Страница 9 из 14
От холода не спасла и шаль. Надежда прикрыла окно и посидела еще немного, потихоньку клюя носом, уговаривая себя не маяться дурью и лечь спать.
В это время раздался звук автомобильного мотора, больничный сад осветился фарами, и к моргу подъехала очередная труповозка. Обычно такие машины приезжали днем, но случалось и ночью Надежде проснуться от стука и вызова сторожа.
Выскочили санитары и затарабанили в дверь.
— Михалыч, старый черт! Открывай, хватит дрыхнуть!
Надежда вгляделась в окна — никакого отблеска, очевидно, девица выключила фонарик и затаилась.
Через пять минут дверь отворилась, и показался заспанный Михалыч.
— Чего вам неймется-то? — ворчал он. — До утра подождать не могли?
— Какое ждать! — ответил водитель, высунувшись из машины. — На Выборгском шоссе авария, на семнадцатом километре. Автобус перевернулся да еще две легковушки. Ты, дед, спать не ложись, еще привезут скоро, не оставлять же их на шоссе до утра…
— Царица небесная! — вздохнул Михалыч и заторопился внутрь. — Ребятки, сейчас покажу, куда складывать…
Надежда содрогнулась и хотела уже закрыть окно, чтобы не слышать страшных подробностей, но знакомое покалывание в корнях волос ее остановило. Так начинало проявляться сильнейшее любопытство, которое Надежда Николаевна очень хорошо изучила и знала, что бороться с этим любопытством бессмысленно, его можно только удовлетворять.
И сейчас ей безумно захотелось узнать, какого черта делала в морге девица в черном и как она теперь выберется оттуда?
Санитары возились довольно долго, водитель в это время покуривал на крылечке. Парни вышли что-то уж очень веселые, и Надежда поняла, что Михалыч угостил их из своих запасов спиртиком. Водитель тоже это понял, пробурчал что-то завистливое, и труповозка уехала.
Сторож запер двери изнутри, и стало тихо. Надежда продолжала наблюдать.
Вот показался силуэт сторожа за освещенным окном, потом окна один за другим стали гаснуть, вдруг Надежде почудилось в последнем окне какое-то резкое движение, свет окончательно погас, и Надежда заметила, что уже полностью рассвело.
Через некоторое время — она не засекала точно — снова послышался шум, но на этот раз, судя по звукам, шли несколько человек.
«Да что сегодня за ночка? — удивилась Надежда. — Никакого покоя…»
Шаги раздавались громко в ночной тишине, люди нисколько не старались пройти незаметно.
— Черт, не удалось на машине сюда въехать! — услышала Надежда грубый мужской голос. — Теперь тащись обратно чуть не версту…
— Ничего, Вовчик, — наставительно ответил другой голос, в котором Надежда без труда угадала начальственные интонации, — пешком ходить полезно, опять же воздухом подышим…
Мужчины шли не по тропинке от дырки в заборе, а, как прикинула Надежда, от главного входа. Вот интересно, а тетя Дуня утверждала, что на ночь ворота запираются и двери главного корпуса тоже. Но эти пролезли как-то, машине только не удалось проехать.
Шедшие свернули к моргу, в чем Надежда и не сомневалась, — некуда им больше идти, не к ней же под окошко серенады петь!
Вот они подошли к крыльцу, и опять-таки Надежде удалось кое-как разглядеть всех троих. Двое были обычные бритоголовые качки. Причем один очень уж выделялся своими размерами — просто какой-то шкаф, причем не современный финский шкаф-купе — тот высокий, с зеркальной дверью, — а старый, пятидесятых годов, дубовый трехстворчатый шкаф.
Второй был поуже в плечах, но тоже молодец хоть куда. Третий же по силуэту был постройнее, а по движениям — постарше. Именно он был среди этой троицы главным. Надежда разглядела даже черные густые волосы и нос с горбинкой, то есть, выражаясь языком милицейских протоколов, третий из компании являлся лицом кавказской национальности.
Надежда Николаевна поплотнее закуталась в шаль и решилась приоткрыть окно пошире. Уж очень было интересно, что собираются делать новые визитеры.
Старший деловито обошел морг со всех сторон, послал того, кто похудее, погулять вокруг. Тот прошел по тропинке и без труда обнаружил дырку в заборе.
Старший достал мобильный телефон и тихо сказал что-то в трубку. Надежда предположила, что он отдал приказ шоферу машины объехать больничный двор и встать у дырки.
«Неужели они собираются красть труп? — У Надежды замерло сердце. — Я думала, что такое бывает только в кино…»
Старший поглядел на окна, вычислил одному ему ведомыми путями окно каморки сторожа и постучал негромко в стекло. Ему никто не ответил. Подождали немного, потом более здоровый парень забубнил:
— Дух, может, там и нет никого. И чего мы приперлись ночью? До утра он, что ли, не подождет, покойник-то.
— Его, может, утром похоронят, — зло огрызнулся тот, кого назвали Духом. — Тогда что, прикажешь могилу раскапывать? Это гораздо труднее… А так взглянешь быстренько, и все…
Надежда в окне была вся внимание. Стало быть, красть труп они не собираются… А жаль, интересно было бы поглядеть, как они потащат покойника…
Она тут же устыдилась своих мыслей — нехорошо так про покойников-то, следует смерть уважать… Но за месяц без малого пребывания в палате с окнами на морг Надежда Николаевна не то чтобы очерствела душой, но стала более спокойно относиться к некоторым вещам.
Муж назвал бы ее образ мыслей несколько циничным, но с мужем она такими мыслями предпочитала не делиться.
Старший вынул из кармана нож и поковырялся в замке. Судя по тому, что он отпустил несколько ругательств, замок не поддался.
«То ли дело сработала девица! — не могла не восхититься Надежда. — Быстро и бесшумно, а эти топают, как стадо слонов, шумят, пыхтят, а толку чуть».
Как бы в ответ на ее ехидные мысли, старший сказал что-то здоровому Вовчику, и тот налег на дверь чугунным плечом. Она не поддалась. Кавказец, которого называли Духом, оглянулся на окна больничного корпуса. Надежда знала, что его ничто не обеспокоит, потому что на морг выходил торец здания, в котором был один-единственный ряд окон. Причем на первом этаже размещалась водолечебница, и окно было замазано белой краской, на третьем, над палатой Надежды, располагался рентгеновский кабинет, и окно было затянуто плотной шторой, а дальше, в торце вообще не было окон. И только на втором этаже из окна за нарушителями подглядывала Надежда, но она мигом опустила занавеску, зажмурилась и постаралась представить себя каким-нибудь фикусом.