Забудь о прошлом

– Правда?

Филип скользнул губами по ее щеке.

– Вопрос в том, захочешь ли ты мне поверить? – ласково сказал он. – Я понимаю, что слишком самонадеян, но все же надеюсь, что ты достаточно любишь меня, чтобы простить.

Джоан, задержав дыхание, провела рукой по его подбородку, шершавому от выросшей за ночь щетины.

– Я прощаю тебя, – ответила она. – И я люблю тебя. Но об этом ты знаешь. Ты всегда это знал. И я никогда не хотела расставаться с тобой.

– Прости, – откликнулся Филип. – Я был дураком!

– Ты всего лишь человек, – вздохнула Джоан. – На твоем месте я, возможно, поступила бы так же.

Губы Филипа коснулись ее лица снова, и снова, и снова, а затем приникли к ее губам с непередаваемой нежностью и страстью.

Боже правый, восторженно подумала Джоан, превозмогая головокружение, я могла ожидать в конце своего путешествия чего угодно, только не этого!

– С кем ты разговаривал, папочка? – внезапно раздался в кухне сонный детский голосок.

С трудом отстранившись от Филипа Джоан увидела стоящего на пороге кухни сына. Мальчик, который был в своей смешной пижаме, тоже заметил мать и потрясенно раскрыл рот.

– Мамочка! Мамочка! – закричал он, обретая дар речи, и бросился к Джоан. —. Мамочка, ты вернулась!

Едва не сбив Джоан с ног, он повис у нее на шее.

– Здравствуй, малыш, – с трудом сдерживая слезы, произнесла Джоан. Она уже давно не употребляла этого ласкательного словечка, и Крис слегка скривил губы.

– Где ты была, мама? – воскликнул он, отпустив шею Джоан и с упреком посмотрев на нее. – Я так по тебе скучал! Нам всем не хватало тебя, правда, папа?

– Что? А, да-да. – В голосе Филипа звучала некоторая подавленность. Он стоял, упершись руками в стол, и, как догадывалась Джоан, пытался унять лихорадочное возбуждение. – Ты даже не представляешь, как нам не хватало тебя.

– О, некоторое представление у меня все же есть, – пробормотала Джоан и почувствовала себя невыразимо счастливой, когда Филип наконец отошел от стола и обнял ее за талию.

– Не сомневаюсь, – сказал он только для нее, а потом второй рукой обхватил плечи сына и тоже притянул его к себе. – Два самых любимых моих человека, – довольным голосом произнес Филип. – Как вы относитесь к тому, чтобы позавтракать не дома? Мне кажется, это событие следует отпраздновать, как ты считаешь, Крис? Мама вернулась, и теперь вся семья в сборе.

Крис задохнулся от счастья.

– Это правда? Мама, это правда? Папа будет жить теперь с нами?

– Он так сказал, – ласково произнесла Джоан и снова посмотрела на Филипа. – Ты доволен? – спросила она у сына.

– Конечно. Конечно, я доволен! – Крис был в экстазе. – Ох, мамочка, почему тебя так долго не было?

– Твоей маме нужно было время, чтобы простить меня, – сказал Филип, взваливая всю вину на свои широкие плечи. – К тебе это не имело никакого отношения, Крис. Это касалось только твоей мамы и меня. И, как множество мужчин до меня, я едва все не испортил.

– Но теперь все в порядке?

– Да, теперь все в порядке, – убежденно произнес Филип, еще крепче прижимая к себе Джоан. – Не дай Бог, конечно, но когда-нибудь и ты это поймешь. Мужчины порой бывают такими идиотами!

– Как мистер Кинни?

– Да. – Филип поморщился. – Именно как мистер Кинни. Но мы наставили его на путь истинный, верно, Крис? Мы доходчиво объяснили ему, что его угрозы – пустое сотрясение воздуха, а сам он здесь нежеланный гость, и теперь вряд ли снова увидим его.

– Он угрожал моей матери? – испуганно пробормотала Джоан. – О чем вы говорите?

– Ему не понравилось, как ты обошлась с ним, – кратко пояснил Филип. – И он пригрозил ей, что расскажет тебе… ну, ты уже знаешь, что он собирался тебе рассказать. А старой леди это было совсем ни к чему.

– Так вот почему она призналась, – с горечью произнесла Джоан. – Мне следовало бы об этом догадаться.

– Не суди ее слишком строго, Джо. – Теперь Филип мог позволить себе быть великодушным. – Она старая больная женщина, которая променяла свою жизнь на груду кирпичей и то же попыталась сделать с нашими жизнями. В глубине души она понимает, что оно того не стоит, но ни за что не признается в этом.

