Страница 9 из 9
«Ну и пусть! – подумала Ирина. – Сами потом с ней разберемся, деньги отдадим или медведя подремонтируем».
Рассказ о том, как подруги обнаружили на улице Воскобойникова труп хозяина квартиры, Жанна выслушала довольно спокойно.
– Зря вы, конечно, туда поперлись...
– А все Катька со своим Мамбазимброй! Ирина махнула рукой.
– Но в общем-то, может, даже и лучше, что Мамбазимбру вы оттуда забрали, а то Стали бы потом туда звонить, выяснять, а там небось уже милиция шурует вовсю...
Жанна потребовала, чтобы ей предъявили Мамбазимбру, полюбовалась на него со всех сторон, покрутила пальцем у виска, показала пальцем в сторону Катьки и умчалась на работу.
Во дворе дома номер семь по улице Воскобойникова собралась внушительная толпа. Причиной этого было появление милицейской опергруппы с экспертами и собаками, из-за чего во дворе возникло непривычное возбуждение.
Жители тихого неприметного дома почувствовали себя персонажами популярного телесериала «Улицы разбитых фонарей».
Кто-то из жильцов предположил, что у них во дворе действительно снимают кино, и милиция ненастоящая, но служебная собака так грозно на него гавкнула, что вселила уверенность в достоверность происходящего.
Наконец неизвестным науке способом в толпе распространилась информация, что убит Михаил Иванович из десятой квартиры. Это сразу внесло в ситуацию относительную определенность и разделило толпу на две части: большая часть жильцов, а точнее – почти все, очень жалели покойного, человека доброго и общительного, и только Серафима Павловна из двенадцатой квартиры громогласно заявила:
– Поделом ему, жулику!
– Какой же он жулик? – вполголоса, ввиду незримого присутствия покойника, возразил Георгий Андреевич из шестой квартиры. Михаил порядочный был человек, всегда помочь готов, если что...
Георгий Андреевич, вступившись за покойного соседа, проявил удивительное мужество:
Серафиму в доме боялись, и редко кто решался ей возразить. Услышав несогласие со своей позицией, она двинулась на оппонента, сверкая глазами и брызгая слюной:
– Мишка-то? Да он прямо частный таксопарк у себя на дому развел! На машине своей личной бешеные деньги заколачивал! Спекулянт! Давить спекулянтов надо!
– Какой же он спекулянт? – упорствовал Георгий Андреевич. – Он своим трудом к пенсии прирабатывал, так мое ему уважение!
– Подтереться можешь своим уважением! – совсем разошлась неугомонная Серафима. – Из магазина идет, так фруктов цельную авоську волокет! А ты говоришь – не спекулянт! Разве ж честный человек может столько фруктов накупить? Вон погляди, Васильич из гастронома идет – разве у него фрукты в авоське?
Действительно, через двор зигзагами двигался известный всему дому Васильич с внушительной сумкой, из которой выглядывали горлышки нескольких бутылок и буханка хлеба. Почувствовав внимание к своей скромной особе, Васильич поскорее юркнул в подъезд.
– Честному человеку фрукты не по карману! – закончила Серафима. – Да они ему и без надобности!
Георгий Андреевич хотел было что-то возразить, но Серафима не дала ему рта раскрыть и выложила свой главный козырь:
– Вот он и доигрался, Михаил твой! Из налоговой инспекции вчера к нему пришли, а разве ж к честйому человеку оттуда придут?
– Кто это к нему из налоговой приходил? осведомился высокий худощавый мужчина с темными кругами вокруг глаз, который до этого молча курил рядом с дверью парадной.
– А ты еще кто такой? – покосилась на курильщика подозрительная Серафима. – Ходят тут всякие, курят, пепел стряхивают...
Мужчина огляделся, отметил, что двор отнюдь не сверкает чистотой, и протянул Серафиме удостоверение:
– Оперуполномоченный Козодоев.
Серафима уставилась в книжечку, сравнила фотографию с оригиналом и чрезвычайно оживилась.
– Из налоговой к нему вчера приходили две женщины, одна худая такая, а другая ничего себе, рыжеватая, квартиру его не могли найти, потому что с улицы только до девятой, а десятую, если кто не знает, так сразу не найти, потому что она с другого конца, а с улицы ее не найти...
– Стоп! – прервал оперуполномоченный разошедшуюся Серафиму. – Это я уже понял. А когда они приходили-то?
– Кто?
– Две женщины из налоговой инспекции! – Козодоев сдержал готовое сорваться слово, только поиграл желваками.
