Те, кто рядом

4. Один на краю пропасти

Ничего особенного не произошло. Толя стоял возле огромного вспаханного поля. На горизонте в туманной дымке вырисовывался хуторок или церковь — он издали не разглядел. Правда, тут было значительно прохладней, чем там, откуда он прибыл. «Ну и что дальше? — поёжился Толя. — Куда идти и что делать?» Грустно ему было: впервые он ощутил себя одиноким и покинутым. Точнее, даже не покинутым, а выброшенным неизвестно куда и неизвестно зачем неизвестной силой. «Забавно!» — подумал он. Но он бодрился. Что уж забавного очутиться бог весть где без всяких средств к существованию!.. Почему-то эта мысль особенно его занимала — средства к существованию. Он порылся в карманах — нет ни копеечки. «Да, — сказал он себе, — не на что корку хлеба купить».

Вскоре он заметил вокруг некоторые несообразности. К примеру, поправляя свалявшийся в кеде носок, увидел, как странно растёт здесь трава: сужаясь к основанию, словно воткнутая в почву острыми кончиками. Оторвав одну травинку, он чуть не порезал себе пальцы её жёсткими краями. Он удивился ещё больше, обнаружив незнакомый злак, который вылезал из земли корнями вверх. Сначала Толя решил, что это какие-то плоды, но, присмотревшись, определил, что именно корни, — недаром он два года посещал ботанический кружок.

Всё это: и диковинные злаки, и то, что собственные следы чётко пропечатались на глине задом наперёд, и то, что дальний хуторок будто плавал по воздуху, иногда довольно высоко отрываясь от земли, и многое другое, что тревожило разум, — привело мальчика отнюдь не в весёлое настроение. «А тут и сгинуть недолго, — сообразил он. — Впрочем, мы ещё поглядим, кто сгинет, а кто нет!» Последние слова он произнёс вслух, чтобы урезонить того, кто, возможно, за ним наблюдал и подсмеивался над его растерянностью.

Услышала его Варвара Петровна, возникшая перед ним из воздуха, как Конёк-горбунок. Один рукав её нарядного платья был оторван, а щёки измазаны чем-то синим. Толя невольно улыбнулся: настолько непривычный вид был у всегда аккуратной и как бы только что отутюженной учительницы.

— Здрасте, Варвара Петровна! — приветствовал он её с удалью аборигена. — Какими судьбами в наши края?

— Уверяю тебя, Горюхин, если ты считаешь себя чересчур умным, то глубоко заблуждаешься.

— Я не считаю себя умным, Варвара Петровна… Много ли грибков набрали?

Кузьмищева заглянула в свою корзинку: «Ни одного!» — потом начала присматриваться и тоже заметила некоторые несуразности.

— Толя, где это мы очутились?

— Даже не представляю! — Он так всегда отвечал, не выучив урок.

Они смотрели друг на друга с недоумением. Толя добавил:

— С научной точки зрения меня больше интересует вопрос не «где», а «как». Но и этого я, к сожалению, не понимаю.

Кузьмищева вспомнила, что она учительница, побыстрее привела себя в порядок: одёрнула платье, достала зеркальце и платочком тщательно протёрла щёки, отчего лицо её стало ещё более двухцветным.

— Толя, с тобой был какой-то чудной мальчик. Ты его знаешь? Кто он?

— А почему он чудной?

— Он, ну… такой бледный, и на плече у него сидел зверёк. Такой пушистый. Вероятно, ручной. Из-за него я так и перемазалась.

— Это всё дело десятое — кто да на ком сидел, — рассудил Толя. — А главное, Варвара Петровна, решить, как быть дальше.

Учительница неуверенно предложила:

— Нам надо уточнить дорогу и немедленно идти домой.

— Вы так думаете?

Толя, впервые увидевший учительницу растерянной, понял, что придётся брать инициативу в свои руки.

— Что ж, вон хуторок виднеется, там наверняка кто-нибудь есть.

При этом он тяжело вздохнул.

Пока шли к хуторку (если это действительно был хуторок), Варвара Петровна расспрашивала Толю, как ему отдыхается в деревне, что он читает, хорошие ли у него друзья и прочее, что всегда спрашивают взрослые, лишь бы не молчать. Подобных вопросов вполне достаточно, чтобы скоротать любую дорогу. Толя ещё в детском саду научился отвечать на них без запинки, не вникая в смысл, и с таким расчётом, чтобы не раздражать вопрошающих, хотя знал и другие, правдивые ответы, которые могли вызвать лёгкий столбняк у неподготовленного человека. Он не злоупотреблял своим знанием и пользовался им лишь тогда, когда хотел от кого-нибудь поскорее отвязаться.

До хуторка они добирались долго. Поначалу казалось, что до него рукой подать, но как бы они ни торопились и какие бы углы ни срезали, хуторок оставался на том же расстоянии и поплавком сновал по воздуху. Варвара Петровна уже прихрамывала, вопросы её звучали всё глуше, наконец, она и вовсе умолкла и только ближе к вечеру робко поинтересовалась:

— Толя, а тебе не приходит в голову, что мы заблудились?

— Нет, Варвара Петровна, вряд ли. Скорее, это оптический обман непонятного свойства. Похоже, угодили в такое место, где ещё много встретим загадок.

— Иными словами, мы попали в сложное положение?

— Полагаю, в чрезвычайное.

— Толя, но уже смеркается, и ты, наверное, проголодался?

— О еде придётся пока забыть!

К хутору они приблизились неожиданно. То он покачивался чуть ли не под облаками, а то вдруг возник в двух шагах. И не хуторок это был вовсе. Огромный, покосившийся набок, травяной шалаш открылся их изумлённому взору. В шалаше не было ни окон, ни дверей. Неподалёку худенький старичок в широкополой шляпе ковырял палкой у себя под ногами. И что любопытно: сначала старичка вроде не было, а потом он обрисовался, стоял боком, пригнувшись к земле, и на гостей не обратил никакого внимания. Зато они оба очень ему обрадовались.

— Аллё, товарищ! — возбуждённо окликнула Кузьмищева. — Добрый день, товарищ!

Старичок посмотрел на них с таким выражением, будто они ему мешают работать. Высокомерно посмотрел.

— Вот ведь окаянная, — пожаловался он, — запропастилась в щель, теперь не достанешь.

— Что вы там ищете, дедушка? — вежливо поинтересовался Толя.

— Не замай! — ответил старичок грубовато. — Твоего тут не положено. Чего ищу — большой секрет. С ночи собака в небо улетела. Вынь её теперь. Как же!

Кузьмищева что-то хотела вставить, но Толя её опередил.