Убей меня нежно

Да и так ясно, что Маринка на свидание собралась. Что она говорила? «Да, сейчас выхожу. Да, за углом». А телефон-то местный.

Значит, либо ее в проходной ждали, либо это кто-то с работы. И что же это получается?

Значит, ушла она после работы на свидание, гуляла там и все такое, а потом вспомнила, что ее начальник утром отругал, пошла и бросилась с седьмого этажа? Да по ней за версту видно было, что забыла она напрочь весь утренний сыр-бор и на начальника ей глубоко плевать! Как она его обозвала? Старый козел! Ну это уж чересчур! Приставал он к ней, что ли? С трудом верится.

Начальник, как сыч, сидел в кабинете весь день. В лаборатории было тихо, только дамы что-то бормотали про похороны. К вечеру Надежда решилась. Дождавшись, когда все ушли, она постучала в дверь кабинета.

— Можно войти?

Он поднял голову, и она впервые заметила, что он очень плохо выглядит. Болезненно худой, глаза запали, эта желтизна.

Определенно, у него печень нездорова.

А может, освещение тут неудачное?

— Слушаю вас, Надежда Николаевна, хотя рабочий день уже кончился, — сухо сказал он.

— Вот именно, рабочий день уже кончился, и мы можем поговорить по-человечески.

— Ну и что же вы мне хотите сказать по-человечески? — без тени улыбки спросил он.

Надежда мгновенно разозлилась.

— Вы мне несимпатичны. Я не испытываю к вам жалости и не лезу с сочувствием.

Это чтобы все было ясно. Но я должна вам сказать, что не верю в то, что это вы довели Марину до самоубийства. Не потому, что вы такой хороший, а потому, что я не верю, чтобы здоровая красивая молодая девушка в наше время вдруг покончила жизнь самоубийством из-за конфликта с начальником.

Тем более, Марина. У меня создалось впечатление, что все, связанное с работой, ей было безразлично.

— Позвольте спросить, на чем основана ваша уверенность?

— Пожалуйста.

Она рассказала ему, что видела Маринку. перед уходом с работы и куда, по ее мнению, та направлялась. Он вертел в руках какую-то бумажку. Так и есть: повестка. Лебедев А. А., явиться 15 ноября к 10.00 в комнату такую-то и т.д. Послезавтра, значит, после похорон. Быстро же поляковская информация сработала. А может, просто так вызывают, для отчетности.

— Они там, в милиции, знают, что шестого у вас скандал был, — осторожно сказала Надежда.

Он помолчал.

— Я, наверное, не должен был себе позволять. Но я застал ее, когда она рылась у меня в столе. А я с детства, знаете ли, этого не терплю.

— А что же ей там было нужно? — с изумлением спросила Надежда.

— Конечно, ничего личного я там не держу. Но вот в папке были протоколы, приказы о повышении для всего отделения, я не успел отдать в дирекцию и убрал в стол.

Зачем ей это? Так рисковать!

— Но ведь она, по-моему, не очень расстроилась.

— Совсем не расстроилась. Отвечала мне очень зло, обозвала даже.

— А чем все кончилось?

— А ничем. Она вдруг руками так рот закрыла, как будто ее тошнит, и убежала.

— Тошнит? — переспросила Надежда. — Тошнит… Курить бросила, нервозность эта ее жуткая… Не было ли у нее неприятностей по этой части?

Он взглянул с недоумением.

— По какой части?

— Господи, да по женской же. И как это наши тетки не догадались!

Она подбежала к Марининому столу и открыла нижний ящик.

— Что вы ищете?

— Вот, старые увольнительные.

Марина не была аккуратной, но за увольнительными следила. Сотрудники пробивали время на увольнительных в проходной, когда надо было уйти пораньше, потом эти бумажки оставались в отделе режима, а потом надо было их забирать и подклеивать в специальную книжку. И если какая-то увольнительная терялась, всех ожидали большие неприятности от режимников: и начальника лаборатории, и лаборантку, и того бедолагу, чья увольнительная.

— Зачем все это? — спросил начальник.

— Ну, Сан Саныч, вы хоть и мужчина, но были женаты и дети у вас есть, так что должны понять. Вот почувствовала девушка, что у нее что-то не то, вернее, чего-то нет. Прошло время, и подозрения ее усилились. И что она будет делать?

— Пойдет к врачу.

— Правильно, в женскую консультацию. Это если ей срочно нужно удостовериться, беременна она или нет, чтобы срок не пропустить. А если она замуж собирается и ребенка родить хочет, то она нарочно в консультацию попозже пойдет, потому что, во-первых, с замужними там совсем другой разговор, а во-вторых, чем позже пойдешь, тем больше декрет дадут, такая уж у нас система. Так вот, мы сейчас и посмотрим: вот Маринины увольнительные за последний месяц. Вот сначала вечером она ушла в 16.00, а потом два раза утром позже пришла.

— Так она, может, проспала?

— Нет, вот видите, она заранее, с вечера их пробила.

— И что это значит?

— А это значит, что направили ее на сдачу анализов, а они, как известно, с утра. Моча, кровь из пальца, из вены на сахар, на RW. У вас брали когда-нибудь кровь на RW?

— Нет, вроде бы.

— А у беременных женщин три раза берут. Это реакция Вассермана, на сифилис.

— Ну и ну!

— Так вот, смотрим, пятого числа последняя увольнительная. Вы ее пятого с утра никуда не посылали?

— Да я вообще ее никуда не посылал!

— Значит, по личному делу она ходила.

Теперь смотрите: анализы действительны десять дней. Если за это время к врачу не пойдешь и направление не получишь, сдавай все по новой. Пять плюс десять получается пятнадцатое число, а сегодня у нас тринадцатое, шестого она к врачу не могла пойти, анализ еще не готов, потом праздники. Дайте-ка мне справочник телефонный, у вас есть.

Он протянул ей справочник.

— Так, Марина жила на Охте, вот районная консультация, улица Стахановцев, дом 27.

Надежда схватила телефонную трубку.

— Ах нет, отсюда нельзя звонить. Вы вообще-то домой собираетесь?

— Да вот, сидел тут, думал, идти ли завтра на похороны и что в милиции говорить.

— На похороны обязательно идти, а в милиции ничего не говорить, лишнего то есть.., ох, простите, что я с вами в таком тоне, — спохватилась Надежда.

— Что вы, спасибо, что со мной поговорили, а то я уже сам начал думать, что это я ее довел.

— Если бы вы подольше в нашем гадюшнике поварились, вы бы уверились, что сами ее с седьмого этажа столкнули… О Господи! Человек ведь умер, а мы так о ней…