– Когда пришли? Да когда ж они пришлито.., дай подумать... А когда мусор выносила, вот когда! – Серафима обрадовалась, что смогла оказать помощь следствию.
– А когда вы.., гражданка., выносили му-сор? – Опер с трудом сдержался, но еще больше помрачнел.
– Мусор-то? Да когда ж я его выносила? Так, кажись, когда рекламу показывали.., эти.., прокладки на каждый день...
– А что вы смотрели, гражданка? – не сдавался Козодоев. – Какое кино?
– Как – какое? – оскорбилась Серафима. Обыкновенное кино, какое всегда смотрю. Там Мария замуж выходит, а жених-то, бескультурник, дедушкой ее оказался... Хорошо, Кончита глаза ей открыла, а то какой позор мог приключиться!
Козодоев вытащил из кармана сложенную вчетверо газету и повел пальцем по программе. Через пять минут он удовлетворенно крякнул и позвал бородатого мужчину в белом халате:
– Степаныч, время смерти установил?
Эксперт пожал плечами и проговорил:
– Сам же понимаешь, предварительно, в первом приближении, плюс-минус трамвайная остановка...
– Ну все-таки хоть примерно?
– Примерно от одиннадцати до часу.
– Та-ак! – радостно произнес Козодоев и развернулся всем корпусом к Серафиме:
– Из налоговой, говорите?
– Из налоговой, – с готовностью подтвердила та. – Сегодня, говорят, к нему, а завтра – в двенадцатую. А зачем им в двенадцатую? Двенадцатая – это ведь моя, в двенадцатой я живу!
– Стоп! – Козодоев поднял руку. – Не начинай по новой! Женщин этих опиши, которые из налоговой!
– Чего их описывать? Самые обыкновенные женщины, одна худая такая, а вторая ничего, поприятнее на вид будет и одета прилично, поярче, так, как положено. А та-то, худая, – прямо как ворона...
– Брюнетка, что ли?
– Кто брюнетка? – растерялась Серафима.
– Ну вы же сказали: как ворона? – Козодоев собрал свою волю в кулак и удержал ругательство, рвавшееся наружу.
– Это она одета, как ворона, – пояснила Серафима, – а собой-то вроде светленькая...
– Светленькая или «вроде»? – Опер сдерживался из последних сил.
– Вот вторая – та точно рыжеватая, на племянницу мою похожа, на Светку. Рыжеватенькая и в теле, как положено...
Козодоев тяжело вздохнул, записал в блокнот фамилию разговорчивой свидетельницы и ушел в десятую квартиру привести в порядок расстроенную нервную систему.
После ухода Жанны Катерина повеселела.
– Ну вот видишь, как все хорошо складывается! Теперь они сами будут искать мой чемодан!
– Ой ли? – с сомнением пробормотала Ирина. – Что-то мне не верится. Хотя у тебя что в чемодане было?
– Вся моя одежда! – с грустью ответила Катя. – Даже белья нет на смену.
– Я бы тебе, конечно, одолжила кое-что, но, сама понимаешь... – Ирина критически оглядела Катькину весьма кругленькую фигурку и не удержалась от замечания:
– Конечно, я понимаю, арабскому шейху ты понравилась, но его просто потянуло на экзотику. Но раз ты не поступила в гарем, то, Катерина, нужно все-таки что-то с собой делать.
– А, ерунда! – Катька махнула рукой. – Нужно просто выбирать подходящую одежду, тогда ничего не будет заметно.
Ирина только вздохнула.
– Мне нужно домой попасть, – продолжала Катя, – там и шмотки кое-какие найдутся, и вообще, я же вижу, что тебе мешаю.
– Ну что ты, – растрогалась Ирина, – так давно не виделись...
– Не уговаривай! – Катя взяла телефонную трубку. – Сама знаю, что такое, когда работать тянет...
Однако на звонки в ее квартире никто не отвечал. Тогда Катя позвонила бывшей соседке Зое Вениаминовне, которая жила теперь со своей сестрой. Старушки страшно обрадовались, что Катя вернулась, и пригласили в гости. На вопрос о соседе Зоя как-то замялась, потом сказала, что комнату-то он купил, но сам живет не то у жены, не то у любовницы, она точно не знает. Но зато знает, что сосед в той квартире почти не бывает и застать его там практически невозможно. Однако был у нее где-то телефон этой самой любовницы, так что если Катюша зайдет вечерком, то Зоя его поищет. А вообще сосед очень неприятный тип, форменный бандюган, но это не телефонный разговор.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.