Джоан вздохнула.

– Полагаю, мне нужно подняться наверх и сказать, что я вернулась.

Филип стиснул ее плечо.

– Было бы очень мило с твоей стороны.

– Думаешь, ей не все равно? – поморщилась Джоан.

– Нет, не все равно, – заверил ее Филип. – Только не говори ей, что я так сказал.

– Но где же ты жила, мамочка? – протестующе возопил Крис, чувствуя, что взрослые на время забыли о нем. – В гостинице?

– Мама нам все расскажет… но не сейчас, – сказал Филип, кивком указав на пижаму со слониками. – Пойди оденься. Что-то я не припомню, чтобы в ресторане устраивали вечеринки в пижамах.

– Ресторан! Ух ты! – Крис пришел в восторг от этой новости. Бросив последний взгляд на мать, словно для того чтобы убедиться, что та не исчезла, мальчик выбежал из кухни.

Джоан пораженно посмотрела вслед сыну.

– К каждому можно найти свой подход, – скромно заметил Филип, проследив за ее взглядом, затем привлек Джоан к себе. – Но с вами я еще не закончил, мадам. Когда вернемся, я намерен добиться компенсации.

– Обещания, обещания, – нежно прошептала Джоан и, прежде чем он снова успел стиснуть ее в объятиях, легко выпорхнула из кухни.

Эпилог

Дождь поливал нещадно, и поэтому от мысли о поездке на побережье пришлось отказаться. Джоан это ничуть не расстроило. Годовалый Филип Второй с утра капризничал – видимо, у него болел животик, – и тащить его Бог знает куда не хотелось. К тому же Джоан и сама всякий раз с неохотой покидала уютную сень Шелби, который за два года превратился в их маленький частный рай.

Конечно, немного жаль было Роджерсов – особенно мальчишек. Они с таким нетерпением ждали этого уик-энда! Но Джоан – впрочем, не без некоторого чувства вины – и здесь нашла положительную сторону. Наконец-то они с Ди вволю посекретничают, чего никак не смогли бы сделать во время шумного и сумбурного пикника. А мальчишки? С момента приезда Роджерсов она вряд ли видела их хотя бы пять минут. Предводительствуемые Крисом, они, невзирая на дождь, изучали окрестности. А здесь было что изучать! Следовало только время от времени отлавливать юных следопытов и переодевать их в сухое.

Мужчины, тоже быстро нашедшие общие интересы, уединились в кабинете Филипа. А леди Сибил восседала на своем капитанском мостике в оранжерее, пополнившейся диковинными тропическими растениями, и не без гордости озирала владения, присматривая заодно и за шалопаями, все норовившими вскарабкаться на деревянные решетки, поддерживающие ее любимые вьющиеся розы.

Впрочем, когда Филип-младший уснул и женщины остались вдвоем перед разожженным в уютной гостиной камином, выяснилось, что секретничать им особенно не о чем. Ди была из тех подруг, которые понимают все без слов. Единственное, что было непонятно обеим, как, впрочем, и всем знающим леди Сибил, – это чудесное выздоровление старой женщины.

– Она на удивление хорошо выглядит, – заметила Ди, с наслаждением сделав первый глоток ароматного горячего кофе.

– Да, – согласилась Джоан. – Несмотря на то, что мама по-прежнему очень слаба, это отмечают все. Особенно озадачены врачи. – Она грустно усмехнулась. – Впрочем, ошибиться в диагнозе было легко. Череда многолетних стрессов не могла не сказаться на ее здоровье.

– Помилуй, Джо, стрессы были твоим уделом. А леди Сибил ты, как хрупкую игрушку, всегда держала в вате.

– Я, может быть, и да, но вот о Роне Кинни этого сказать нельзя. Согласившись принять участие в довольно предосудительном мамином спектакле, он тоже решил извлечь из него выгоду.

Ди взволнованно откинула назад белокурые вьющиеся волосы. Наконец-то нашлось то, о чем она не знала.

– Ты хочешь сказать?..

– Да, он ее шантажировал. Сначала ограничивался тем, что потихоньку оттяпывал от Шелби по кусочку земли, а когда мама пыталась возмутиться, угрожал рассказать мне всю правду об этом «романе». Потом, пользуясь тем же рычагом, вознамерился получить все целиком – и меня в придачу. Иногда мне кажется, что именно с этой целью леди Сибил попросила меня отвезти ее умирать в Шелби.