Страница 13 из 22
– Ребя, да он же нам соврал! Да он же наш с потрохами, ребя, честное комсомольское!
Почему-то никто не встретил эти слова бурным ликованьем. Все ждали ответа Кима.
– Вы сами-то надолго едете? – Ким опять предпочел вопрос.
– На всю жизнь, – сказала дивчина.
– Как получится, – сказал парень без гитары.
– Пока нужны будем, – сказал любитель книг – источников знаний.
– Как там все обернется, так и порешим, – раздумчиво сказал кто-то из толпы.
– Наконец-то разумный ответ! – воскликнул Ким. – Я к нему еще вернусь, а для начала напомню: обязательный трудовой стаж в нашей стране равен… чему?.. правильно – двадцати годам. Вот на них-то меня и обрекли. Как и всякого гражданина родной страны. Как и вас, соколы орлами. Двадцать лет жизни – минимум! – каждый из нас, – он обвел рукой слушателей, – должен отдать на строительство Светлого Будущего. И вы, братцы, такие же осужденные, как я…
– Мы добровольцы, – напомнила дивчина.
– Все мы в какой-то степени добровольцы. Кто – где. Вы – здесь.
– А ты?
– А я в другом месте доброволец. Сюда меня насильно прислали.
– Как могли? У каждого есть право выбора! – реплики шли – ну, прямо из брошюр серии «В помощь комсомольскому активисту». У Кима закономерно вяли уши, но держался он молодцом.
– Милый, – сказал Ким, глядя в чистые глаза парня с гитарой (без гитары), – разве все добровольцы – добровольцы? Разве не знаком ты с термином «добровольно-принудительный»? Разве все, что ты делал в жизни, ты делал только по зову сердца?.. – парень открыл было рот, чтобы достойно ответить, но Ким не дал, махнул рукой. – Ладно, молчи. Не о том речь А о том, что вся ваша добровольческая армия развалится и расползется, если в Светлом Будущем, которое вы рветесь ваять на пустом месте, не будет отдельных квартир, теплых сортиров, набитых продуктами магазинов, театров, киношек, да мало ли чего… Прав товарищ: как там все обернется, так вы и порешите.
– Мы все построим сами! – крикнул кто-то. – Своими руками!
– Ты родом откуда? – Ким опять отбил вопрос вопросом.
– Из Мухачева. Город такой, – важно ответили.
Кто – Ким не видел, да и не стремился видеть: спор велся не с конкретным собеседником, а сразу со всеми. Говоря метафорично: с собеседником по имени Все.
– И что, у вас в Мухачеве все живут в отдельных квартирах? В магазинах всего завались?..
– Нет пока… Вот к двухтысячному году…
– А что ж ты, мать твою, невесть куда прешься? – со злостью перебил невидимого оппонента Ким. – Чего ж ты в своем Мухачеве не строишь того, что в Светлом Будущем собираешься? Почему, как дерьмо вывозить, так мы в конец географии рвемся? А у нас дома своего дерьма – по уши, не навывозишься… Сидел бы ты дома, делал свое дело, так, может, и двухтысячного года ждать не пришлось бы…
– Это не разговор, – сказал гитарист.
– Другого не жди, ассенизатор…
Напомним: Ким вырос в маленьком русском городке, где все решенные и нерешенные проблемы страны гляделись такими же маленькими, как и сам городок, а потому заметными всем. Все про все в городке знали: где что недовыполнили, недопоставили, недостроили, недодали, недовесили. Бесчисленные «недо» выглядели привычными, даже родными любой, кто ни попадя, обвешивал их гирляндами красивых и важных слов, отчего «недо» смотрелись почти как «пере». Не безглазым рос Ким и не безухим потому и подался в «правдоматколюбцы», что с детских лет нахлебался вранья из корыта с верхом. Первым туда плеснул папанька. Потом школа щедро подлила, боевая пионерская дружина, еженедельные сборы всего-чего-не-нужно, «Будь готов! – Всегда готов!», долго перечислять. Улица добавила, родной комсомол в стороне не остался…
Сейчас стало легко. Сейчас правда вышла в почет, хотя всякий, ее несущий, по сей день считался чуть ли не героем, а вранье по-прежнему не сдавало позиций.
Волею случая Ким попал на поезд, нацеленный в Светлое Будущее. Волею Невесть Кого в поезде этом распрекрасном творилось Черт-Те Чего. Для начала Ким хотел бы узнать смутный сюжет Черт-Те Чего…
А как узнать?..
Ну, резал он правду-матку красивой мадам Вонг, ну, со святой троицей (начальник-отец, начальник-сын, начальник – дух святой) грубо разговаривал… Чего добился, бунтарь фиговый? Ничего… А потому ничего не добился, считал Ким, что любым начальникам любая правда – звук пустой. В одно ухо влетает, в другое – соответственно… У них своя правда, и другой они знать не хотят и не будут, как бы ни били себя в грудь, как бы ни клялись в верности демократии. Все клятвы для них – слова, слова, слова, как говаривал бессмертный герой сэра Вильяма, а слова для начальников ни хрена не стоят, задарма достаются.
Ну а с этими-то, с добровольцами, чего впустую ля-ля разводить? Они же
– не люди. Они – статисты в славном спектакле, поставленном Невесть Кем. Они
– такая же нежить, как и летающие столодержатели, вечные исполнители роли «Кушать…», извините… «Строить подано», только та сцена поставлена в жанре гротеска, а эта – в героико-реалистической манере: с Истинными Героями на авансцене и с Хором у задника.
Все так, понимал Ким, все правильно. Но – будущий режиссер! – он прекрасно знал, что именно из статистов, особенно из молодых, рядовых-необученных, вылупляются театральные бунтари и даже революционеры. Именно среди них потихоньку зреют те, кому привычный текст «Строить подано» давно обрыдл, им других текстов хочется, доселе неигранных, даже неслыханных, а память у них емкая, крепкая и пока – пустая.
Вот почему Ким устраивал легкий ликбез этим манекенам в штормовках – не более, чем ликбез. Для них «Краткий курс истории ВКП(б)» – почти Гегель по сложности. Формулировки Кима – чеканно-афористично-доходчиво-примитивные – вполне подошли бы для нового «Краткого курса», пока, к счастью, не написанного…
В любом случае Ким хотел разозлить добровольцев. Не на себя, как раньше мадам или Начальников, а на других. Может, как раз на мадам и на Начальников…
Зачем разозлить?.. Точного ответа Ким пока не знал.
– Погоди, – сказал парень с детективом, – а что ты там о поражении в правах плел?
– Это мура, – отмахнулся Ким. Тема его не очень волновала, посему объяснял он просто и сжато – в стиле «Краткого курса». – Вся наша жизнь – это перманентное поражение в правах, говоря языком юриспруденции. То есть я, конечно, не имею в виду права конституционные – на труд там, на здоровье, на подвиг. Я о каждодневных правах говорю, о житейских, о бытовых, до Конституции не доросших. Скажем, право на жилплощадь в родном городе. Есть оно у тебя? Есть. Иди в райисполком, вставай в очередь, жди – к пенсии получишь… Или вот такое смешное право: тратить свою зарплату. Имеешь его? На все сто! А как его использовать, коли тратить не на что?.. Да ладно, это неинтересно. Хотите – сами покумекайте… Я только одно скажу. У эсеров был лозунг: в борьбе обретешь ты право свое. Эсеры давным-давно на свалке, в истории – пяток фамилий остался, а мы до сих пор по их лозунгу существуем. Прямо как в песне: вся-то наша жизнь есть борьба. Борьба за то, что нам по праву положено. Разве не так?..