даже дышать.
— Думаю, что они отвезут его сейчас на спасательный пост, — сказал я маленькой блондинке, стоявшей рядом со мной; мне помнилось, что я где-то не то в "Бухте-6" не то в "Бухте-7" видел деревянный домишко, вроде бы на сваях с винтовой лестницей, ведущей в диспансер.
Блондинка покачала головой:
— Нет, ему теперь нужна машина "скорой помощи" и морг. Я его сегодня видела. Отличный пловец.
Рядом стоящий дылда подал голос:
— Видимо, свело судорогой или еще что-нибудь. Мы заплыли далеко, за четвертый бакен, никого вокруг, кроме…
И он повернулся ко мне, как если бы только что заметил мое присутствие.
Я представился. Он пробормотал, что рад познакомиться со мной, но не назвался. Взгляд его был жестким.
— А что вы, собственно, заметили, увидели? — спокойно спросил он.
— Да в общем-то я увидел вас на нем, вы пытались его поймать. То, что вы проделали, поистине это работа героя. Вам нечего стыдиться, можете мне поверить!
Больше я решил в этот день не купаться. Когда пришли мои друзья, я им рассказал, что увидел, а остаток дня провел, загорая на солнце.
В какой-то момент я почувствовал на себе взгляд. Я поднял глаза. Дылда был здесь, недалеко. Он спросил у девушки, какую книгу она читает, но время от времени бросал взгляд в мою сторону. Я закрыл глаза, вытянулся и забыл об этом.
Но, возвращаясь домой в поезде на Брайтон, я начал задавать себе вопросы. Я вспоминаю, как я посмотрел на свое отражение в вагоне метро. Вид у меня был — скелета.
Словом, вернулся я домой на авеню Снайдер и сел вам писать письмо. Я должен был принять душ и отправиться на встречу друзей Израиля на пересечение Мэдисон и 23-й авеню, но, думаю, что я туда не пойду. Уж сегодня-то вечером точно. И уж, насколько мне кажется, не пойду больше ни на одно собрание в моей жизни.
Ну вот, значит: блондинка на пляже сказала мне, что утопленник был хорошим пловцом. Если бы у него были какие-нибудь неприятности, тот, кто хоть немножко умеет плавать, всегда сможет спастись, отдохнув на спине. Так. Далее, я слышал, как жертва крикнула: "Сэм!" — прежде чем начать тонуть, как если бы этот Сэм был рядом где-то. Но дылда сказал, что никогда утопленника не видел…
Мне сверлит голову мысль, почему дылда так поступил и почему он, не переставая, глядел на меня. Я многое обдумал и вижу, что все это принимает совсем другой оборот. Я дылде сказал: "Я вас видел прямо на нем". Теперь я снова вижу, как все это было: дылда держал голову парня под водой, он и не пытался его спасти. Дылда держал его под водой, пока тот не отдаст концы.
А может, я и ошибаюсь. Может, дылда — распрекрасный тип. Может быть.
Однако впечатление у меня такое, будто я один видел все, что произошло, и он это знает.
Как я вам уже говорил, может, я и ошибаюсь абсолютно? Может, дылда так выбился из сил, пытаясь спасти парня, что, казалось, полностью потерял голову. Мне он показался спокойным, но ведь есть такая категория людей, которые и виду не подадут, что с ними происходит, что они переживают, — как это бывает с теми, кто принимает решение убить кого-нибудь.
Короче говоря, все, что я вам рассказываю, это для того, чтобы вы поняли, о чем можно думать рано-рано утром. Здесь уже почти утро, и, когда я смотрю в окно, я вижу первые отблески утренней зари, которые скользят по крышам домов, что напротив моего.
Конечно же, я абсолютно ошибаюсь; видимо, солнце ударило мне в голову, ну… или все, что вы хотите.
Но дылде так легко меня найти. Ведь он знает и мое имя, и фамилию, и мой адрес найдет по справочнику. Ему ничего не стоит прийти сейчас ко мне и пустить мне пулю в лоб.
Но даже если бы он это сделал, правда бы все равно открылась. Ну хотя бы благодаря этому письму. Если я услышу, что кто-то идет, я прекращу писать, спрячу письмо, да так быстро, как только смогу. Полиция потом найдет его. Я уверен, что кто-то кто-нибудь записал фамилию и адрес дылды сегодня же после обеда, и вообще, его видело столько народа.
Вот и все. Да, и как я вам писал в самом начале, мне хотелось бы знать ваше мнение: может, я зря так боюсь? Может, мне стоило бы пойти в полицию и все им рассказать?
Так ведь можно и нервным стать, скажу я вам: а вот сейчас клянусь вам, я почувствовал сквозняк спиной, как если бы кто-то только что открыл тихо мою дверь и…
Эдвард Хох
Человек, который слишком мало знал…
Это была очень красивая девушка с темным цветом волос, тонкой талией. Она как-то неопределенно посмотрела на Рэнда, сидевшего за письменным столом.
— Должно быть, я кажусь вам несколько глупой, — сказала она.
— Совсем нет, — заверил он ее. — Вы очень хорошо сделали, что рассказали нам обо всех этих фактах. Ну а теперь, если бы вы начали все с самого начала со всеми подробностями?
— Досадно, но в общем-то вроде бы ничего и не случилось… Я видела, как этот человек делал отпечаток замка, вот и все. Все, прямо как в кино, и…
Рэнд слегка улыбнулся.
— Вы мне не сказали ни как вас зовут, ни где вы работаете.
— Но… Я думала, мой патрон вам позвонил…
— Я бы предпочел все услышать из ваших уст, если это возможно.
Девушка зашевелилась на стуле и скрестила ноги.
— Итак, меня зовут Одри Фаулер, а работаю я в дактилографическом отделе министерства иностранных дел. Меня приняли на работу три года назад, работа мне очень нравится. Все девушки — мои подружки, есть также достаточно много соблазнительных мужчин.
Рэнд откашлялся.
— Может, перейдем к тому, что произошло вчера?
— Ах! Ну да… Так вот, обычно по воскресеньям я не работаю. Но с этими вездесущими телевизионщиками…
— Какими телевизионщиками?
— Телебригада, которая готовит спектакль о дипломатах. Они добились разрешения снимать какой-то там план холла министерства. Я думаю, что кадры будут потом смонтированы с теми, которые они снимают в студии. Меня и еще нескольких человек назначили помогать технической группе и актерам.
— Вы американка, мисс Фаулер?
— Нет. А почему вы меня об этом спрашиваете?
— Из-за вашего акцента.